Starcraft. Сталь и пепел
Шрифт:
Хорнер хотел что-то возразить, но, увидев выражение лица Рейнора, лишь покачал головой и сменил тему. Но я видел, что сомнения не покинули его. И, честно говоря, я тоже не до конца доверял этому громиле с циничной ухмылкой. В его глазах было что-то такое, что заставляло быть начеку. Но если Рейнор ему доверял… значит, у него были на то свои причины.
В это же время в лаборатории «Гипериона» кипела другая жизнь. Доктор Эмиль Наруд, главный научный сотрудник Фонда Мёбиуса, с которым Рейнор через Тайкуса заключил сделку по сбору артефактов, по защищенному каналу связи связывался с молодым, но очень талантливым ученым на борту «Гипериона» – Игоном Стетманном. Стетманн был немного рассеянным, эксцентричным, но гениальным специалистом в области ксенотехнологий. Он с энтузиазмом
– Артефакт экранирован и стабилен, командир, – докладывал Стетманн Рейнору во время одного из сеансов связи, его глаза горели научным азартом. – Его энергетика невероятна! По предварительным данным, он действительно может быть использован как оружие против зергов, или, по крайней мере, как мощный псионический резонатор. А эти протосские реликвии, что принесла рядовая Петрова… о-о-о-о! Они содержат уникальные данные о древних технологиях предтеч! Мы также собрали образцы биомассы зергов с Агрии. Если объединить эти знания… Я уверен, мы сможем разработать новые, улучшенные образцы вооружения для нашей пехоты и техники! Более прочная броня, более мощные боеприпасы, возможно, даже новые типы оружия! И для зданий тоже – более эффективные оборонительные системы! Это потребует времени и ресурсов, конечно, но потенциал огромен!
Доктор Ариэль Хэнсон, которая после долгих раздумий все же решила остаться на «Гиперионе» и помогать Рейнору, пока не найдут новое пристанище для колонизаторов, теперь тоже проводила много времени в лаборатории, работая бок о бок со Стетманном. Ее знания в области ксенобиологии и генетики также были бесценны для анализа зерговской биомассы и понимания природы артефактов. Казалось, она нашла здесь не только убежище для своих людей, но и новую цель для себя.
Именно в этот момент, когда на «Гиперионе» царила смесь тревожного ожидания, научных изысканий и подспудных интриг, с Рейнором связался Габриэль Тош. Его голографическое изображение, мерцающее и немного размытое, как всегда у Призраков, появилось на главном экране мостика.
– Слышал, могучий Джимм Рейнор снова в деле, но не при деньгах. – его голос был вкрадчивым, с легкой хрипотцой. – У меня для тебя есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Выгодная сделка. Есть одна планетка - Редстоун. На ней самые ценные ресурсы в округе, но когда здесь появились зерги, многие обитатели резко собрали чемоданы. Деловые люди, как мы с тобой, могут неплохо набить карманы на этом предприятии, там еще остались огромные залежи высококачественных минералов. И что самое интересное – они практически не охраняются. Я предлагаю тебе помочь мне собрать эти минералы. Взамен – щедрая доля и… кое-какие полезные технологии, которые тебе точно пригодятся. Ну, как тебе такое предложение, Джимми?
Рейнор слушал Тоша, его лицо было непроницаемым. Сделки на кредиты всегда были рискованными, особенно с Габриэлем. Этот Призрак был известен своей непредсказуемостью и тем, что всегда преследовал свои собственные, часто непонятные цели. Но минералы и новые технологии… они были нужны «Гипериону» как воздух. Особенно после потерь на Монлите.
Пока на мостике «Гипериона» решались судьбы секторов и заключались сомнительные сделки с Призраками, я пытался найти свое место в этом бурном потоке событий. Дни после Монлита были наполнены для меня не только физическим восстановлением, но и глубокими, часто мучительными размышлениями. Схватка с Тал'даримами, появление Королевы Клинков, тот ужас и отчаяние, что я видел в глазах Рейнора, – все это оставило глубокий след в моей душе. Я все яснее понимал, что война, в которую мы ввязались, гораздо сложнее и многограннее, чем простое противостояние «хороших» Рейдеров и «плохого» Доминиона.
В свободное от вахт и легких хозяйственных работ время я часто бродил по гулким коридорам «Гипериона», пытаясь привести в порядок свои мысли. Кают-компания стала моим излюбленным местом – здесь, среди шума и гама, я чувствовал себя менее одиноким. Иногда я просто сидел и наблюдал за другими: за Тайкусом, который с невозмутимым видом просаживал
В один из таких дней я наткнулся на старый аркадный автомат, пылившийся в дальнем углу кают-компании. На его потускневшем экране светилась надпись «The Lost Viking» («Потерянный Викинг»). Это была древняя, еще доконфедеративная игра, в которой нужно было управлять маленьким космическим кораблем, отстреливаясь от полчищ врагов. Я никогда раньше в нее не играл, но что-то в ней меня привлекло. Я опустил в щель пару кредитов, которые мне выдали в качестве жалованья (скромного, но все же), и взялся за джойстик. Игра оказалась на удивление затягивающей. Она требовала быстрой реакции, точности, умения предсказывать действия противника и принимать решения в условиях ограниченного времени. Чем-то она напоминала настоящий бой, только без реальной угрозы для жизни. Я проигрывал снова и снова, но с каждым разом мой счет становился все выше, а движения – все увереннее. «Потерянный Викинг» стал для меня своего рода медитацией, способом отвлечься от тяжелых мыслей и одновременно – неплохой тренировкой для рефлексов и тактического мышления.
Но аркадные игры, конечно, не могли заменить настоящей подготовки. Я понимал, что для того, чтобы выжить в следующих миссиях, чтобы быть полезным команде, мне нужно становиться сильнее, умнее, опытнее. Мои познания в тактике, которые помогли нам на Монлите, были лишь верхушкой айсберга. Мне нужно было совершенствовать свои боевые навыки, учиться лучше владеть оружием, понимать психологию врага.
Я начал больше времени проводить на стрельбище, отрабатывая точность стрельбы из моей модифицированной гауссовой винтовки. Свонн, видя мое усердие, иногда давал мне дельные советы, объяснял тонкости баллистики и особенности различных типов боеприпасов. Я также попросил Килгора погонять меня в рукопашном бою. Сержант, несмотря на свой возраст, был невероятно силен и ловок, и каждая наша тренировка заканчивалась для меня полным изнеможением и синяками, но при этом я чувствовал, как растут моя выносливость и боевые рефлексы.
– Ты неплохо держишься, Торн, – говорил Килгор, утирая пот со лба после очередной нашей схватки. – У тебя есть потенциал. Главное – не ленись и думай головой. В бою выживает не тот, кто сильнее, а тот, кто умнее и хитрее.
Я также много разговаривал с другими членами экипажа. С «Быком» и «Кувалдой», операторами «Мародеров», расспрашивая их об особенностях управления этими боевыми машинами, об их слабых и сильных сторонах. Я понимал, что мой первый опыт на Агрии был во многом случайным, и если мне снова доведется пилотировать такой костюм, я должен быть готов к этому гораздо лучше. С медиками-инженерами я обсуждал основы полевой медицины и ремонта брони – эти знания могли спасти жизнь не только мне, но и моим товарищам. Даже с Тайкусом, несмотря на его специфическую манеру общения, я иногда перекидывался парой слов о тактике ведения боя в городских условиях или против больших скоплений зергов – у этого громилы, несмотря на весь его цинизм, был колоссальный боевой опыт, и он, как ни странно, иногда делился им, если был в хорошем настроении.
Мои размышления касались не только боевых навыков. Я думал о своем месте в этой войне. Я больше не был солдатом Доминиона, слепо выполняющим приказы. Я был Рейдером Рейнора, частью команды, которая боролась за что-то большее, чем просто выживание. Но за что именно? За свободу? За справедливость? За месть Менгску? У каждого здесь были свои мотивы. Мне нужно было найти свой.
Миссия на Агрии, спасение колонистов – это было то, что наполнило меня чувством правильности происходящего. Я хотел и дальше защищать невинных, давать им шанс на жизнь. Возможно, это и была моя главная мотивация. Не абстрактные идеалы, а конкретные люди, нуждающиеся в помощи.