Стальной век: Социальная история советского общества

Дамье Вадим Валерьевич

Прислушавшись к почти единодушным рекомендациям большинства экономистов, правители страны в конце 1980-х гг. предоставили далеко идущую самостоятельность ведомствам и предприятиям, приступили к приватизации мелкой и средней промышленности (законы «Об индивиду­альной трудовой деятельности» 1986 г., о совместных предприятиях с иностранным капиталом 1987 г., «О кооперации» 1988 г., «О предприятиях в СССР» 1990 г.) и начали внедрять рыночные отношения. Предприятия получили возможность определять цены на свою продукцию, произведен­ную сверх «государственного заказа», и немедленно воспользовались этим для их повышения, а не увеличения производства. Результатом экономи­ческих реформ стал нараставший распад хозяйственной системы, усиле­ние эгоизма отдельных регионов, ведомств и предприятий, хаос. Пытаясь сократить расходы, Горбачев попробовал снизить накал противостояния с Западным блоком. Он уменьшил масштабы вмешательства в странах «Третьего мира», распорядился вывести советские войска из Афганистана, сократил армию и призвал ограничить «гонку вооружений». Но это уже не помогало. ВВП сократился в 1990 г. на 2%, а в 1991 г.
– по разным подсче­там, на 9—17% [551] , промышленное производство падало, резко выросли це­ны и инфляция. Условия жизни основной массы населения стремительно ухудшались; нарастала нехватка промышленных и продовольственных товаров, в ряде мест были введены талоны на продукты, происходили волнения жителей, недовольных дефицитом. Сопровождавшиеся попыт­ками властей снизить субсидии на цены, эти процессы вызвали растущее недовольство и подъем массовых социальных движений протеста.

551

Cp.: The Former Soviet Union in Transition. New York, 1993. P.45; TyersR. Economic Re­form in Europe and the former Soviet Union: Implications for international food markets. Washing­ton, 1994. P.22.

Первые

протестные выступления носили ярко выраженный антибю­рократический характер. Они были сосредоточены преимущественно на проблемах местного развития, в особенности - экологических, которые остро воспринимались общественностью после катастрофы на Чернобыль­ской АЭС в 1986 г. Возникавшие в городских кварталах, микрорайонах и населенных пунктах группы в защиту окружающей среды нередко высту­пали инициаторами движения за самоуправление на местах. Собирались общие собрания жителей, на которых избирались комитеты самоуправле­ния, начиная с уровня дома, улицы, квартала ит.д. Основным мотивом служило желание людей самостоятельно решать проблемы жизни и разви­тия территории, независимо от государственной бюрократии и ее интере­сов. Многие активисты, отмечал исследователь советских и российских гражданских инициатив О.Яницкий, понимали «децентрализацию эконо­мики и политической власти как самодостаточность и даже автаркию. Не­которые из них даже предлагали, чтобы город или отдельный городской район получил полную экономическую самостоятельность с собственной валютой, системами производства, распределения ит.д.» [552] . Однако низо­вым гражданским инициативам так и не удалось выработать альтернатив­ные представления об общественном устройстве на основе системы всеоб­щего самоуправления, помимо государства и рынка, с выявлением и скоор­динированным удовлетворением потребностей «снизу». Такие идеи просто не успели развиться в условиях авторитарного режима и идеологической диктата КПСС, когда любые «леворадикальные» идеи беспощадно пресле­довались, а разработки и традиции мировой социально-революционной мысли были под запретом. Большинство активистов инициатив и даже представителей левых групп не видело альтернативы развитию рыночных отношений, хотя и стремилось максимально «смягчить» их последствия с помощью активной социальной политики [553] . Это превратило общественные антибюрократические движения в легкую добычу для «реформистского» крыла номенклатуры. Вскоре после 1990 г. гражданские инициативы стали «засыпать», общие собрания прекратили собираться, а многие активные члены местных комитетов и групп «ушли во власть».

552

Яницкий О. Городские экологические инициативы и движения: сравнения Восток - Запад (Заключительный доклад на Европейском семинаре ЮНЕСКО, 21-26 мая 1991 г., Мо­сква, СССР). М., 1991. С.45.

553

Этот факт может подтвердить сам автор, который в конце 1980-х гг. принимал участие в экологических и самоуправленческих движениях и пропагандировал там антиавторитарные идеи общества без централизованного государства и рынка. Подробнее см.: ДамьеВ.В. Лек­ция-интервью о неформалах //

194790523.html; 196321009.html; 201070615 .html; http://www.igrunov.ru/vin/vchk-vin-n_histor/remen/1202493027.html;

Грей В. Экосоциалистический манифест // Третий путь. 1989. №8.

Чем глубже становился экономический кризис, тем больше расходи­лись интересы и устремления отдельных фракций и группировок правя­щего номенклатурно-бюрократического класса. Крупные, неповоротливые предприятия-монополисты и огромные советские учреждения были заин­тересованы не в технических усовершенствованиях, а в сохранении и расширении собственных привилегий. Ведомства, вывозившие за рубеж нефть и газ и добывавшие валюту, всё меньше хотели делиться с осталь­

ными отраслями и предприятиями, стремясь оставить вырученные средства у себя. «Сырьевики» были не прочь скинуть со своих плеч балласт в виде «социального государства» и предприятий обрабатывающей промышленно­сти, даже если это в перспективе привело бы к изменению системы в СССР. Напротив, военно-промышленный комплекс (ВПК), целиком зависевший от государственной поддержки, скорее предпочитал сохранить основу сло­жившихся экономических и политических структур. Но и ВПК, недоволь­ный увеличивающимся отставанием от Запада в области высоких техноло­гий, выступал за реформы.

Падение мировых цен на нефть, «гонка вооружений» и уменьшение доходности советской экономики (а, следовательно, ресурсов для дальней­шего роста могущества и доходов бюрократии как целого) знаменовали со­бой общий кризис прежнего метода господства. Рост экономических труд­ностей стимулировал сепаратизм не только у ведомств и государственных компаний, но и у партийных руководителей отдельных республик и терри­торий. Как вспоминал А.И.Лукьянов, близкий соратник Горбачева и предсе­датель Верховного совета СССР в 1990-1991 гг., местные власти быстро ощутили, «что теперь можно защитить себя от угрозы смещения или произ­вольных перестановок по воле центра. Средством этой защиты стал лозунг национального суверенитета... Республиканский партийный князек... рас­поясавшийся хозяйственник, прикрываясь заявлениями о защите нацио­нальных интересов, могли теперь игнорировать ранее неприступный центр» [554] . Республиканские партийные боссы стремились стать полновла­стными хозяевами на управляемых ими территориях. Наилучшая возмож­ность для этого возникла бы с образованием новых, контролируемых ими государств. Конкурентом бюрократии в борьбе за власть выступила местная интеллигентская верхушка в республиках, привыкшая считать себя «солью земли», «глашатаем и хранителем национальной культуры». Теперь она претендовала на свою долю пирога. В России она поддержала идеологии либерализма или русского национализма (последняя еще с 1970-х гг. поль­зовалась покровительством части партийной элиты: если в «союзных рес­публиках» националистические тенденции среди интеллигенции пресекались и подавлялись, в России русские писатели-националисты из среды т.н. «де­ревенщиков» легально публиковали свои книги). В других республиках СССР интеллигентские группы учредили разнообразные «народные» фрон­ты и потребовали «национальной независимости». В конце 1980-х гг. стали появляться полулегальные политические группировки, требовавшие отмены однопартийной системы и перехода к представительной демократии.

554

Лукьянов А. Переворот мнимый и настоящий. М., 1993. С.43.

В попытке остановить развал государства, достичь компромисса с рес­публиканскими и региональными элитами и подкинуть населению «демо­кратический» пряник, правящая верхушка Советского Союза предприняла

ряд шагов с тем, чтобы укрепить вертикаль власти. 1 декабря 1988 г. были внесены поправки в конституцию, в соответствии с которыми создавался новый высший орган - Съезд народных депутатов, который избирался сро­ком на пять лет прямым равным и тайным голосованием, заседал один раз в год и играл скорее формальную роль, а текущую парламентскую работу ис­полнял двухпалатный Верховный Совет СССР, выбранный на съезде. Зато на выборах допускалось выдвижение оппозиционных и «альтернативных» кан­дидатов. Обсуждалось введение многопартийной системы. В марте 1990 г. была отменена статья конституции, в которой закреплялась «руководящая и направляющая» роль КПСС; стали создаваться оппозиционные партии. Для повышения авторитета центральной власти был введен официальный

пост главы государства - президента. Им стал Горбачев. В 1991 г. он выдвинул идею заключения нового Союзного договора между республиками.

Первое время среди номенклатурщиков, партийных, государственных и хозяйственных чиновников еще преобладало стремление добиться жела­тельных им перемен без кардинального отказа от системы государствен­ного капитализма. На пленуме ЦК КПСС в июне 1987 г. был поставлен вопрос об общем пересмотре цен, то есть о сокращении или ликвидации государственных субсидий, с помощью которых цены на хлеб и некоторые другие продукты питания поддерживались на сравнительно низком уров­не. «К лету 1988 г. слухи о готовящейся реформе цен дошли до населения. Начались протесты, нарушавшие благостную картину пробуждения народа к лучшей жизни и грозившие серьезными социальными волнениями, - при­знает экономист Е.Г.Ясин.
– Коммунисты, ответственные за все прежние деяния и нынешнее тяжелое положение, не могли решиться на непопуляр­ные меры. В итоге М.С.Горбачев, выступая в Мурманске, сообщил, что повышения розничных цен не будет. Оптовые цены отчасти повысили, но в целом план пересмотра цен был сорван» .

Министры, отвечавшие за экономические вопросы (вице-премьер Л.И.Абалкин и министр финансов В.С.Павлов) настаивали на ужесточе­нии «финансовой дисциплины», объясняя проблемы ростом денежных доходов населения, который отстает от роста производства и предложения товаров. Они предлагали выйти из кризиса за счет трудящихся. В 1989 г. был введен налог на фонд заработной платы, а в марте 1990 г. глава прави­тельства Н.И.Рыжков огласил экономическую программу, предусматри­вавшую повышение цен на потребительские товары в среднем в 2 раза, а на хлеб - в 3 раза. Это была война против трудящихся.

Ответом на наступление «сверху» стала волна забастовок, которая не знала себе равных в советской истории. Уже в 1986-1987 гг. вспыхивали локальные стачки и трудовые конфликты в различных отраслях (легкой [555] и горной промышленности, строительстве и т.д.) и регионах страны (включая крупные города России, Прибалтику, Закваказье). Новая волна поднялась весной 1989 г.: шахтеры Кузнецкого и Печорского бассейнов добивались повышения зарплаты, установления 6-часового рабочего дня, смещения начальства и признания независимого профсоюза. В июле 1989 г. началась стачка шахтеров Кузбасса, которая быстро распространилась на другие уг­ледобывающие районы (Донбасс, Караганду идр.). Бастующие требовали повышения зарплаты и улучшения условий труда, но вскоре появились и лозунги и иного характера: демократизировать выборы, отменить привиле­гии партии, чиновников и партийного аппарата и т.д. В то же время, пере­чень требований, составленный на основе резолюций собраний, отражал дезориентацию шахтерской массы во всем, что выходило за пределы про­стой защиты своих материальных интересов. В этом «рядовые» горняки прочно полагались на выдвинувшихся «лидеров» и представителей админи­страции, которые были убежденными сторонниками рыночной экономики и полной хозяйственной самостоятельности регионов и шахт, с самофинанси­рованием, правом устанавливать цены на продукцию и оставлять в своих руках полученную прибыль. Как замечает исследователь шахтерского дви­жения В.Борисов, «как только забастовки вышли за пределы отдельных шахт, местные власти моментально присовокупили свои интересы, осто­рожно помогая шахтерам и добавляя свои собственные требования к их требованиям. В результате многочисленные жалобы угольщиков были бы­стро сведены к одному центральному требованию перевода шахт на само­финансирование за счет повышения цен на уголь, хотя это не фигурировало в изначальных требованиях шахтеров» [556] . Противоречивость настроений в «низах» можно было обнаружить в одновременно раздававшихся призывах закрыть частные предприятия (т.н. «кооперативы») в сфере медицины и питания, поскольку те, по мнению шахтеров, путем сверхвысоких цен оби­рали население. Стачка велась вне рамок официальных профсоюзов; она организовывалась стачечными комитетами, которые затем объединились в региональные и межрегиональные структуры (Союз трудящихся Кузбасса, съезды шахтеров и т.д.). После переговоров между региональным забасто­вочным комитетом Кузбасса и комиссией ЦК КПСС, правительства и офи­циальных профсоюзов был подписан протокол, в котором содержались обещания ввести в области региональный хозрасчет, предоставить предпри­ятиям экономическую и юридическую самостоятельность с правом само­стоятельно устанавливать нормы выработки и цены, повысить зарплату горнякам, улучшить продовольственное снабжение ит.д. Невыполнение соглашений еще больше сблизило лидеров шахтерских организаций с оппо­зиционным, «реформаторским» крылом номенклатуры во главе с бывшим руководителем московской партийной организации Б.Н.Ельциным. 11 июля 1990 г., по решению I съезда шахтеров СССР, прошла однодневная «всеоб­щая» политическая забастовка горняков в поддержку политиков-реформа- торов. С аналогичных позиций выступил учрежденный в октябре 1990 г. Независимый профсоюз горняков. Рабочих подвело то же, что и граждан­ские инициативы: не имея самостоятельного представления об экономиче­ской и политической альтернативе, они попали в ловушку «реформатор­ской» фракции правящей бюрократии [557] .

555

Об этом и ценовой политике горбачевской администрации см.: Ясин Е.Г. Российская экономика. Истоки и панорама рыночных реформ. М., 2002. С Л 00-108.

556

Борисов В. Забастовки в угольной промышленности: анализ шахтерского движения за 1989-99 гг. М., 2001. С.99.

557

См. также: С.Ю. Шахтерские забастовки 1989 г. в СССР и некоторые размышления по поводу нынешней ситуации в рабочем движении

// .html;.

Рабочие забастовки продемонстрировали, что верхушка партии уже не обладает в глазах населения достаточной легитимностью для осуществле­ния мер, которым предстояло вывести экономику из кризиса за счет трудя­щихся. Все более влиятельные круги номенклатуры стремились теперь не только поделить между собой государственную собственность, которой они до тех пор владели и распоряжались сообща, но и сменить окраску и идеологическое обоснование своего господства. Они объявили себя «демо­кратами», которые порывают с КПСС и всем ее партийно-идеологическим наследием, возложив на них ответственность за все тяготы и ошибки. Это позволяло им предстать в глазах населения совершенно новой силой, оппо­зиционной и якобы незапятнанной прошлыми преступлениями. В начале 1990 г. эти «реформаторы» сформировали политическую организацию - блок «Демократическая Россия», фактическим лидером которой стал Ель­цин. Коалиция добилась успеха на выборах народных депутатов в России; ее представители возглавили муниципалитеты Москвы, Ленинграда и дру­гих крупных городов. Ельцин был в мае 1990 г. избран председателем Вер­ховного Совета России, а в июне 1991 г.
– российским президентом. Его группа бросила открытый вызов Горбачеву и его окружению.

Программа «демократического» крыла номенклатуры, спустившего «коммунистический флаг», включала установление представительной демо­кратии западного типа и - фактически - переход от государственного капи­тализма к частному. Это предлагалось осуществить путем приватизации го­сударственной собственности, то есть, ее раздела между номенклатурными группировками и поднявшимися в ходе перестройки частными предприни­мателями (некоторые из них сами были выходцами из номенклатуры, в осо­бенности, из официальной молодежной организации - комсомола, другие - представителями криминальных кругов). Хотя формально Ельцин обещал, что в ходе намеченных им реформ уровень жизни населения не снизится (в ответ на вопрос, что будет, если в результате его политике повысятся це­ны, он заявил: «Тогда я лягу поперек рельсов» [558] , но, как известно, своего обещания не выполнил), по существу, его группа запланировала - а после 1991 г. и осуществила - полное уничтожение негласного «социального ком­промисса» и широкомасштабный демонтаж «социального государства».

558

Видеозапись см.: