Сталин. История и личность
Шрифт:
От побоев Виссариона страдала и Екатерина. Вполне возможно, что волевая женщина порой перечила мужу, вызывая вспышки гнева. «Мать била мальчика, — писала Светлана, основываясь на рассказах отца, — а ее бил муж»15. Однажды, сообщает она, ребенок навлек на себя гнев отца, безуспешно пытаясь защитить мать от нападок. Он бросил в Бесо нож и затем, убежав от погнавшегося за ним разъяренного отца, спрятался у соседей. Нам не известно, были ли другие столь же тягостные эпизоды; примечательно, однако, то, что Джугашвили и в пожилом возрасте помнил эту историю. И ужас, который вселили в него побои матери, помогает объяснить, почему впоследствии избиение (символическое или реальное) представлялось ему одним из видов наказания, которого заслуживали наиболее злостные отступники. Так, в письме Ленину, отправленном в 1915 г. из сибирской ссылки, Сталин, упоминая «ликвидаторов», заметил: «Бить их некому, черт меня дери! Неужели так и останутся они безнаказанными?! Обрадуйте нас и сообщите, что в скором времени появится орган, где их будут хлестать по роже, да порядком, да без устали»16. А к концу жизни, когда арестовали группу врачей, обвинявшихся в заговоре с целью умерщвления советских руководителей,
Таким образом, Сосо Джугашвили вырос в обстановке острого семейного конфликта и материальной нужды. К тому же одно из наиболее серьезных разногласий между матерью и отцом было связано с планами, касавшимися будущего Сосо. Екатерина хотела послать его в духовное училище Гори, что было бы первым шагом на пути к карьере священника. В 1888 г. Сосо зачислили в училище. Учитывая бедственное положение семьи, ему определили ежемесячную стипендию в 3 рубля и, кроме того, разрешили Екатерине зарабатывать в месяц до 10 рублей, прислуживая учителям18. Произошло это, однако, не без сильного сопротивления со стороны Бесо, который не разделял честолюбивого желания жены, чтобы их сын достиг в жизни более высокого положения, чем он сам. Неоднократно слышали, как он говорил ей: «Ты хочешь, чтобы мой сын стал митрополитом? Ты никогда не доживешь до этого! Я — сапожник, и мой сын тоже должен стать сапожником, да и все равно будет он сапожником!» По рассказам, Виссарион в конце концов решил осуществить свое намерение — сделать из Сосо сапожника. Приехав в Гори, он забрал мальчика из училища и в Тифлисе устроил на фабрику Адельханова, где Сосо, однако, проработал недолго. (Как оказалось, это был единственный пролетарский период в жизни Сталина.) Мучителя, и церковные служители посоветовали искавшей поддержки Екатерине смириться и, стремясь как-то ее успокоить, пообещали устроить Сосо в церковный хор экзарха Грузии в Тифлисе. Однако полная решимости женщина, не посчитавшись с советом, привела ребенка обратно в Гори и вернула в училище19 Основные детали этой истории впоследствии подтвердила сама Екатерина. В 1935 г. в интервью советскому корреспонденту она, говоря о сыне, заявила: «Учился он прекрасно, но его отец, покойный муж мой Виссарион, задумал мальчика взять из школы, чтобы обучать своему сапожному ремеслу. Возражала я, как могла, даже поссорилась с мужем, но не помогло: муж настоял на своем. Через некоторое время мне все же удалось его снова определить в школу»20. Когда примерно через год после этого инцидента Виссарион умер, Сосо, должно быть, сразу ощутил, что из его жизни исчезла зловещая тень. Однако к тому времени у мальчика уже обнаружились мстительность и озлобленность, характерные для его отца, которого он презирал. Та чуждая сила, которую олицетворял отец, каким-то образом стала сутью Сосо.
Полностью отождествлял себя Сосо только с матерью. Согласны мы или нет с утверждением, что он усвоил ее образ мыслей и черты характера, не вызывает, однако, сомнения тот факт, что он питал глубокую привязанность к матери, которая сильно повлияла на формирование его личности. Суть такого влияния раскрыл Фрейд, заметивший, что «мужчина, который был безусловным фаворитом своей матери, на всю жизнь сохраняет чувство победителя, ту самую уверенность в успехе, которая часто и приносит настоящий успех»21. В данном случае, однако, мы имеем дело не с предпочтительным (ведь других детей не было), а с чрезмерно восторженным отношением к сыну, который являлся средоточием всех материнских помыслов. Несомненно, Сосо и его будущее составляли главную цель ее существования. Она всячески выражала свою привязанность к нему, привила ему постоянное стремление к успеху, который не выпал на ее долю. В результате у Сосо сформировались «чувство победителя» и «уверенность в успехе», о которых говорил Фрейд. Он начал рассматривать себя человеком, который обязан превосходить других в любой деятельности: в мальчишечьей борьбе, преодолении крутого утеса или учебе. Сыну передалась вера матери в собственную способность добиться многого. И для этой веры были веские основания, ибо, начав посещать духовное училище, он проявил незаурядные дарования. Привыкнув к постоянному восхищению матери, он с возрастом стал воспринимать подобное отношение как должное, не только ожидая почитания, но и стремясь быть достойным его. Поощряемый поклонением матери, Сосо и сам стал идеализировать себя. Это проявлялось в отождествлении с различными героями, о чем пойдет речь ниже. Постоянная боязнь отца, который мог нанести удар по его самолюбию, неотступно сопровождавшая его детские годы, должно быть, придала дополнительный импульс процессу самоидеализации, которому сопутствовало психологически неизбежное погружение в мир иллюзий.
Такое объяснение процесса формирования характера Сосо Джугашвили подтверждается его поведением и успехами в училище. С самого начала он показал себя в высшей степени самоуверенным, обладающим чувством своей правоты во всем и сильной потребностью отличиться. Один из прежних друзей по училищу вспоминал Сосо «твердым, энергичным и настойчивым». Другой рассказывал: «К урокам он всегда был готов — лишь бы его спросили... Он всегда показывал свою исключительную подготовленность и аккуратность в выполнении заданий. Не только в своем классе, но и во всем училище считался одним из лучших учеников. На уроках все его внимание было обращено на то, чтобы не пропустить ни одного слова, ни одного понятия. Он весь был обращен в слух — этот в обычное время крайне живой, подвижный и шустрый Сосо»22. Говорили, что безусловные успехи Сосо в учении усилили существовавшую в школе напряженность в отношениях между детьми из богатых и бедных семей. Переходя из класса в класс как лучший ученик, он окончил школу в 1894 г. в возрасте 14 лет и получил диплом с отличием, который редко выдавался учащимся из бедных семей. После успешных вступительных экзаменов его приняли в Тифлисскую духовную семинарию на полное обеспечение.
Одаренный, старательный и трудолюбивый сын сапожника, очевидно, твердо решил преуспеть. Поэтому тем более знаменателен тот факт, что он не питал особой почтительности к представителям школьной администрации.
Иремашвили пишет, что Сосо был зачинщиком инцидента, происшедшего в коридоре училища, во время которого группа учеников освистала и осыпала насмешками одного особенно ненавистного преподавателя, и называет этот инцидент «первым бунтом Сосо». Но, по-видимому, придавать данному эпизоду слишком большое значение не следует, Сосо едва ли имел бы отличные успехи в учении или получил почетное свидетельство, если бы его бунтарские наклонности проявлялись бы чересчур откровенно. Кроме того, Горийское духовное училище начала 90-х годов прошлого столетия буквально пронизывал мятежный дух, поэтому молодой бунтарь вряд ли мог привлечь к своей особе слишком большое внимание. Ведь администрация училища действовала согласно установившейся практике, которая, казалось, была специально придумана для того, чтобы сделать всех учеников бунтарями, хотя мы знаем, что это не так.
Когда Сосо в 1888 г. поступил в училище, преподавание в нем велось на грузинском языке, а русский изучали как иностранный. Через два года, в разгар проводившейся царским правительством политики русификации приграничных земель, обязательным разговорным языком в классах стал русский, а грузинский занял место иностранного (два урока в неделю). На первых порах от природы говорливые грузинские ребята не могли разговаривать по-русски и постоянно переходили на свой родной язык. За это их наказывали: били кулаком или линейкой, ставили на один-два часа коленями на мелкие камешки или заставляли стоять в углу. Или же провинившийся должен был держать на вытянутой руке деревянную палку, иногда вплоть до обеда, если она не доставалась другому проштрафившемуся. Некоторые из вновь назначенных государственных чиновников, похожих на инспектора училища Бутырского (объекта упоминавшегося коридорного инцидента), еще больше накаляли обстановку, открыто демонстрируя свое презрение к грузинскому языку и вообще ко всему грузинскому. Грубые методы, с помощью которых власти пытались сделать из грузинских ребят русских мальчиков, лишь укрепляли в них чувство национальной гордости. Изучая русский язык, многие начали ненавидеть самих русских25.
Вне стен училища юноши усердно читали грузинскую литературу. Книги грузинских авторов, которых было мало в библиотеке училища, доставали через местного книготорговца, державшего небольшую библиотеку. Первой взятой Сосо книгой была сентиментальная повесть Даниэля Чонкадзе «Сумарская крепость», осуждавшая крепостничество и по сюжету похожая на «Хижину дяди Тома». Книга так его захватила, что он читал почти всю ночь напролет26. Сосо и его друзей увлекали также поэмы и рассказы Ильи Чавчавадзе, Акакия Церетели и Рафаэла Эристави. Любимым автором этой группы был и романтический писатель Александр Казбеги. Уроженец гор и страстный грузинский патриот, Казбеги сочинял будоражащие воображение рассказы о борьбе горских племен Кавказа с вторгшимися на их землю русскими войсками. Это были, по существу, выдуманные истории, очень похожие на схватки белых с индейцами, изложенные с позиций индейцев. Особенно глубокое, надолго сохранившееся впечатление произвел на Сосо Джугашвили роман «Отцеубийца».
В романе любовь, интриги и приключения переплетались с подлинными историческими событиями, имевшими место в 1845 г., когда отряды горцев, руководимые имамом Шамилем, вступили в бой с экспедиционным корпусом русских, возглавлявшимся наместником царя на Кавказе графом Воронцовым.
Книга рассказывает о Иаго и Нуну, молодой крестьянской паре, постоянно разлучаемой судьбою, и об их верном друге по имени Коба, который изо всех сил пытается им помочь, полагаясь главным образом на свою храбрость, находчивость, ясный ум и способность с честыо выйти из любой ситуации. Иаго заключен в тюрьму, а Нуну похищена в результате козней деревенского предателя Гирголы, который сотрудничает с русскими. Стремясь помешать увезти Нуну, Коба убивает одного из похитителей и становится разбойником, а затем устраивает дерзкий побег Иаго. Оба молодых человека живут в горах, подобно Робин Гуду, водят дружбу с крестьянами, сражаются с казаками и захватывают несколько русских офицеров, которых доставляют Шамилю. И в тот момент, когда они уже готовы освободить Нуну и присоединиться к Шамилю, их постигает неудача. Попав в западню, расставленную Гирголой и его людьми, они бьются с во много раз превосходящими силами противника. Иаго убит, Нуну умирает после ложного обвинения в убийстве собственного отца, и только Кобе удается спастись. В эпилоге звучит выстрел мщения Кобы, и смертельно раненный Гиргола признается во всех своих злодеяниях.
В Кобе, бесстрашном и немногословном, Сосо Джугашвили нашел одного из первых достойных подражания героев, чье имя и образ так соответствовали его представлениям о самом себе как о герое. По словам современника, «идеалом и предметом мечтаний Сосо являлся Коба... Коба стал для Сосо Богом, смыслом его жизни. Он хотел бы стать вторым Кобой, борцом и героем, знаменитым, как этот последний. В нем Коба должен был воскреснуть. С этого момента Сосо начал именовать себя Кобой и настаивать, чтобы мы именовали его только так. Лицо Сосо сияло от гордости и радости, когда мы звали его Кобой»27