Становление Европы. Экспансия, колонизация, изменения в сфере культуры (950—1350 гг.)
Шрифт:
На полное снаряжение армата и лориката могло уходить до 50 фунтов железаЧ Когда в 80-х годах X века Отгон II двинул в поход свое войско, включавшее около 5 тысяч всадников, тяжелая конница тащила на себе железа общим весом 125 тонн7, Эта цифра еще более впечатляет, если вспомнить, что в те времена германская плавильная печь за два, а то и три дня работы могла выдать всего лишь 10 фунтов металла8.
Специалист по экономической истории Беверидж писал:
«до Черной Смерти цены на пшеницу могли различаться в зависи -мости от урожая, но колебались, как правило, вокруг 5 шиллингов за четверть; металл на изготовление лемехов и других орудий труда шел по ценам, которые от года к году тоже разнились, но в среднем состав -ляли около 6 пенсов за фунт, то есть 50 и более фунтов за
3. Военное искусство и политическая власть
73
Тяжелые всадники Средних веков жили в эру зерна, но выглядели как люди эпохи металла.
Тяжелой кавалерия была и еще по одной причине — из-за боевых коней. Эти кони не просто должны были выдерживать вес закованного в латы всадника. Это были животные особой породы, ко -торых специально готовили к трудным условиям битвы. Об этих «величественных скакунах» часто пишут источники того времени1О Их забирали в качестве трофеев, преподносили в дар, продавали, покупали и обменивали. Они были крупнее и сильнее обычных лошадей, предназначенных для верховой езды аристократов, и приме -нялись только в бою. Это, естественно, означало, что рыцарю требовались и другие кони, и средневекового всадника скорее следует рисовать в центре небольшого отряда из людей и лошадей. Ему могли понадобиться дополнительно как боевые, так и обычные верховые скакуны. В 1101 году между Генрихом I Английским и графом Фландрским был заключен договор, по которому граф брал на себя обязательство поставлять в королевскую армию конников, причем каждому воину надлежало иметь трех коней11. Цифра достаточно красноречивая, хотя в документах XIII века встречается упоминание о всадниках, в чьем распоряжении находилось сразу по пять лошадей‘2. Боевых коней все больше закрывали сбруей и латами, отчего кавалерия делалась еще «тяжелей».
На протяжении всего описываемого нами периода, с середины X до середины XIV века, тяжелая конница сохраняла свое неоспоримое значение. Но не все конники обязательно были рыцарями. На самом деле, при изучении этой исторической эпохи нельзя упускать из виду такой существеннейший момент, как сложное переплетение в языке слов, имеющих общее значение «рыцарь», но с разным оттенком — чисто военным или социальным: между французскими cavalier и chevalier, немецкими Reiter и Ritter прослеживается несомненная этимологическая связь Н
Латинское miles охватывало обе категории, причем семантика этого слова историками изучена детально. В начале XI века так: называли просто тяжелых всадников, иначе именуемых loricatus. Как правило, значения сколь-нибудь высокого социального положения в это понятие не вкладывалось, скорее напротив, поскольку в те времена milites как раз противопоставлялись магнатам и высшей знати. Так, например, когда Вильгельм Завоеватель в 1066 году снизошел до совета с приближенными относительно своих притязаний на английский престол, отпрыск давнего рода виконт Туарский с него -дованием прокомментировал: «Никогда или псчти никогда раньше milites не призывались на подобный совет!»14
Milites были грубой и буйной толпой, и при всей их значимости для государства едва ли их стоит чересчур превозносить. Однако уже в XI веке в некоторых частях Европы это слово стало приобретать почтительный оттенок, и в последующие века такая тенденция лишь крепла и ширилась. В XI веке, чтобы сделать человека во-
74
Роберт Бортлетт. Становление Европы
ином, ему достаточно было вручить коня и доспехи; к XIII веку рыцарь уже входил в узкий, замкнутый круг, и рыцарство передавалось по наследству. Само понятие рыцарь наполнилось новым содержанием: теперь оно имело значение социальной исключительности, а кроме того, носило религиозный и романтический оттенок. Важно, однако, не упускать из виду того бесспорного
ЛУЧНИКИ
Средневековые луки были трех видов: короткий, длинный и арбалет. Короткий лук имел длину около трех футов, тетиву при стрельбе оттягивали к груди. В средневековой Европе это оружие было распространено очень широко, его применяли в бою разные народы, прежде всего — скандинавы. В определенных обстоятельствах он мог быть весьма эффективен — такой лук, в частности, помог нормандцам одержать победу при Гастингсе, — но с точки зрения дальнобойности и глубины поражения он далеко уступал луку длинному.
Последний достигал в длину почти 6 футов, и тетиву полагалось оттягивать до самого уха. Зародилось это оружие в Южном Уэльсе. Его эффективность в бою так описывали источники конца XII века:
«В войне против валлийцев один из воинов был сражен стрелой, выпущенной валлийским лучником. Стрела вошла ему в бедро, пронзи -ла верхнюю часть ноги, защищенную сверху и снизу железными щит -ками, проткнула подол его кожаной туники; затем стрела вошла в ту часть седла, которую называют покрышкой, и наконец, вонзилась в коня, причем так глубоко, что животное пало замертво» 16.
Этим оружием в конце XIII и XIV веке английские короли вооружали своих воинов, оно обеспечило их славные победы в Столетней войне. Однако до той поры применение длинного лука носило крайне ограниченный, сугубо местный характер. В то время в
3. Военное искусство и политическая власть
75
Европе основным, то есть самым эффективным оружием был не длинный и не короткий лук, а арбалет17.
Уже в X веке встречаются упоминания о применении арбалета на севере Франции, однако о массовом его использовании можно говорить лишь с конца XI века. Византийская принцесса Анна Комнина описывала оружие крестоносцев как «варварский лук, абсолютно неведомый грекам»1”, который производил совершенно «дьявольский» эффект (daimonios). Ей вторило обеспокоенное западное духовенство. Латеранский собор 1139 года постановил; «Отныне мы запрещаем, под страхом отлучения от церкви, применение против христиан и католиков этого смертоносного оружия арбалетчиков и лучников, ненавистного Господу»19.
Однако церковные запреты не возымели большого действия. К концу XII века крупные отряды конных арбалетчиков, которые князья включали в свое войско, являлись едва ли не самым эффективным и устрашающим инструментом ведения боя. В 1241 году, когда германский король Конрад IV готовился отразить монгольское нашествие, он начертал сжатый перечень тех неотложных мер, которые надлежало принять князьям. В списке из пяти пунктов нашлось место и такому лаконичному предписанию: «Пусть будут у них арбалетчики»2^.
Арбалеты, при их достаточно невысокой скорострельности, были необычайно эффективны благодаря страшной пробивной силе. Среди останков, обнаруженных в ходе раскопок на поле битвы у Висбю, на острове Готланд, (1361). встречаются черепа, пронзенные пятью или шестью арбалетными болтами (стрелами)21. Это означает, что болт прошел через шлем либо другой головной убор, закрывавший головы идущих в бой ютландских крестьян, и пробил черепную коробку. От арбалета не спасали ни кольчуга, ни шлем. Рыцари — предводители конницы тоже стали уязвимы. Французский король Людовик VI был ранен стрелой из арбалета, Ричард Львиное Сердце от такой стрелы пал в сражении.