Станция спасенных грез
Шрифт:
ДОГАДЫВАЮСЬ.
Тут он меня уел.
– А то мне кажется, что кто-то по ночам ездит...
– Вряд ли, Сань. Последний поезд у нас отходит в двадцать три сорок пять. Может, прошел дежурный какой?
– Каждую ночь?
– А ты уверен, что каждую?
Я кивнул.
– Ну не знаю. А точно не сон?
– Точно.
– Я спрошу у товарища. Может, сам выйду к путям как-нибудь.
– Он сглотнул, его щека дернулась.
– Все равно не спится.
– О, хорошо. Будет здорово! Ой,
– А то.
– Хм... А у вас случайно нет расписания электричек до Сосновки и обратно.
– Есть, конечно. А тебе зачем, если не секрет?
Я замялся.
– Да просто... Ну, чтоб было, что ли...
Дядя Володя сощурился и поскреб бороду. На губах появилась улыбка.
– А Ленка где, кстати?
– спросил он, и тут я понял, что угодил в ловушку. Чувствуя, как краснею, ответил:
– Кхм... Ну, в Сосновке.
– А, ну ясно, - дядя Володя улыбнулся еще шире и больше ничего не сказал.
Мы зашли в дом распечатать график движения и еще немного перебросились парой фраз. Я видел, что запал дяди Володи угас, тоска начинала брать верх, и поспешил распрощаться.
Мишка был на заводе. Он распиливал трубу со множеством отверстий, прикрыв глаза своими смешными очками. Пол был завален сточенными сверлами, саморезами и магнитом, на который налипло целое облако металлической стружки. Я вспомнил волосы дяди Володи. Там бы тоже не помешало пройтись магнитом.
– Кто сегодня?
– не поднимая головы, спросил Тин.
– На удивление, никого. А ты все пыхтишь над своей дрезиной?
– Велодрезиной!
– он не уставал исправлять меня, а мне же нравилось нарочно говорить неправильно.
– Погоди, я приведу ее в чувство.
– Я тут кое-что заметил.
Мишка продолжал пилить трубу.
– Это связано с теневиками!
Он тотчас оторвался от своего занятия и уставился на меня очками-консервами.
– Выкладывай.
– Сегодня шел в магазин и услышал, как продавщица преспокойно болтала с водителем. Ну, который товары привез. Я подслушал, о чем они говорили.
– И о чем?
– Да какая разница! Они говорили! Понимаешь?
– Да. Я, кстати, тоже заметил. Они взаимодействуют. Я вчера видел агронома и председателя. Болтали как ни в чем не бывало. Вот только тени у обоих.
Я сел рядом с Тином.
– Кажется, они способны выходить на контакт с остальными.
– Тогда почему с нами они вон какие?
– спросил Мишка.
– Как вообще два теневика могут заговорить друг с другом?
– Ну языки им никто не вырывал. Просто у них что-то притуплено.
Тин закатил глаза.
– Голова кругом. Столько наблюдаем, а ничего конкретного сказать не можем.
– Прошло всего три дня, Миш.
– От этого не легче.
Голова шла кругом. Ситуация начинала напрягать и нервировать. Прямо на наших
– Пошли лучше торт есть, - сказал я, поднимаясь.
– Людмила Сергеевна звала.
Тин вымученно улыбнулся.
– О. Торт это очень хорошо.
Внезапно я понял, что должен ему сообщить.
– Тут это... Поезда стали ходить по ночам.
– В смысле?
– В прямом! Раньше последний поезд во сколько уходил?
– Ну... Часов в двенадцать, может. Не помню, но папка говорил.
– Вот именно, что почти в двенадцать. Если точнее, то без пятнадцати двенадцать. А теперь по ночам стали проезжать. И много! А обратно не возвращаются... И утром не проезжают. Которую ночь слушаю стук колес.
Мишка снял очки. Вокруг глаз остались смешные следы, словно нарисованные циркулем.
– Интересное дело. Я ничего не слышу, хоть и сплю чутко. А тебе не приснилось?
– Нет конечно. Ну что я, по-твоему, дурак, что ли?
Тин рассмеялся.
– А вдруг стал? Как твой друг смотритель.
Я не улыбнулся.
– Тин, не разбрасывайся словами.
– А чего?
– А ничего, - резко сказал я.
– Странно это все.
– Согласен.
Я сел на кожаное сиденье комбайна и посмотрел на друга.
– Ты мне веришь?
– Верю... Но сам не слышал. И папка не слышал. У него ж знакомый на железной дороге работает. Да и деревня бы сказала чего, или ты думаешь, что только около вас гремят эти электрички?
Я начинал злиться. Почему он мне не верит?
– Нет, но ты разве не видишь, что с жителями? Да тут если в лесах война начнется, они так и будут ходить, уставившись в пол, как зомби! Как будто сам не понимаешь.
Наверное, Тин осознал, что его недоверие меня задело. Он сел рядом.
– Не будем ссориться. Ты про торт говорил? Вот и пошли. Заодно Людмила Сергеевна нас рассудит, раз тебе мало слова отца.
– Все-таки не веришь...
Тин не дал мне закончить.
– Нет! Я не об этом. Вдруг она что-то знает?
– Ну давай попробуем.
Каждый год мы ввязывались в какую-нибудь передрягу, которая захватывала нас с головой, да так, что лето проходило совсем незаметно, но интересно.
Приключений хватало. Но все они заканчивались. Дела были увлекательными, но простыми, объяснимыми: куда пропадают собаки, кто ворует с кладбища конфеты... Не составляло труда пройти по пути разгадки от начала и до конца, разрешая все непонятности. Назвать приключением то, что случилось в том злополучном году, я не могу до сих пор. Посчитать все это интересным? Нет, спасибо. Здесь уже не до азарта, не до мальчишеского задора и элемента игры... Все было куда серьезнее.