Станция спасенных грез
Шрифт:
– Мишка?
– я склонил голову.
Визит друга удивил меня. Что такого могло произойти, что он явился ко мне сам, оставив дрезину. Разве только...
– Отец, да?
– с надеждой спросил я, припоминая радужную ленту мечты, что улетела ночью к своему хозяину.
Тин замер и посмотрел на меня. От его настроения не осталось и следа. Я вновь укорил себя за то, что напомнил ему про несчастье.
– Отец?
– непонимающе заморгал Мишка.
Я замешкался.
– Ну... Все хорошо?
– я не знал, как выйти из ситуации. Сам же себя поставил в глупое положение. И зачем только торопился... А так -
– С отцом - нет. Но есть хорошая новость.
– Какая?
– Собирайся.
Тин упорно отказывался говорить, в чем дело. От всех вопросов он отбивался и сохранял тайну до последнего. Мы пробирались сквозь деревню, мимо равнодушных жителей, которых стало еще больше. Тени на их лицах сгустились, и смотреть на дымчатых было по-настоящему страшно. Одно дело - когда лица сокрыты от источника света, другое - когда их действительно окутывает темная пелена, будто Создатель до конца еще не определился с их внешностью. Я старательно отводил взгляд от знакомых. Зрелище вытягивало все хорошее, что было внутри, вселяя холодный страх и такое же равнодушие.
– Давай побежим хотя бы, Миш, - сказал я, не в силах терпеть происходящее. Слишком давило и угнетало.
Тин припустил бегом, я - следом. Не обменявшись ни словом, мы добежали до нашей штаб-квартиры. Мишка отодвинул простынь. После дождя с нее немного потекла краска.
– Ох...
– вырвалось у меня.
На сиденье от комбайна сидел человек лет двадцати пяти, крупный, я бы даже сказал тучный, с сальными, цвета нефти, волосами, собранными в толстый хвост. Пухлые красные щеки покрывала неряшливая щетина, которую уместнее было бы назвать порослью. Доверчивые глаза. Неизменные кирзовые сапоги, камуфляжные штаны, черная майка и тонна всяких железяк на руках - от браслетов до перстней. Конечно же, собственного производства (лучший пример ходячей рекламы). Потому что ни один уважающий себя кузнец не будет носить покупные украшения, если в состоянии изготовить сам. А Иван мог.
– Саня!
– кузнец поднялся с несвойственной для человека такой комплекции скоростью и протянул мне руку.
– Восемьсот лет тебя не видел!
– Иван...
– сказал я, ничего не понимая. Из ступора меня вывел хруст собственных пальцев.
– Мне еще нужна рука!
– Прости, прости, - весело произнес кузнец мягким, немного детским голосом и высвободил мою ладонь.
Иван окончательно поселился в Дымчатой лет восемь назад. Его семья переехала в город в поисках лучшей жизни, но на лето все равно приезжала в родные края. Родители долго не могли завести ребенка, пока, наконец, не появился поздний сын Иван. К слову, мы всегда звали его полным именем, потому что ни по виду, ни по комплекции ни на какого Ваню он не походил. Как-то язык не поворачивался. Да и сами родители гордо звали его Иваном и предрекали сыну перспективное будущее тяжелоатлета. Но перед походом в школу врачи заключили, что Иван... Мягко сказать, не такой, как большинство, и учиться ему надо в коррекционной школе для детей с особенностями развития. Однако родители не спешили расстраиваться - Иван с детства тяготел ко всякого рода поделкам и всячески старался проявить физическую силу. Именно потому, с горем пополам окончив техникум, он перебрался обратно в Дымчатую, в старый дом родителей, и стал кузнецом. Он быстро завоевал любовь и уважение страстью к кузнечному делу. Молва о нем ходила как о трудолюбивом человеке, который по-настоящему живет своим увлечением.
Теперь понятно мое удивление, когда узнал, что Иван уехал в город и забросил любимое хобби?
– Рад тебя видеть, - проскрипел я, все еще сбитый с толку.
– А Мишка говорил, что ты уехал.
Кузнец
– А вот теперь вернулся. Как-то вот ночью проснулся, стрельнуло в голову, а утром купил билет на четырнадцатую электричку и примчал. Соскучился. Давно не брал в руки привычные инструменты.
И тут я осознал две вещи. Первая - как хорошо, что я не застал Ивана теневиком. Во всяком случае, для меня он остался таким, как прежде. И вторая - я понял, чью именно мечту я видел минувшей ночью. Удивительное совпадение обрадовало меня: захотелось обнять Ивана, словно именно он убил Едоков и вернул мечту, вселив надежду и веру в лучшее.
Помню, как однажды Туман сказал мне:
"Они будут возвращаться. Покуда у них есть сила, дарованная мечтой. Они будут мощнее и злее. Они станут выдаивать местность. Но это наш шанс спасти кого-то как можно быстрее".
И тогда, глядя на Ивана, я думал о папе Тина. Что если в одну из ночей я убью того, кто сожрал мечту дяди Володи? ОХ, А ЕСЛИ ВЕРНУТСЯ И БАБУШКА С ДЕДУШКОЙ?.. Мысли о таком исходе захватили меня, и почему-то проблема ночных сражений перестала быть чем-то страшным, тяжелым и невозможным. В конце концов, когда видишь реальный результат, всегда приятнее работать. А я решил смотреть на Едоков как на работу. Неприятную, тяжелую, но вполне решаемую. К тому же с неплохими премиями в виде возвращенных людей, вновь обретших мечту.
Лишь бы с Леной ничего не случилось...
Когда ж она приедет?
– Я ж говорю, он чудным стал. И так все лето, - ехидно сказал Тин.
– Чего!
– поспешил возразить я.
– Все я слышал!
– Да?
– ухмыльнулся Мишка, и его улыбка, столь редкая в последнее время, несказанно обрадовала меня.
– И что ты про это думаешь?
Я решил блефовать.
– Ну. Да.
Ребята рассмеялись.
– Я же сказал!
– смеясь, пропыхтел Тин.
– Да что?!
Весь этот цирк начинал раздражать.
– Мишка просто сказал, что ты такой, потому что влюбился, - торжественно объявил Иван.
– И просил твоего подтверждения.
Рука моя нервно теребила висящие на поясе пружины. По правде сказать, хотелось сорвать их и запульнуть в друзей, чтобы не подтрунивали. Еще и Лену сюда приплели.
Перебросившись шутками, Тин с Иваном занялись дрезиной. Мишка был счастлив отвлечься на того, кто мог поддержать его помешательство на технике. Бренькая инструментами, они препарировали стоящий на платформе велосипед с серьезностью хирургов.
Наконец-то у Тина появилась компания! В свете последних событий времени у меня стало не так много. Даже чтение - любимое занятие, на минуточку!
– превратилось в работу.
– Чего вы из него хотите сделать?
– спросил я, устав смотреть, как они подкручивают там и тут, примеряются, обсуждают, используя длинные и зубодробительные термины.
– Теперь-то много чего!
– довольно ответил Мишка, посмотрев на кузнеца.
– Уж теперь точно размахнусь!
– Ага!
– кивнул Иван.
– Поможете мне завтра с дровами?
– спросил я.
– С какими дровами?
– не понял кузнец.
Тин покачал головой.
– А, Саня у нас теперь самостоятельный.
– Осознав, что он только что сказал, Мишка осекся.
– Ну, точнее... В общем, он один живет, в сторожке. Смотритель-то того... Это, помер, в общем.
– Во дела. Да-а-а, многое изменилось, пока меня не было. А отсутствовал-то, вроде, всего двадцать месяцев.
Я пнул попавшийся под ногу болтик. Тин закатил глаза и украдкой ухмыльнулся. Одной из причуд Ивана была полная вражда с цифрами.