Станцуй со мной танго
Шрифт:
– Я так и не съела его. С болью наблюдала, как оно меняется… Цвет, запах… Но вот что удивительно: по мере того, как оно увядало, я, наоборот, восстанавливалась. Словно яблоко передавало мне свою живительную силу.
– Выдумщица, - улыбнулась Александра Михайловна. – Просто ты выздоравливала и тебе опять хотелось жить.
– Если бы не вы и ваша помощь…
– Ну-ну, перестань.
«А кому мне еще помогать? У меня и нет никого кроме Тоси, Леньки и тебя».
– Я вот что подумала, - Виолетта положила ладонь на сомкнутые
Сколько женщин и мужчин отправила она к Виолетте? Десять, двадцать? И не вспомнить. И ни разу не вышло осечки. Только с Леньчиком что-то не так. С родным и любимым мальчиком, которого она знает с рождения. И который так сильно похож на ее, Александры, мужа.
Глава 10. Три позора начинающего кобеля. Позор третий. Печальный
– Таня, какими судьбами?
Антонина, или как более привычно ее звали – тетя Тося, шла из магазина. Два плотно набитых пакета с картошкой, луком и прочей необходимой снедью нести было не то что тяжело, как-то неудобно. Они так и норовили зацепиться то за край пальто, больно царапнув по ноге, то за перила лестницы, но чья-то чужая рука вдруг перехватила один из них, заставив хозяйку от испуга вскрикнуть.
Как выяснилось - это была Татьяна, принцесса из генеральского дома. Та самая девочка, которая оставила огромный шрам на сердце Ленечки, когда ему, тогда еще студенту, было всего-то двадцать лет. Тося до мелочей помнила разгоревшийся скандал, но при Татьяне гнала от себя нехорошие мысли прочь. Антонина знала одну свою особенность: она совершенно не умела «держать покер-фейс» - так выражалась Александра, когда подлавливала подругу, желающую что-то утаить.
А Татьяна изменилась. Исчезли ямочки на щеках, детская припухлость губ. Лицо стало каким-то острым, с высокими скулами, как у моделей на обложке журнала. И так умело накрашено, что сначала и не сообразишь, естественные ли румянец и фарфоровая гладкость кожи, или над ними поколдовали. Длинные русые волосы были собраны наверх и завязаны в узел, но по тому, как волосинка укладывалась к волосинке, угадывалось, что эта нарочитая простота заняла у мастера не менее часа. Руки ухоженные, наверняка и лак был каким-то особенным, потому как ногти блестели дорогим глянцем, и тете Тосе было страшно неудобно, что такая дамочка несет ее пакет с картошкой.
– Тетя Тося, почему вы такие тяжести таскаете? Неужели некому?
Антонина отметила, что Татьяна ушла от вопроса, но задала такой, где хочешь – не хочешь, а придется упомянуть сына. «Вот лиса! Но я тебя на раз раскусила!»
– Разве же они тяжелые? Всего-то два килограмма картошки, один лука, мяса кусок, буханка хлеба, яиц с десяток, - она с каким-то наслаждением перечисляла все то, что лежало в пакетах, приписав туда еще с десяток несуществующих покупок, видя, как вытягивается лицо школьной подруги Леньки, наверняка ругающей себя за то, что вообще открыла рот. – Еще стиральный порошок (как без него?), мыло душистое. Сейчас, знаешь, какой выбор, не то что в старые времена…
– Тетя Тося, а где живет Леонид? – Татьяна пошла ва-банк. – Мне очень нужно с ним поговорить.
– Там и живет, где с будущей женой поселился, - Антонина завозилась
– Ну зачем вы так?
– Таня поставила пакет на ступеньку.
– Я с лета в городе и знаю, что Леонид один.
– Таня, - Антонина толкнула дверь и, забрав у Татьяны пакет, положила вместе со своим на обувную тумбу, а сама вернулась к порогу, не намереваясь приглашать нежданную гостью в дом. – Не нужно вам видеться. Ты, насколько я знаю, замужем, а Леня после аварии только вернулся к жизни. Я не хочу, чтобы мой мальчик опять страдал.
Татьяна сделал каменное лицо, словно не слышала слова тети Тоси. В этот момент она стала так сильно похожа на свою мать, что Антонина несколько раз моргнула, прогоняя наваждение.
– Я развелась. Мои моральные принципы не позволили бы прийти к холостому мужчине, у которого были ко мне чувства.
– Чувства были и сплыли. Ты свой выбор сделала, - Антонина зашла в квартиру и принялась расстегивать пальто. Пальцы предательски дрожали. «Моральные принципы. Лицемерка!»
– До свидания, тетя Тося. Рада была с вами повидаться, - Татьяна развернулась и спокойно, словно королева, пошла по лестнице. Каблуки дорогих туфель стучали по ступеням, а Тосе казалось, что это гвозди вбиваются в крышку ее гроба.
– Такая на все пойдет, лишь бы захомутать моего Ленечку.
Желание рассказать о нагрянувшей беде затмило все обиды, и Антонина кинулась к телефону.
– Саша, у нас беда! Татьяна в городе!
– Черт тебя подери, Тося. У меня чуть сердце об пол не хлопнулось.
– Ты сейчас на операции?! – Антонине было страшно представить, что она могла стать причиной чьей-то смерти.
– Нет, я стою на весах, и ты меня только что вместе с ними добила.
– Что, опять поправилась?
– О блинчиках и булочках потом, сейчас поговорим о беде.
***
Девять лет назад Леонид – студент третьего курса механического факультета собирался на день рождения к своему школьному другу Ваньке. Долго перед зеркалом не стоял, только для того, чтобы проверить, нужно ли побриться или «еще сойдет», и провести щеткой по непослушным вихрам. Улыбнулся матери, наблюдающей с особой гордостью за сыном, ведь джинсы и серая рубашка, подаренные ею, пришлись кстати.
Леня чувствовал особый подъем. Встреча с одноклассниками – это как нырок в детство. И даже став взрослее можно смело подурачиться с теми, кто знает тебя с первого класса и видел и не такие чудачества.
– Ванька, привет! – мужские объятия, шуточный обмен ударами по прессу и обоюдное счастье в глазах. – С днюхой, брат!
– Леня, - друг немного замялся. – Здесь Танька. Ее Баркас привел, говорит, она его девушка.
Еще в первом классе, делясь впечатлениями о любимом кино, мальчишки на месте сымпровизировали сцену гибели таможенника из фильма «Белое солнце пустыни», быстро разобрав все значимые роли. Суховым стал Ленька, Ванька – Верещагиным, пара пацанов вызвалась быть басмачами, а вот Борьке Самохину, растерявшемуся и не успевшему вставить и слова, грозило сделаться зрителем, пока кто-то находчивый не выкрикнул: «Баркасом будешь!».