Star Wars: Эпизод III: Месть ситхов
Шрифт:
За стенами бункера на площадку опустился зеркальный скифф. Несколько драгоценных секунд Повелитель тьмы потратил, восстанавливая облик Анакина Скайуокера. Он позволил любви Анакина Скайуокера заполнить его, сложил губы в радостной улыбке Анакина Скайуокера и веселой припрыжкой Анакина Скайуокера, полного юной энергии, поспешил к выходу, перепрыгивая через тела и отрубленные конечности.
Он встретил гостью снаружи и не стал впускать в бункер. У него было ощущение, что она не одобрит его вкуса… в смене декора контрольного
В конце концов, ситх мысленно пожал плечами, о вкусах не спорят…
Кабинет Верховного канцлера Республики включал в себя и нижний "полюс" Сенатской арены. Было там выделено круглое помещение, где гости канцлера могли развлечься, перед тем как взойти на подиум - кабину на мощной гидравлической колонне с пультом, координирующим передвижения летающих сенатских кабинок.
Огромное голографическое изображение коленопреклоненной фигуры, склонившейся перед тенью, висело над подиумом. Стражи в алых плащах замерли по обе стороны тени, неподалеку съежился спикер Сената.
– …угроза не призрачная, будь внимателен.
– Обязательно буду, учитель. Благодарю вас. Голограмма медленно растворилась, и там где только что преклонял колени гигантский фантом, явился другой - во плоти, крошечный, престарелый, закутанный в старый плащ и опирающийся на гнутую деревянную палку. Но физический облик его был иллюзией, истинная суть открывалась лишь в Великой силе.
В Великой силе он был фонтаном света.
– Жаль нового твоего ученика мне, так поздно взялся за ум, так рано без учителя остается.
– О, мастер Йода, какой приятный сюрприз! Добро пожаловать!
– радостно откликнулась тень.- Позвольте мне первым поздравить вас с Днем Империи! Какое счастье!
– Называть счастливым его ты не будешь. Как и убийца, Вейдером которого ты зовешь.
– Ах,- тень подошла ближе к свету.- Так вот какую угрозу я чувствовал. Могу ли поинтересоваться, кто это? Кого вы послали убить его?
– Достаточно того, что своего убийцу знаешь ты.
– Фи, мастер Йода. Это же Кеноби, правда? Ну прошу вас, пожалуйста, скажите, что это Кеноби! Дарт Вейдер обожает убивать людей, которые его любят…
Позади тень, в нескольких метрах, Маc Амедда, чагриан, спикер Галактического сената, услышал шепот Палпатина. Беги.
Он так и поступил.
Ни свет, ни тень не посмотрели ему вслед.
– Убить Оби-Вана не так просто.
– Как и вас, очевидно, но все меняется. Тень сделала еще один шаг и еще.
Возник луч меча, зеленый, как свет солнца в лесу.
– Проверка тому сегодня будет.
– Даже капля темной стороны сильнее, чем полагаете вы в своей джедайской гордыне. Живя на свету, не увидишь глубин темноты.
Тень распахнула руки, широкие рукава раскрылись черными крыльями.
– До сих пор.
Из раскинутых рук сорвались молнии, открывая
Падме упала в объятия Анакина.
Глаза у нее покраснели от слез. Оказавшись на корабле, она утратила контроль над чувствами и рыдала всю дорогу до Мустафара - плакала от ужаса, и сейчас ее губы распухли, все тело вздрагивало, а сама она была так благодарна, так неистово благодарна судьбе, что из глаз хлынули новые слезы. Благодарна за то, что он жив, благодарна, что вприпрыжку бежал через площадку к кораблю, что по-прежнему силен и прекрасен, что руки его по-прежнему теплые, а губы мягкие.
– Анакин, мой Анакин… - она прижалась к его груди.- Я так испугалась…
– Ш-ш, все хорошо,- он гладил ей волосы до тех пор, пока дрожь не утихла, затем взял ее за подбородок и поднял к себе ее покрасневшее лицо.Тебе никогда не нужно беспокоиться обо мне. Разве не понимаешь? Никто меня не обидит. Никто не обидит нас обоих.
– Дело не в этом, любимый мой… ох, Анакин, он говорил о тебе такие страшные вещи!
Он улыбнулся.
– Обо мне? Кто это посмел говорить обо мне плохо, а?
– он хмыкнул.- Кто осмелился?
– Оби-Ван,- Падме размазала слезы по щекам.- Он сказал… он говорил, что ты обратился к темной стороне, что ты убивал джедаев… даже маленьких детей…
Она выговаривалась, и ей становилось легче; теперь нужно всего лишь затихнуть в его руках, пока Анакин обнимает ее, баюкает и обещает, что никогда больше не будет так ее пугать. Падме уже начала улыбаться.
Но вместо света в глазах любимого человека увидела отражение расплавленной лавы.
Он не сказал: "Я никогда не обращался на темную сторону".
Он не сказал: "Убивать детей? Я? Ты с ума сошла?"
Он сказал:
– Так Оби-Ван жив?
Голос его понизился на целую октаву и был холоднее, чем ледяные мурашки, которые поползли у Падме по спине.
– Д-да… он, он говорил, что ищет тебя…
– Ты сказала ему, где я?
– Нет, Анакин! Он хочет тебя убить. Я ничего ему не сказала, как я могла!
– Плохо.
– Анакин, что…
– Он - предатель, Падме. Враг государства. Он должен умереть.
– Прекрати,- сказала она.- Прекрати так себя вести… ты пугаешь меня!
– Это не тебе следует бояться.
– Это как… это как… - слезы опять прорвались.- Я даже не знаю, кто ты теперь такой…
– Я - человек, который тебя любит,- сказал он, но сквозь стиснутые зубы.- Я - человек, который сделает все, чтобы уберечь тебя. Все, что я сделал, я совершил ради тебя.
– Анакин…
От ужаса она едва шептала, голос был хрупкий, тоненький, почти детский.
– …то, что ты сделал?
– То, что я сделал, чтобы принести мир Республике.
– Республика мертва,- прошептала Падме.- Ты убил ее. Ты и Палпатин.