Старая Земля
Шрифт:
— Не на нас, — ответил Зитос, но от уточнения воздержался.
Поспешность сейчас не привела бы ни к чему хорошему.
Вулкан, завидев перед собой стену прорывных щитов, встал впереди Змиев.
— Сохраняйте спокойствие, мои сыны. Нас не приглашали и не ждали, кроме того, мы пришли в тяжелый для Терры час.
— Тем больше причин радоваться твоему возвращению, владыка, — возразил Гарго.
— Они не верят, что это действительно он, — пояснил Абидеми.
Вулкан ничего не сказал. Он направился к лидеру Имперских Кулаков. Нагрудник воина украшал черный череп,
Толпа притихла. Одного вида сорока болтеров в руках личной гвардии Дорна было достаточно, чтобы усмирить любые попытки мятежа.
— Ты говоришь от имени Дорна и этих людей? — спросил Вулкан лидера Кулаков.
Этот воин был единственным, кто не держал оружие наготове. Одна его рука лежала на рукояти церемониального меча, висевшего в ножнах на бедре, а вторая замерла поблизости от болт–пистолета.
Вулкан был не настолько сердит или горд, чтобы объяснить, что выхватить пистолет он все равно не успеет. Но его братья… Он не сомневался, что способен вынести сорок болтерных выстрелов, но не мог сказать того же о своих сыновьях.
— Ответь мне, легионер. Я знаю, что мой брат наказал отнестись ко мне с уважением. Или ты считаешь меня мертвецом, наваждением или обманщиком?
— Я не знаю, чему верить, — наконец признал воин, хотя и грубоватым тоном, как было принято в Седьмом.
Сыновья Дорна всегда отличались такой же стойкостью и непоколебимостью, как и стены, которые они охраняли. Их надежность восхищала Вулкана, хотя кое-кто пренебрежительно укорял их в недостатке воображения.
— Разве ты не слышал? — Улыбка примарха была искренней, но горьковатой от грусти. — Вулкан жив.
Воин опять не ответил. Он, как и его люди, стоял на страже. Но все оружие было направлено только на Вулкана, о толпившихся людях никто не думал. Они уже не представляли угрозы. К пролому, окруженному золотисто–желтой броней, никто не осмелился даже приблизиться.
— Я бы очень хотел поговорить с твоим отцом, — сказал Вулкан. — Полагаю, он сам направил тебя сюда. И, вероятно, даже сейчас наблюдает за нами. Рогал узнает меня. Узнает, как только увидит. Мы ведь родственники. А пока мы ждем решения моего брата, может быть, ты снимешь шлем, чтобы мы посмотрели друг другу в глаза, как подобает воинам? И не скажешь ли мне свое имя, чтобы я не называл тебя просто легионером?
Небольшая пауза свидетельствовала о нежелании воина, но затем он все же заговорил:
— Я Архам.
Вулкан улыбнулся, хотя его взгляд стал более внимательным.
— В таком случае давай поприветствуем друг друга как боевые братья, поскольку во время Великого крестового похода мы сражались вместе.
Воин, назвавшийся Архамом, поднял руку и снял шлем, зашипевший пневматическими защелками. На Вулкана смотрел молодой горделивый воин. Его лицо, несмотря на юный возраст, уже отметили морщины, говорящие о постоянной
Примарх нахмурился:
— Ты не он. Не Архам.
По лицу воина пробежала тень:
— Я ношу его имя в память о нем.
Вулкан понимающе кивнул:
— Я скорблю о его гибели, как скорблю обо всех благородных сынах и братьях, павших в этой войне.
Архам промолчал, но суровый взгляд говорил, что он разделяет чувства примарха.
— Если ты и есть Владыка Змиев, как тебе удалось выжить? Как ты добрался до Терры?
— Ответ на твои вопросы займет много времени, но, если коротко, мне помогли воля моего отца и храбрость моих сыновей.
Архам хотел сказать что–то еще, но, вероятно, получил сообщение через вокс–бусину, вставленную в ухо.
Он слушал, а Вулкан ждал, хотя и недолго. Спустя несколько мгновений Архам повернулся и подал знак своим воинам.
— Пройдешь только ты, владыка, — сказал он и снова надел шлем.
Зитос готов был возразить, но Вулкан жестом успокоил его, а потом ненадолго вернулся к своим сыновьям.
— Не нравится мне это, отец, — сказал Зитос, подозрительно поглядывая на Имперских Кулаков.
Воины в золотистой броне тем временем слаженно расступились, образуя проход.
— Мне тоже, — поддержал его Абидеми. — Мы вместе проделали этот долгий путь.
Вулкан положил руки на плечи обоих своих сыновей и кивнул Гарго. В этот момент примарх обращался к каждому из них.
— Вы служили мне не только из чувства долга. Вы вернули меня к жизни. Большего вы не могли бы сделать для меня, и я всегда останусь в долгу перед вами, мои Верные Драконы. Мои сыны. Но остаток пути я должен пройти в одиночестве. Оставайтесь здесь. — Он показал на женщину–силовика, сосредоточенную на скромной толпе людей, оставшейся на ее попечении. — Позаботьтесь об этих людях. Наделите их своей храбростью. Подайте им пример. Они познали достаточно страха. Внушите им надежду, как внушали ее мне.
Все трое одновременно склонили головы и опустились на одно колено. По лицу Гарго струились слезы, а Зитос энергично отсалютовал Вулкану.
— Клянемся тебе в этом, примарх.
Вулкан не оглядывался. Он слышал, как Абидеми запел, и на этот раз Змий пел о древнем Ноктюрне и о том, что слава и честь не умирают. Примарх печально улыбался, шагая к пролому, фаланга золотисто–желтых воинов сомкнулась за его спиной, а хускарл по имени Архам следил за ним, слушая женский голос, звучащий в вокс–бусине.
— Это он?
— Дорн разберется, — ответил Архам, стоя рядом со своими воинами в ожидании Вулкана, возвращающегося в одиночестве.
— Но это он? Каково твое мнение?
— Судить об этом будет Дорн.
— Да, конечно, но это… это он?
Архам вздохнул, но решил уступить:
— Похоже, что… так и есть.
— Чутью нельзя доверять безоговорочно, тебе об этом известно.
— Иногда это единственное, что у нас есть.