Стану тебе женой
Шрифт:
– В последний раз я виделся с отцом год назад, – озвучиваю мысли вслух. – Так что он должен благодарить тебя за эту встречу.
– Почему вы не виделись так долго? Вы поругались?
– Нет, мы не ругались. У нас натянутые отношения, после того как я бросил юракадемию на пятом курсе.
– Я не знала, что ты учился в юркадемии. Почему бросил, если не секрет?
– Я буду банальным, если скажу, что понял, что это не моё?
– Ты будешь честным, если так скажешь. Ты пошёл учиться в юракадемию, потому что так захотел твой
– Да. Так хотел он, – вздыхаю, вспоминая неприятные моменты из прошлого. – О, карета подана.
Киваю на только что подъехавший автомобиль. Открываю перед Наташей дверь, забираюсь следом. Наташа устраивает голову на моём плече. Расслабляется. И всю дорогу, пока мы едем, она задумчиво молчит. А я и сам молчу, понимая, что не стоило её знакомить с отцом. Мне плевать, что он будет против, но не плевать, если предпримет какие-то движения в сторону Наташи. Пусть только попробует и это станет последним днём, когда я с ним разговаривал.
***
Машина останавливается возле красивого здания со светящейся вывеской “Grand Luxury”. Выйдя на улицу, я задираю голову, чтобы оценить архитектуру и покачать головой. Четыре этажа!
– Ты привёз нас в гостиницу. Неожиданно, – ухмыляюсь, а он подходит со спины и обнимает меня за талию.
– Прости, детка. Я бы не доехал до загородного коттеджа.
– Так ты поэтому украл меня из ресторана?
– Именно.
– Слабак, – хихикаю. – Тебя даже на час не хватило.
– Уверена? – переспрашивает игривым тоном и кусает меня за кончик уха. – Сейчас проверим, какой я у тебя слабак.
Радмир неожиданно подхватывает меня на руки.
– Рад, отпусти! – пальцами цепляюсь за лацканы его кашемирового пальто.
– Не брыкайся, милая. Лучше держись крепче. Сейчас немного "поштормит"!
Стеклянные двери разъезжаются перед нами в разные стороны. Уверенной походкой Рад входит в гостиницу, а я от стыда прячу лицо у него на груди. Господи, какой позор! Мало того что за мои тридцать четыре года это в первый раз, когда я с мужчиной в гостинице, так ещё на руках заносят… Стыдно в квадрате!
Возле ресепшена Рад берёт карту-ключ, при этом продолжает удерживать меня на руках и я не хочу, чтобы он отпускал. Его любовь – это так красиво! И я ощущаю те знаменитые бабочки, порхающие в животе. Меня никто и никогда не любил так, как любит он!
***
– Вкусно? – спрашивает Рад, наблюдая за тем, как я отправляю в рот очередную клубнику.
Киваю в ответ.
– Хочешь? – произношу игривым тоном и, зажав губами клубнику, придвигаюсь к мужчине вплотную.
Он аккуратно забирает из моих губ сладкую ягоду, а после целует по-французски. Так страстно и горячо, что мне приходится отставить в сторону миску с клубникой.
Всё повторяется с самого начала. Наш жаркий тандем из сплетённых тел синхронно двигается на широком ложе. Я обвиваю Рада ногами за торс, а руками скольжу по спине, царапая ногтями, как ему нравится.
– Люблю тебя, –
А спустя минуту Рад следует за мной и мы обессиленные лежим на кровати, улыбаясь и смотря друг на друга.
Он гладит мою скулу указательным пальцем, заправляет за ухо волосы и я тону в этой ласке, растворяюсь в неподдельной нежности.
– А какая у тебя группа крови? – спрашиваю я, вспоминая про обменную карту беременной.
– Третья.
– Резус-фактор?
– Отрицательный, а что? – он смотрит на меня непонимающим взглядом, а я улыбаюсь, качая головой.
– Так не бывает.
– Как не бывает, детка?
– У тебя очень редкая кровь. Третья отрицательная приблизительно у полтора процента населения всей Земли.
– Откуда ты это знаешь?
– Потому что у меня такая же кровь. Третья минус.
– Я сейчас не совсем понимаю: хорошо это или плохо. И почему ты вообще спросила про кровь? Как-то связано с беременностью?
– Да. Очень связано. Я не буду забивать тебе голову лишней информацией, просто скажу, что нашему малышу ничего не угрожает, раз его папа такой же отрицательный, как и мама.
– Я ничего не понял, Наташа, но хорошо, что не угрожает, – улыбается Рад и кладёт ладонь на мой живот. Гладит его плавными движениями вверх-вниз: – я не чувствую его. Когда ребёнок начнёт толкаться?
– Сначала он будет шевелиться, это случится где-то через месяц, возможно, полтора. А толкаться… – задумчиво улыбаюсь, вспоминая, как Лизка лупила меня изнутри свои крохотными ручками и ножками, – это не скоро. Это когда мой живот станет похож на спелый арбуз, тогда и тебе прилетит в ладошку.
Рад склоняется к моему животу и медленно целует чуть выше пупка, затем его губы плавно спускаются к резинке трусиков и я довольно ухмыляюсь, понимая, чем закончатся эти невинные с первого взгляда поцелуи.
***
Утром мы просыпаемся пораньше, чтобы Рад смог отвезти меня к Танюхе, подождать немного, а затем доставить домой. Возле моего подъезда долго не можем попрощаться. Я боюсь отпускать его, хоть вслух это и не произношу.
– Я позвоню тебе, – целует меня в щеку, а затем поворачивается к моей дочке и подмигивает ей, – пока, Елизавета.
– Пока, Радик, – отвечает моя куколка, смотря на Радмира такими же горящими глазами, как и я.
Мы с дочкой выходим на улицу и топаем к подъезду, а машина Рада стоит до последнего, пока мы не скрываемся за дверью.
Оказавшись в квартире, я переодеваюсь сама и переодеваю ребёнка. Готовлю малышке завтрак, а себе по привычке завариваю зелёный чай. И пока Лиза управляется с омлетом, я сижу на подоконнике и смотрю в окно, наблюдая за пушистыми снежинками, кружащимися в воздухе.
Телефон заставляет оживиться. Не глядя на имя абонента, принимаю вызов и уже через мгновение жалею об этом, когда на том конце провода слышится голос Вовы: