Сталин. История и личность

Такер Роберт

В Армении пик террора пришелся на сентябрь 1937 г,, когда в Ереван прибыли Маленков, Берия и Микоян в сопровождении отряда сотрудников НКВД. Они должны были участвовать в работе пленума Центрального Комитета Армении. Месяцем позже только в одном Ереване было арестовано более тысячи человек¹³.

Некоторых видных армянских коммунистов, в том числе Ханчияна и председателя СНК Армянской ССР Тер-Габриэляна (его после допроса под пытками выбросили из окна, и он погиб), обвинили в создании подпольной организации, имевшей целью установить в Армении буржуазно-националистический режим. Среди многих тысяч жертв оказались армянские старые большевики и занимавшие руководящие посты партийцы второго поколения, Армянские тюрьмы были настолько переполнены, что под места заключения пришлось использовать подвалы правительственных зданий. Из девяти членов бюро Компартии Армении на свободе осталось двое. В апреле 1938 г. в состав горкома партии

в Ереване не вошел ни один из его 56 членов, избранных в начале 1937 г. Девять новых членов горкома были русскими. Позже русский сменил армянина на посту начальника республиканского НКВД¹⁴,

В Баку, столице Советского Азербайджана, пост первого секретаря партии занимал давний сообщник Берии Мир Джафар Багиров, некогда возглавлявший закавказское ЧК. Свою роль уполномоченного Сталина по чистке в этой в основном мусульманской республике он выполнял с чрезвычайной жестокостью, применял для выколачивания признаний страшные пытки и пользовался любой возможностью, как и Берия, для уничтожения в ходе террора своих личных врагов. Он и его помощники спровоцировали поток клеветнических заявлений, число которых достигло многих тысяч. В одном районе Баку в партком поступило 600 таких доносов, в результате чего здесь вряд ли остался хотя бы один неоклеветанный коммунист. Редакторы газет на совещаниях спрашивали своих сотрудников: «У кого есть разоблачительные материалы? Газета не может выйти без них». Люди, руководившие Советским Азербайджаном в первые годы после революции, были арестованы по сфабрикованным обвинениям в буржуазном национализме, шпионаже в пользу Турции и желании отторгнуть Азербайджан от Советской России. Врагами народа были объявлены уже скончавшиеся первый глава правительства Советского Азербайджана Нариман Нариманов и первый председатель ЦИК республики Агамали-оглы, имена которых до этого высоко чтились. Вместе с тысячами других погибло большинство национальных руководителей — старых большевиков и партийцев второго поколения¹⁵.

Шквал террора обрушился и на Среднюю Азию. В одной из республик этого региона — Узбекистане — список жертв возглавили две хорошо известные фигуры — первый секретарь ЦК Компартии Узбекистана Акмаль Икрамов и узбекский председатель СНК Файзула Ходжаев. Оба были еще относительно молоды (в 1937 г. Икрамову должно было исполниться сорок, а Ходжаев только что перешагнул этот рубеж), оба принадлежали к ленинской формации представителей малых народов. Оба они поднялись на высокие посты при Сталине в начале 30-х годов. Подобно многим своим современникам, Икрамов и Ходжаев были противниками местного национализма, в разжигании которого их теперь обвинили. Будучи арестованным по личному приказу Сталина после того, как он выступил со своего рода протестом против набиравшей силу чистки (это выступление опубликовано не было)¹⁶, Икрамов в 1938 г. был заменен новым деятелем по фамилии Юсупов. Аналогичным образом складывалась обстановка в Таджикистане, Туркмении, Киргизии и Казахстане. Руководителей — уроженцев здешних мест — арестовывали по обвинениям в том, что они буржуазнонационалистические шпионы, вступившие в заговор с целью отторжения этих республик от Советского Союза и превращения их в колонии иностранных государств. Арест каждого руководителя сопровождался задержанием большого числа менее ответственных работников.

В 20-е годы многие районы, входившие в состав союзных республик и населенные небольшими по численности национальными меньшинствами, получили статус автономных областей и республик, в которых изучали, наряду с русским, местные языки и пользовались ими. Теперь и их элиты пали жертвой обвинений в шпионаже и вредительстве, замешанных на буржуазном национализме. Так, руководители Карельской автономной республики, расположенной вдоль границы РСФСР с Финляндией, якобы хотели уступить Карелию «финским фашистам». Другой пример — основанная в начале 30-х годов Еврейская автономная область (Биробиджан). Расположена она в суровом регионе советского Дальнего Востока на границе с Маньчжурией. В 1936 г. в ней проживало 64 тыс. человек, в том числе 19 тыс. евреев. Официальным языком вместе с русским был идиш. В 1937 г. в ряду многих жертвами террора стали председатель облисполкома Йозеф Либерберг и секретарь областной партийной организации М. Хавкин. Их обвинили в том, что они или «замаскировавшиеся троцкистские националисты», или «японские шпионы». В числе рядовых жертв оказались многие из тех 1400 евреев, которые приехали из-за рубежа, чтобы помочь освоить отвергнувшую сионизм родину советских евреев¹⁷.

По давнему определению Сталина, культуры советских народов были пролетарскими или социалистическими по содержанию и национальными по форме¹⁸. Главным элементом «национальной по форме» культуры было право национальных меньшинств пользоваться в школах, судах и других учреждениях своим родным языком. Теперь насаждаемый Сталиным централизм поставил на повестку дня культурную

и языковую русификацию. Украинских «националистов» обвинили в опубликовании в 1937 г. нового русско-украинского словаря, в котором предпринималась попытка «очистить» украинский язык от широко бытовавших в стране русских терминов. «Буржуазно-националистических врагов» таджикского народа обвиняли в отрыве таджикских детей при обучении в школе от русской культуры и русского языка¹⁹ Якобы желавшие уступить Карелию финским фашистам карельские руководители, как сообщалось, ввели в школах изучение финского языка и игнорировали русский — «язык социалистической революции»²⁰.

Русификация распространилась и на отсталые народности, которые в 20-е годы обрели письменность, основанную на латинице. В 1937 г. их алфавиты были заменены на кириллицу. В учебнике истории Шестакова, изданном для школ на языках национальных меньшинств, история России стала национальным прошлым всех советских детей. В результате советская идентичность стала советско-русской.

В период, предшествовавший революции 1917 г., одним из слагаемых элементов великорусского национализма в имперской России был антисемитизм. Теперь, с возрождением первого, возродился и второй. Они совмещались в мышлении Сталина, самоидентификация которого как русского сочеталась с антисемитизмом. Это проявилось, например, в его резко отрицательном отношении к женитьбе сына Якова в 1936 г. на еврейке²¹. До этого многие евреи воспользовались возможностями ассимиляции и продвижения по социальной лестнице, которые открыла для них революция 1917 г. Они делали карьеру в партии и правительстве, в свободных профессиях. Этим и объясняется довольно значительное число евреев среди жертв чистки. Есть мнение о том, что евреи сильно пострадали не как особо выделенная для репрессий категория. Дескать, евреев было непропорционально много среди групп населения, испытавших на себе особенно тяжкие удары. То есть среди интеллигенции и в партийно-государственном аппарате; внутри того слоя — среди членов партии, а в последней категории — среди членов партии с большим стажем²².

Подобной аргументации, однако, не противоречит тот факт, что антисемитизм обрел новое дыхание именно во время Большой чистки и благодаря ей. В Советском Союзе 1937 г. Морис Хиндус уловил нарастание враждебности к евреям. Он объяснил это чрезмерно большим числом коммунистов-евреев среди жертв чистки²³. Еврейская культура оказалась под ударом в 1936-1938 гг., когда закрылись школы с преподаванием на идиш, а также отделы идиш в академических учреждениях в Белоруссии и на Украине, т. е. в тех республиках, где концентрация еврейского населения была особенно велика и отдельные районы которых в царской России входили в черту оседлости.

В Белоруссии, где евреи составляли 41% городского населения и были широко представлены в партийном и государственном руководстве, террор выкосил их всех подчистую. В реорганизованном после 1938 г. белорусском руководстве не осталось ни одного еврея, а в избранном в 1938 г. Верховном Совете Украины из 304 депутатов евреев было только два²⁴. Несколько евреев сохранили посты на всесоюзном уровне: прежде всего Каганович и его брат — нарком оборонной промышленности М.М. Каганович, главный редактор «Правды» Мехлис и нарком иностранных дел Литвинов. Но дни последнего в этой должности были сочтены, равно как и других лиц, чьи фотографии были опубликованы в 1938 г. в нацистской книге, сообщавшей о большом числе евреев в советском руководстве²⁵. К моменту появления в свет эта книга устарела — сказались результаты чистки, — а вскоре и другие названные в ней большевики-евреи стали жертвами новых репрессий.

Террор, конечно, не щадил и этнических русских. Однако, насколько известно, никого из них не обвинили в русском национализме. В 1923 г. Сталин на XII партсъезде под сильным нажимом со стороны больного Ленина заявил, что, хотя местный национализм и представляет собой серьезную опасность, еще более опасно возрождение великорусского шовинизма, старающегося «стереть все нерусское, собрать все нити управления вокруг русского начала и придавить нерусское»²⁶. Теперь, далеко выйдя за рамки уклона, такой великорусский шовинизм прочно укрепился во главе с царем-самодержцем Иосифом Грозным.

Кульминационный процесс

Этот процесс назвали делом «антисоветского право-троцкистского блока»²⁷ Список из двадцати одного обвиняемого возглавляли Бухарин и Рыков. В числе других были: некогда видный левый оппозиционер Раковский; советский посол в Германии с 1921 по 1930 г. и заместитель наркома иностранных дел в

1930- 1937 гг. Крестинский, который был членом возглавлявшегося Лениным Политбюро, в 1919-1920 гг. — секретарем Центрального Комитета, в начале 20-х годов сторонник Троцкого; советник советского посольства в Берлине в