Сталин. Большая книга о нем
Шрифт:
тут же был отозван в Москву, а 18 июня вдоль границы ЗапОВО был совершен облет на У-2
командиром 48-й авиадивизии генералом Захаровым с целью оценки немецких войск. И 18-го
же Молотов просит встречи с Гитлером, о чем написал Гальдер в своем служебном дневнике 20
июня.
«Прибыл он около 18 часов 21 июня. В 21 час был назначен его доклад мне. Он подробно
в течение 40—45 минут докладывал мне свои соображения. “Так что — это война?” — спросил
я его. “Да, это
пришли к заключению, что нужно переходить на оперативную готовность номер 1. Однако
сомнения и колебания отняли у нас известное время, и приведение флотов в готовность номер 1
состоялось уже после вызова меня в 23 часа к маршалу С.К. Тимошенко…
Со мной был В.А. Алафузов. Когда вошли в кабинет, нарком в расстегнутом кителе ходил
по кабинету и что-то диктовал. За столом сидел начальник Генерального штаба Г.К. Жуков и, не
отрываясь, продолжал писать телеграмму. Несколько листов большого блокнота лежали слева от
него: значит, прошло уже много времени, как они вернулись из Кремля (мы знали, что в 18
часов оба они вызывались туда) и готовили указания округам.
“Возможно нападение немецко-фашистских войск”, — начал разговор С.К. Тимошенко.
По его словам, приказание привести войска в состояние боевой готовности для отражения
ожидающегося вражеского нападения было им получено лично от И.В. Сталина, который к тому
времени уже располагал, видимо, соответствующей достоверной информацией».
И один из источников этой «достоверной информации» — это донесение Воронцова из
Берлина от 17 июня…
«При этом С.К. Тимошенко показал нам телеграмму, только что написанную Г.К.
Жуковым.
Мы с В.А. Алафузовым прочитали ее. Она была адресована округам, а из нее можно было
сделать только один вывод — как можно скорее, не теряя ни минуты, отдать приказ о переводе
флотов на оперативную готовность номер 1…
Не теряя времени, В.А. Алафузов бегом (именно бегом) отправился в штаб, чтобы дать
экстренную радиограмму с одним условным сигналом или коротким приказом, по которому
завертится вся машина… Множество фактов говорило за то, что гитлеровцы скоро нападут…»
После этого Кузнецов отбыл в свой наркомат и сам стал по телефону обзванивать флоты и
поднимать их по тревоге.
«В 23 ч. 35 м. я закончил разговор по телефону с командующим Балтийским флотом. А в
23 ч. 37 м., как записано в журнале боевых действий, на Балтике объявлена оперативная
готовность номер 1, т. е. буквально через несколько минут все соединения флота уже начали
получать приказы о возможном нападении Германии…
Черноморский флот
экстренных мероприятий и в 3 часа был уже готов встретить врага. В 3 ч. 15 м. хорошо
отличимый по звуку звонок особого телефона. «Докладывает командующий Черноморским
флотом Октябрьский, — услышал я в трубку, и этот особо официальный тон сразу насторожил
меня. — Самолеты противника бомбят Севастополь». С этими словами оборвалась последняя
нить надежды».
Эти воспоминания Кузнецова отличаются от того, что он позже напишет в своих
мемуарах, и отличия эти достаточно существенные. Первое: здесь адмирал более резко
показывает, что Жуков и Тимошенко, получив приказ Сталина «привести войска в состояние
боевой готовности для отражения ожидающегося вражеского нападения», тянули время и не
торопились с отправкой этого приказа в округа — «прошло уже много времени, как они
вернулись из Кремля (мы знали, что в 18 часов оба они вызывались туда) и готовили указания
округам».
А дальше он сообщает, что, прочитав текст приказа, он сделал для себя однозначный
вывод, что флота данная «Директива № 1» касалась: «Она была адресована округам, а из нее
можно было сделать только один вывод — как можно скорее, не теряя ни минуты, отдать приказ
о переводе флотов на оперативную готовность номер 1…»
В своих последующих мемуарах, через несколько лет, Кузнецов заявит, что данный
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
306
приказ флота не касался вовсе, а вот он вроде как проявил инициативу — дал на флот
телеграмму о приведении его в готовность № 1 после 23.00 21 июня.
Стоит пояснить, что Кузнецов был у Сталина с 19.02 до 20.15 и скорее всего получал от
Сталина указания по флоту в связи с возможным нападением Германии 22—23 июня. Также в
1963 году Кузнецов пишет, что Тимошенко и Жуков вызывались к Сталину в 18 часов, а в
мемуарах от 1969 года адмирал напишет, что Жукова и Тимошенко вызвали в Кремль еще в 17
часов
21 июня. Воронцов тут показан как прибывший к нему около 21.00, а в «официальных»
мемуарах атташе прибыл к нему на доклад в… 20.00 (к этим воспоминаниям мы еще вернемся в
последней главе, но уже по другому вопросу).
Вот что пишет Кузнецов по поводу сообщения Воронцова (хотя и пытается уменьшить
его значение):
«В те дни, когда сведения о приготовлениях фашистской Германии к войне поступали из
самых различных источников, я получил телеграмму военно-морского атташе в Берлине М.А.