Станция спасенных грез
Шрифт:
– Я говорю, пойдешь с нами!
– гаркнул один из кадетов.
– Да чего ты с ней церемонишься? Кому она что скажет-то?
– вторил ему другой.
Я не собирался останавливаться.
Значит, нужно больше тренировок? Нет. Не тренировок. ВЫ НЕ СМЕЕТЕ ТРОГАТЬ ЛЕНУ!
Во мне бушевала ярость. В какой-то момент она возобладала, и я сдался.
Мы с Тином тушим пожар. И спасаем Дымчатую. Сберегаем поля и огороды. И все рады. И все счастливы. Я беру огонь,
Фанталь сорвалась с моих пальцев и взорвалась позади кадетов. Четверых отбросило сразу, двое, пошатнувшись, остались на ногах. С озабоченными лицами они обернулись, чтобы узнать, что произошло. Но я не видел их.
Лена вертела головой, рассматривая упавших. Ее подбородок трясся. Волосы растрепались, а на предплечье темнел синяк. Вот что я видел.
– КТО!!!
Руки рванули вперед. Двоих снесло мощной волной. Одного впечатало в стену - он с глухим стуком ударился затылком. Второго уронило на асфальт и пронесло по грубому асфальтовому покрытию. Прям как меня в Дружбино. Кадет обдирал руки и ноги. И даже лицо. Потому что его мотало из стороны в сторону, и я солгал бы, если б сказал, что не был к этому причастен.
– Саша?
– охнула Лена.
– Что ты? Как? Но... ЛЮДИ ЖЕ!
Я не видел Лену. Я видел синяк на ее руке. Такой чужеродный, ненужный и неуместный. Это темное пятно, оставленное кем-то извне, пачкало всю чистоту и белизну Лены. Я видел синяк. И этого было достаточно.
Где-то на другом конце света галдели люди. Я не разбирал речь. Почти не слышал их.
– Кто ее тронул?!
– взревел я, не отдавая себе отчета.
Трое из четырех отброшенных кадетов поднялись. Один убегал, двое других крючились на асфальте - распластались в форме морской звезды.
– Ну я, - грубым басом ответил высокий и пошел ко мне.
– Ну молодец, - в тон ему ответил я и пошел навстречу.
Находясь на расстоянии вытянутой руки он сжал кулак и замахнулся, но я успел ударить его в живот открытой пятерней. Впрочем, моя ладонь едва-едва коснулась его - удар был усилен фанталью. Кадета будто оттянули назад незримыми нитями. Издав удивленный крик, он отлетел назад.
Фантали. Теперь я научился.
Где-то позади охал народ. Бабульки и особо впечатлительные женщины кричали, пищали и грозились вызвать полицию.
ПЛЕВАТЬ.
– Желающие?
– я посмотрел на стоявших на ногах кадетов.
Они остервенело замотали головами.
– Молитесь, чтобы я вас тут больше не увидел. Ясно?
– они не сказали ни слова.
– Я спрашиваю: ЯСНО?!
Из моих рук протянулись два перламутровых щупальца и подсекли молчунов. Те рухнули, как подкошенные.
– МНЕ ПОВТОРИТЬ ТРЕТИЙ РАЗ?!
– Ясно! ЯСНО!
– невпопад выкрикнули кадеты и умчались прочь,
Они убежали. Толпа осмелела и подкралась ближе. Все смотрели на меня, как на восставшего из мертвых.
– Чего они?..
– буркнул я, смущенный столь пристальным вниманием.
– САША... Что же ты... Ты что? Ах, ладно!
– внезапно Лена напустила на себя обворожительную улыбку, подпрыгнула на месте и бросилась на меня.
Запах. Ее запах. Тонкие шелковистые волосы и теплые руки. Теплая Лена. И ее ледяные ладошки, которые я чувствую через футболку. Не уходи. Гроза. Озон. Не уходите.
– Отлично получилось! Супер! Все будут довольны!
– кричала Лена, а после обратилась к толпе: - Ну, как вам? Достоверно?
Бабульки в первых рядах переглянулись и забормотали.
– То есть как? Это чавой-то? Измываться вздумали?
Лена радостно кивнула.
– Да! Вернее, нет! Ну, мы просто сценку репетируем для театра. Понравилось?
Ответом ей были нахмуренные брови.
– Подыграй, - шепнула Лена, ущипнув меня за поясницу.
Лена.
– А!..
– я опомнился.
– Да, вот, репетиция у нас. Просим прощения за неудобство.
Мы с Леной стали пробираться на перрон. Я думал, кто-то не удержится и огреет нас чем-нибудь тяжелым.
– Извините, если помешали и отвлекли...
– торопливо бурчал я.
– Ну, мы пойдем, всего доброго... Ой, разрешите... Еще раз извините... Можно пройти?.. До свидания!
– Никакой совести!
– Тоже мне, придумали!
– Хоть предупреждайте в следующий раз!
– Вот вызовем охрану!..
Недовольные выкрики преследовали нас всю дорогу, пока мы не покинули вокзал.
– Не хочу туда, - сказала Лена, кивнув на здание.
– Сегодня такая прекрасная погода. Пойдем в аллею?
– Пойдем. Лена... Ты как?
Я даже не вспомнил о выброшенных цветах.
Она остановилась и посмотрела на меня. Ее губ коснулась улыбка.
Испуганное лицо и прижатые к груди руки не выходили у меня из головы. Этот синяк. Этот страх в глазах...
– Прекрасно, Саша. Спасибо тебе.
Я испытал два странных позыва: сокрушить все на свете и обнять Лену - крепко и успокаивающе.
– Я очень растерялась.
– Ага. Все-таки шесть идиотов - это не десяток Едоков.
– Но ты мог быть и осторожнее. И вообще! Ты когда успел научиться этому?
Я пожал плечами.
– Ну... Знаешь, некоторых учат плавать так: берут и бросают на глубину. Волей-неволей научишься плыть, правда?
Лена нахмурилась. Потом улыбнулась. В глазах ее плавало непонимание. Выражение лица менялось каждую секунду, и я не успевал уловить ничего, конкретного. Кажется, Лена пребывала в смятении. И я, наверное, тоже. Или...