Станция спасенных грез
Шрифт:
"От старости, должно быть, - подумал я.
– Но откуда эта печаль? Уж не поругались ли они с дедушкой? Или..."
– Совсем вырос, - бабушка покачала головой.
Дед тут же пожаловался - СНОВА!
– на тяжесть сумки и рюкзака, и мне пришлось отбиваться от двойной атаки заботливых прародителей.
На деда бабушка посматривала странно. Да нет, наверное, всё же возраст. Вот и здоровье сдает. А жизнь в деревне не щадила. Мои родители не раз предлагали ро-ро переехать, но они категорически отказывались. "Здесь мы родились, здесь и помирать будем", - твердили
– Пойдем!
– дед махнул в сторону кухни.
На столе меня ждали открытые банки с вареньем и джемами, горячие булочки, от которых исходил пар, пончики с шоколадным соусом и творожная запеканка.
– Ого! Кажется, от вас я буду катиться, как колобок, - сказал я.
– Скажешь тоже!
– улыбнулась бабушка.
– Вон какой тощий. Тебя чтобы сделать колобком, надо оставить тут на годик.
– Как дорога, Санька?
– спросил дедушка.
– Да все в порядке...
Что я мог им ответить? Вряд ли бы что-то случилось за три с половиной часа в душном вагоне пригородной электрички. Не рассказывать же мне, что я успел прочитать полкниги, помечтал о полетах и в очередной раз задумался, почему мама с папой отдыхают не вместе.
– А вы тут как?
– спросил я. Не столько для того, чтобы разузнать, сколько для того, чтобы прощупать почву.
Ро-ро переглянулись и ответили не сразу.
– Все хорошо, - заявила бабушка.
– Да разве может быть по-другому?
– удивился дед.
Я им не поверил.
– Вы не поругались?
– Да брось ты, Сашк!
– дедушка обнял бабулю.
– Все хорошо, - повторила бабушка, осторожно отвечая на объятия, будто боялась обжечься.
"Все хорошо". Почему же мне стало так неуютно? Все те же ро-ро, но на душе появился осадок. Почему так тревожно? Ведь бабушка все так же накрыла стол, поставила кипятить воду, наоткрывала кучу банок...
Да, скорее всего, я придумал это все. Тень, тусклые глаза. Что за вздор? Наверняка ро-ро просто-напросто поругались и были огорчены.
– А Мишка приехал?
– с набитым ртом спросил я, уминая пирожок с брусничным вареньем.
Пронеслась электричка. На несколько секунд вибрация от путей коснулась дома и всего, что находилось внутри. Немного заложило уши. Такое бывает с непривычки. Меня сотрясло, будто я вновь очутился в вагоне.
– Приехал, приехал, - засмеялась бабуля.
– Ждет тебя уже неделю!
– Говорит, изобрел что-то, - подхватил дед.
– Как там, мать?
– Погодь... "Что-то головокружительное".
– Во, точно.
– Ого!
– воскликнул я.
– Интересно, чего он опять.
Мишка был сумасшедшим изобретателем. Каждое лето он что-нибудь мастерил. Что-то, о чем помышлял весь год, проведенный в городе. Все его мысли были заняты проектами, а мечты представляли собой последовательную (не всегда) реализацию этих самых проектов. Так, в ту пору на его счету имелись: самокат с фонариком, который заряжался за счет трения о колесо, хитроумный грузовой прицеп для велосипеда, летние санки, незаконченный проект не то рогатки, не то ружья и кроссовки с пружинами. Точнее, пружины-насадки на любую обувь. Мишка очень гордился ими, ведь это изобретение позволяло ему прыгать гораздо выше, чем способен человек. Правда, он немного охладел к
– Завтра ярмарка, - вспомнил я, и в душе всколыхнулось приятное ощущение - предвкушение грядущего веселья.
Дед встал из-за стола.
– Пойду в комнату...
– Ты чего?
– крикнул я ему в спину. Он всегда ждал бабушку! Они вообще были как одно целое и старались не разлучаться.
Дедушка замер и посмотрел на меня. Молча.
– Я...
– что я мог сказать? Обвинить его в том, что он не такой, как раньше? Вряд ли это было бы правильно.
– Я... Побегу к Мишке, наверное.
– Погоди-погоди, Сашк, - одернул меня дед.
– Я их утром видал, они с отцом в райцентр поехали.
Я склонил голову.
– Зачем?
Бабушка расплылась в улыбке. Я ожидал, что меня опять назовут совой, но нет.
– За велосипедом, кажись, - ответил дедушка.
– Так у него ж был. Только в том году купили.
– Был да сплыл! Говорит, еле выпросил у Володьки новый. Никакой ответственности за вещи. Вот в наше время, помню, к вещам совсем не так относились. Каждая копейка была на счету, и если уж родители покупали чего, то мы берегли это так, чтобы и на ваше поколение хватило. А нынче - не...
В общении с дедушкой существовало важное правило - вовремя ретироваться. Если беседа плавно переходила в ворчание, лучшим вариантом было оставить его одного. Это меня бабушка научила. Якобы дед так быстрее успокаивался.
Я выпрыгнул из-за стола.
– Пойду тогда читать. Спасибо, бабуль!
Чмокнув бабушку в мягкую щеку, я побежал в сени, с непривычки едва не теряя тапочки. Вскочив на огромный сундук, занимавший всю лавку, я забрался на чердак. Полумрак здесь был дружелюбным и ничуть не страшным.
И уже тут, сев в любимое кресло, осознал - на лице бабушки была точно такая же тень, что и у деда.
Интерлюдия 1
Пять лет назад
Мама смотрит на меня и улыбается.
– Все взял?
Я в пятый раз осматриваю заметно опустевшую книжную полку и хлопаю по рюкзаку.
– Все.
– А "Омут радуги"?
Я улыбаюсь и провожу ладонью по мягкой поцарапанной обложке книги.
– Конечно! Я его сверху положу.
– Может, купим новую? Эта вон как обтрепалась.
– Ни за что! Она столько всего пережила со мной. Хотя вот, положу еще одну, - я хватаю книгу и бросаю в рюкзак.
– Вот теперь все.
– Ну умница.
– Мама наклоняется, чтобы обнять меня.
– Я приеду в августе.
Теплое дыхание щекочет мне ухо.
– Да, хорошо. Ты с папой?
Она отвечает не сразу.
– Н-нет, он не может, Саш...
Я вздыхаю. А вот бабушка с дедушкой всегда вместе и никогда не расстаются. В отличие от моих родителей.