Станцуй со мной танго
Шрифт:
Чашка кофе и бутерброд с сыром направили мысли в нужную сторону.
Заглянув в шкаф, погладила ладонью мягкий трикотаж красного платья и решительно перевесила в самый дальний угол.
– Сегодня не пригодишься, - сказала она платью. – Сегодня охмурять некого. И вы молчите, - Глаша обернулась к тумбочке, на которой стояла парочка «охмурителей» – флакон с духами и тюбик красной помады. Смахнула, чтобы не мозолили глаза, в ящик.
Натянула джинсы, тонкий свитер, собрала волосы в хвост, мазнула тушью по ресницам, сразу
Вгляделась в едва видные веснушки (летом они проступали ярче) и осталась довольна.
Когда выбежала из подъезда, машина Марка уже поджидала.
– Садись рядом, - буркнул он, стоило Глаше открыть заднюю дверь.
– Я тебе не таксист. Развлекать будешь, чтобы не уснул.
***
– О, Леонид Сергеевич, дорогой! Какая честь! – Юлдаш Хакимов, как истинный сын своего народа, увидев входящего в кабинет Скворцова, кинулся навстречу гостю, протягивая руки для горячего приветствия. – Как дома? Как здоровье? Как мама?
Не отпуская ладони Леонида, Юлдаш-ака – лысоватый мужчина лет пятидесяти, одетый по-простому - в джинсы и клетчатую рубашку, пуговицы которой едва сдерживали «авторитет» (так называл свой большой живот любитель плова и шашлыка), подвел гостя к креслу и уважительно, но настойчиво усадил.
Мягкая кожа ласково приняла в свои объятия. Когда хозяин устроился с другой стороны невысокого, но массивного столика, дверь открылась, и в кабинет, устеленный от угла до угла дорогим самаркандским ковром, неслышно вплыла пэри: грация восточной женщины, бархатистая смуглая кожа, опущенные вниз глаза газели и смущенная улыбка, заставившая Леонида опомниться и отвести взгляд.
Поставив на стол чайник и пиалы, расписанные золотом, придвинув ближе к гостю орешки и халву, пэри такой же легкой походкой покинула помещение.
– Сказка, да? – довольный хозяин почтительно налил гостю чай на треть пиалы. – Из Ферганы приехала. Дальняя родственница. Только в глубинке можно найти неиспорченную девушку. Те, которые давно здесь живут, совсем своевольными стали.
Отхлебнув чай, Юлдаш-ака поставил пиалу на стол и, сложив руки на животе, откинулся на спинку кресла.
– Хош. Я слышал, ты сейчас холост? – хитрый прищур и широкая улыбка.
– А у вас, Юлдаш-ака, есть на примете девушка, которая скрасит жизнь?
– Другому бы мою Юлдуз не предложил. Тебе могу. Когда в дом войдет женщина с востока, ты сразу поймешь – другой не надо. Почтение, уважение, преданность. Всю жизнь будет на «вы» обращаться.
– Прямо какая-то «Тысяча и одна ночь».
Юлдаш-ака громко рассмеялся.
– Не обижайся. Это я так, почву прощупывал. Родственников много, всех хочется хорошо пристроить. Вот и подумал, парень ты конкретный, обязательства держишь - вон как быстро на рекламацию отреагировал, почему бы тебя с Юлдуз не познакомить? Не понравится Юлдуз, еще Севара есть,
– Ака, спасибо, но давайте сначала дела уладим.
– Хош, - Юлдаш опять сделал небольшой глоток. Аккуратно поставил пиалу на стеклянную поверхность стола. – Когда я к тебе с заказом пришел, думал, Леонид не подведет. Меня и отец твой никогда не подводил. Первый свой завод я с ним построил. А тут ко мне Зафар прибежал. Помнишь моего младшего сына? «Отец, - говорит, - после дождя все панели в цехе подгузников ржавыми стали». Я не поверил. Сам пошел посмотреть. Короче, Леонид, я сильно расстроился. Думаю, за что Аллах на меня рассердился? Я в мечеть хожу, всем помогаю, никого не обманываю, а на меня одна беда за другой сыплется. Слышал, мой завод по производству влажных салфеток сгорел? По телевизору даже показывали. А тут опять проблема – ржавчина всего через полгода. Что делать будем, Леонид?
– Очень сожалею, Юлдаш-ака, что расстроил вас. Я специально приехал, чтобы высказать свое почтение и найти способы разрешения проблемы.
– А разве такие способы есть? Панели сверху покрасить нельзя, полимерку смывать придется, но ты и сам понимаешь, вид у них уже будет не тот. Разве что автомобильную краску купишь?
– Дешевле будет панели заменить, - покачал головой Скворцов, прикидывая в уме сумму затрат на покраску минимум в три слоя. А еще сильнейший растворитель, чтобы смыть полимерку, человеко-часы, аренда лесов…
– Вот я и говорю, нужно демонтировать и поставить новые. Только прости, дорогой, договор с тобой я уже не заключу. Доверие зарабатывается годами, а теряется в одно мгновение. Как смогу спокойно спать? Буду думать, вдруг и в следующей партии панели проржавеют через полгода? А у меня кредит на оборудование, заказы, обязательства.
– Я понимаю. Не будем торопиться, подождем экспертизы. Мои, наверное, уже здесь?
– Здесь, час назад появились. И еще с завода, где ты металл покупаешь, технолог и женщина-лаборант приехали. Вон он по крыше лазает, в лупу смотрит, - Юлдаш-ака, подливая Скворцову чай, мотнул головой в сторону окна. И ворчливо добавил: - Смотри - не смотри, ржавчина не уйдет.
Леонид поднялся, отодвинул тяжелую портьеру. Офис, на втором этаже которого находился кабинет директора, образовывал с двумя другими строениями п-образную фигуру. По белой кровле противоположного здания медленно перебирался человек в куртке с логотипом компании Нехлюдова, садился на корточки и низко наклонялся, изучая места соединения панелей. За ним на почтительном расстоянии следовали двое Хакимовских. Так же поднимались и присаживались, терпеливо дожидаясь окончания работы гостя.
В углу, в месте соединения двух цехов, опиралась на край крыши высокая переносная лестница. Даже отсюда Скворцову хорошо было видно, как сильно стеновые панели повредила ржавчина. Рыжие пятна были рассыпаны по поверхности так, словно кто-то специально нанес их, балуясь, пульверизатором.
Рядом с лестницей стояла девушка в голубой куртке и энергично терла губкой по металлу. Время от времени останавливалась и пристально рассматривала результат, потом прикладывала губку к горлышку пузатой бутылки и снова терла.