«Сталинские соколы» против асов Люфтваффе
Шрифт:
Немецкие самолеты в воздухе появлялись редко. Войска фронта, осуществляя стремительное наступление, к 25 января вышли на Одер на фронте Кебен, Глогау, Оппельн, форсировали реку в нескольких местах и к 3 февраля овладели плацдармами на левом берегу. К 30 января Красной Армией был полностью занят Силезский промышленный район.
Стремительное наступление наших войск на запад уже к 20 января привело к большому удалению линии фронта от аэродромов базирования нашей авиации. Прикрытие войск и сопровождение наших штурмовиков и бомбардировщиков существенно осложнились. Порой казалось, что авиация безнадежно отстала от сухопутных войск. В то же время активность авиации противника возросла. Действуя со стационарных аэродромов, над нашими войсками постоянно вели корректировку артогня немецкие ФВ-189 и Хш-126, непрерывно висели бомбардировщики и истребители.
Надо было перебазировать авиацию на запад, «догнать» сухопутные войска. Погода была неустойчивой, опять низкая облачность и плохая видимость, к тому же аэродром наш раскис и взлет был невозможен. В 20-х числах вслед за наземным эшелоном часть самолетов полка перебазировалась на полевой аэродром Житно (около 40 км северо-восточнее города Ченстохова) необычным способом: на Ла-5 отстыковывали консоли крыльев, хвост самолетов закрепляли в кузове «Студебеккера» — американского грузовика (эти машины возили боеприпасы войскам фронта). В кабину самолета садился техник и — вперед! Эту очень непростую операцию блестяще организовал и согласовал со всеми многочисленными инстанциями начальник штаба нашего полка гвардии подполковник Н.М. Калашников. Преодолев за пару дней более 200 километров по фронтовым дорогам, наш самолетный отряд на колесах прибыл к вечеру на полевой аэродром Житно, а в ту же ночь вынужден был вести бой с группой немцев, пытавшихся выйти из окружения и раздобыть себе бензин и что-либо из продовольствия. Подобные налеты на аэродром происходили и в последующие дни. Положение усугублялось тем, что летать мы не могли и с этого, тоже раскисшего, аэродрома. Только утром 3 февраля, когда подморозило и грунт немного окреп, мы смогли перелететь на аэродром Гостынь, в 210 км на северо-запад от Житно.
Здесь состоялось знаменательное событие: мы получили очередной лист полетной карты на запад, в левой стороне которой стояло слово «Берлин». До Берлина по прямой оставалось менее 200 километров!
Своеобразный прорыв осуществила 9-я гвардейская истребительная авиационная дивизия Покрышкина, организовав полеты в затянувшийся период распутицы с автострады Бреслау — Берлин. Самолеты «Аэрокобра П-39» с трехколесным шасси, состоявшие на вооружении дивизии, позволяли это делать всему летному составу.
С полевого аэродрома Гостынь мы выполнили ограниченное количество боевых вылетов, так как внезапно наступившая оттепель вызвала сильную распутицу. Перебазирование на следующий полевой аэродром Прибыш, находившийся в 40 километрах юго-западнее нынешнего, было выполнено за одну ночь уже известным нам способом — на автомашинах.
10 и 11 февраля мы осуществили успешные вылеты на «охоту» и штурмовку в район Примкенау, Глогау, Фрейштадт. В воздушных боях были уничтожены два ФВ-190, подожжено и повреждено большое количество самолетов на аэродроме Шпроттау. Однако успешные действия полка были омрачены сообщением, что 11 февраля над Бреслау огнем зенитной артиллерии был сбит командир 6-го (ранее командир 2-го) гвардейского бомбардировочного авиакорпуса генерал-майор авиации И.С. Полбин. Это был его 158-й боевой вылет. Мы много раз сопровождали части генерала Полбина и прикрывали знаменитую «полбинскую вертушку» при уничтожении важных, наиболее защищенных вражеских объектов.
Напряжение боевых действий возрастало с каждым днем. 14 февраля, прикрывая наши войска в районе Заган, Зорау, в ожесточенных боях с самолетами ФВ-190, которые все чаще использовались немцами для штурмовых действий, летчики полка сбили семь самолетов противника. В середине февраля наш полк перебазировался на стационарный, с бетонной полосой, аэродром Шпроттау. С большим интересом осмотрели мы этот аэродром, с которого только день-два назад немцы вели активную боевую работу. Особое впечатление осталось от стянутых в кучи на границы аэродрома, очевидно, при расчистке взлетных полос для полетов уже наших самолетов, многих десятков подбитых, поврежденных в боях, обгорелых, а то и совершенно целых «мессершмиттов», «фокке-вульфов», «юнкерсов», «хейнкелей» и других типов фашистских самолетов. Очевидно было, что здесь был какой-то большой летный центр или школа. Это подтверждалось большим количеством документации и специальной литературы, которую при поспешном отступлении немцы не успели уничтожить. С перебазированием на аэродром Шпроттау интенсивность наших полетов значительно возросла. Теперь неприятностей надо было ожидать с другой стороны. Уже дня через два на аэродроме, кроме двух истребительных
На линии Губен — Зорау — Заган противник оказывал яростное сопротивление, все его контратаки поддерживались большими группами «фокке-вульфов» и Ю-87, которые наносили штурмовые удары по нашим войскам, пытаясь задержать их наступление. На реке Одер продолжали упорно обороняться крупные, уже окруженные нашими войсками немецкие гарнизоны в городах-крепостях Глогау и Бреслау. Летчики полка по несколько раз в день вылетали к линии фронта на прикрытие своих войск и штурмовку войск противника. До Берлина оставалось около ста километров.
28 февраля шесть Ла-5 во главе с автором этих строк выполняли полет на прикрытие наших войск и действий штурмовиков Ил-2 в районе города Губен. При подходе к городу в сильной дымке на высоте около 1000 метров я заметил несколько групп ФВ-190, которые, став в круг по два-четыре самолета, штурмовали наши войска, сбрасывая на пикировании бомбы. Нас они еще не видели. Стремительно сближаюсь и в паре с Глазковым атакую верхнее звено «фокке-вульфов», изготовившееся для атаки с пикирования. Два самолета были сбиты. Также удачно атаковала пару ФВ-190, уже выходивших из пикирования, пара Цимбал — Глинкин. В ходе завязавшегося воздушного боя на помощь противнику сверху подошла четверка Me-109, но мы ее своевременно увидели. Ожесточенный бой продолжался. Потеряв еще два самолета, противник поспешил уйти. Собравшись, мы направились было домой, но встретили еще одну группу вражеских истребителей. В скоротечном бою был сбит ФВ-190. В результате этого боевого вылета мы оказали большую поддержку нашим наземным войскам. Штурмовики Ил-2, работавшие в этом районе, потерь не имели. Молодые летчики Павел Куделя и Борис Судаков одержали свои первые победы. Но в этом бою мы потеряли нашего молодого летчика Александра Бузункина.
Во фронтовой газете появилась заметка: «В коротком воздушном бою летчики Героя Советского Союза Г.А. Баевского сбили семь истребителей противника», в которой кратко сообщалось об этом боевом вылете. Война продолжалась…
Статья о подчиненных Г. Баевского
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 февраля 1945 года за образцовое выполнение заданий командования в боях с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество 5-й гвардейский истребительный авиаполк был награжден орденом Красного Знамени.
Самым ценимым среди летчиков был орден Красного Знамени, который можно было получить только за личные успехи в боевых делах. Высоко котировался и орден Александра Невского, которым награждали тех, кто водил в бой группы. Этот почетный орден у нас в полку имели всего несколько человек. Мне его вручили за успешный бой, в котором летчики моей группы сбили семь немецких самолетов.
Отмечали награждения обычно в своей эскадрилье. Устраивали сабантуй. Собирались, наливали, орден клали в кружку. Но до дна никто тогда не пил…
12 и 13 марта наш полк совместно с частями бомбардировщиков Пе-2 и штурмовиков Ил-2 бомбил и штурмовал окруженную немецкую группировку в Глогау и гарнизон города-крепости Бреслау. Вскоре эти мощные бастионы противника на реке Одер капитулировали.
20 марта восьмерка Ла-5 (ведущий В.И. Попков) штурмовала железнодорожные эшелоны с нефтеналивными цистернами. Пламя взрывов от сброшенных бомб охватило всю территорию железнодорожного узла. В ответ — шквальный огонь «эрликонов». Был подбит самолет ведущего второго звена Саши Мастеркова. Вырвавшееся из пробитой плоскости пламя охватило весь самолет. Прыгать! Замедленная реакция летчика свидетельствует о его ранении. Но вот летчик покидает горящую машину, начинает наполняться купол парашюта, как вдруг киль перевернувшегося самолета распарывает купол…