Станция Араминта

Вэнс Джек Холбрук

– Это ты о чем?

– Намур теперь Клаттук, а я – внештатник. У тебя более прочное положение здесь, чем у меня.

– Странные дела творятся, – сказал Чилк.

Глауен вернулся в Дом Вуков, прошел в библиотеку и оставшуюся часть утра провел в размышлении, делая попутно кое-какие заметки. Мимо проходил Бодвин Вук. Он похлопал Глауена по плечу.

– Счастлив видеть, что ты отдыхаешь. Тебе много досталось и теперь надо постараться придти в себя! Подремли! До обеда тебя здесь никто не потревожит.

– Я вовсе не

сплю! – обиженно поднял глаза Глауен, – На самом деле, я размышляю.

– А я решил, что ты, сидя в Гробнице Заб Зонка надумался на всю жизнь, – добродушно рассмеялся Бодвин Вук.

– На сей раз у меня другие думы, куда более интересные. Я хочу вам кое-что показать, – сказал Глауен и достал фотографию.

Глаза Бодвина Вука внезапно стали острыми, как два буравчика.

– Где ты это взял?

– В Поганской Точке, в столе у Орден, – Глауен указал пальцем на лица, – Вот это – Заа. А вот и Сибила.

– Почему ты не показал мне ее раньше?

– Я хотел ее сначала показать Чилку, чтобы он попробовал найти здесь мадам Зигони. А потом уж показать вам.

– И он опознал? Дай-ка я попробую сам догадаться. Это, должно быть, вот эта леди.

– Правильно! Как вы догадались?

– Когда-то я знал ее под именем Смонни, точнее Симонетта. Это младшая сестра Спанчетты.

Глауен с новым интересом начал рассматривать лица.

– Теперь, когда вы мне это сказали, я и сам увидел сходство.

– Если позволишь, я сам займусь этой фотографией, – сказал Бодвин Вук, – Давай не будем об этом никому говорить. Чилку я тоже дам соответствующее указание. Это очень интригующая информация.

– Намур должен был это знать.

Бодвин Вук уселся на стул рядом с Глауеном.

– В один прекрасный день мы поймаем Намура на очередной его махинации, и тогда все его драгоценные секреты выплывут наружу.

– Намур постарается сделать все, что бы не дать вам такой возможности.

– До сих пор так оно и было. К стати говоря, я сегодня утром поговорил с Друсиллой, она с готовностью полностью подтвердила вину Флореста, – Бодвин Вук заметил лежащие перед Глауеном бумаги, – А это что у тебя за листки?

– Я здесь пометил места, которые для меня так и остались неясными. Список тайн, если хотите.

Бодвин Вук уставился на бумаги.

– Так много! Я думал, ты не оставил в этом деле никаких тайн.

– Меня интересует почему Флорест так просто пошел на контакт с Мономантиками. Мне бы хотелось задать ему несколько вопросов.

– Хм. Если ты хочешь допросить Флореста, то почему бы и нет? Даже если ты и не выведаешь у него ничего нового, это будет для тебя неплохой практикой. Я разговаривал с ним сегодня утром, но не узнал ничего нового. Он мастер наводить туман, который в конце концов становится непроницаемым. Ничего большего ты от него не добьешься.

– Если только он не расслабится и не допустит какой-нибудь промах.

– Возможно.

Подготовься иметь дело со святым великомучеником, все преступление которого заключается в художественном воображении. Я обратил его внимание на тяжесть содеянного им, но он только тихо рассмеялся. Как он попытался убедить меня, люди на станции Араминта никогда не понимали его художественный гений. Он рассматривает себя как «гражданина вселенной». Станция Араминта – это напыщенная маленькая лужица с идиотской кровосмесительной социальной системой, которая награждает дураков и прощелыг, а талантливых людей заставляет искать применение своим талантам где-то на стороне. Это его слова, не мои, и конечно в них есть какая-то полуправда.

– Во всяком случае, на какое-то мгновение мы увидели истинного Флореста. Что для него сделала станция Араминта? Где его официальное признание, высокое положение, состояние и личный дом! ? Где награда великому гению? Где бурные аплодисменты за его великолепные художественные произведения и руководство в Комитете Изящных искусств? Я указал ему, что в своей основе он всего лишь умелый организатор развлечений, а таких людей здесь никто не собирается ставить на пьедестал почета. Больше он мне ничего не сказал, но вполне ясно, что у него нет любви ни к Заповеднику, ни к Обществу Натуралистов, ни к станции Араминта.

– Меня удивляет, почему он решил строить свой новый «Орфей» именно здесь?

– А где же еще? Ситуация здесь для этого просто идеальная. А почему об этом не спросить самого Флореста? Из чистого нахальства он может быть и даст тебе прямой ответ на этот вопрос. Ему на всех нас наплевать.

Глауен откинулся на спинку стула.

– Когда я сидел здесь и раздумывал, дремал, как вы сказали, я понял, что у Флореста должна была скопиться огромная сумма денег. Вы, случайно, не знаете где он их хранит?

– Случайно знаю. Они положены на депозит в банке Мирсеи в Соумджиане.

– Я собираюсь возбудить против Флореста гражданское дело. Велика вероятность выиграть этот процесс, особенно, если дело будет рассматриваться верховным судом здесь, на Араминте, что, в принципе, и подпадает под ее юрисдикцию.

– Ха! – воскликнул Бодвин Вук, – Ты унаследовал великое искусство Клаттуков атаковать врага в самом его чувствительном месте! Даже в преддверии гибели Флорест будет испытывать адские муки, если что-то случится с его деньгами.

– Я тоже так думаю. Как мне начать этот процесс?

– Именно сегодня Вильфред Оффоу подготовил все бумаги для наложения ареста на деньги Флореста.

– По крайней мере, эта новость может вывести его из равновесия.

– Несомненно. Когда ты хочешь его допросить? Для этого подходит любое время: у Флореста теперь нет никаких гастролей или турне.

– Сегодня днем меня вполне устроит.

– Я распоряжусь, чтобы Маркус оказал тебе всяческое содействие.