Старлинг Хаус
Шрифт:
— Артур, ты задница. — Представьте себе, что вы настолько глупы, настолько беспричинно благородны, что пытаетесь взорвать собственный подвал, а не рискуете тем, что кто-то вам поможет.
Его план сработал лишь наполовину. Я карабкаюсь по обломкам и отпихиваю стропило от двери. Кажется, что вся стена рушится, проваливаясь в ад, который находится под Домом, но сама дверь все еще стоит.
И она по-прежнему заперта. Если Артур нашел четвертый ключ и спустился в Подземелье — как он всегда хотел, как я знаю, — то он должен был закрыть ее за собой.
С того момента, как я
Я нащупываю камень и бью им по петлям, зная, что ничего не выйдет, но слишком злясь, чтобы не попробовать. От него не остается и царапины. Затем я пробую свою кровь, шлепая по дереву окровавленной ладонью. Дверь остается безмятежно закрытой.
Я ощущаю неприятное тянущее чувство, словно незнакомец дергает меня за прядь волос. В моих входных воротах поворачивается ключ. Тумблеры скрежещут, петли визжат, но долго сопротивляться не могут. Очень скоро я ощущаю стук сапог по дороге и тошнотворную уверенность в том, что на моей земле есть кто-то, кого здесь быть не должно.
Никто, родившийся и выросший в Идене, не ступит на территорию Старлингов до рассвета, особенно в такую ночь, когда туман и луна отсутствуют — а значит, я знаю, кто это. А значит, мне известны точные условия сделки с Артуром. Он отдал Элизабет Бейн ключи от Старлинг Хауса, предложил ей все секреты, за защиту которых боролись его предки, — и все это ради меня. Когда я найду его, я прижму его к стене и обругаю до крови, а потом поцелую до крови.
Я чувствую, как Бейн продвигается вперед, а за ней следуют остальные. Моя земля отшатывается от их прикосновений: подъездная дорога закручивается, удлиняясь и разделяясь, пока не появляется множество тропинок через лес, ни одна из которых не ведет к дому. Деревья теснятся друг к другу, низко склонившись, как влюбленные, а вязкие кусты превращаются в зеленые мотки колючей проволоки. Железные звери на воротах облизывают свои металлические губы, а в лесу поднимают головы настоящие Звери.
Меня охватывает мрачное нетерпение — пусть узнают, что бывает с нарушителями, пусть их кости гниют в моем лесу, — но потом я понимаю: если Звери все еще живут над землей, то и через эту дверь можно пройти. Если Артур смог это сделать, то почему не могу я?
Я уже на кухне, бегу к задней двери, когда раздается крик.
По дороге из дома я дважды падаю. Пол неровный, стонет и скрипит под ногами, как палуба тонущего корабля. Я думаю, не уходит ли все под воду, не откроется ли подвал, как пасть, и не поглотит ли его.
Пестрое белое существо проносится мимо моих лодыжек, когда я открываю входную дверь. Чертовка, исчезающая в деревьях. По крайней мере, один из нас все еще знает, когда нужно бежать.
Я спускаюсь
Мои ноги ступают по голой глине дороги. Над головой чернеет старый платан124. Навстречу мне по дороге идут люди в темных одеждах, но они меня не волнуют, потому что между нами вдруг появляется Зверь.
Он выходит из-за деревьев, за ним тянется туман. Он почти олень, только позвоночник слишком длинный, а рога слишком часто ветвятся, как у выкорчеванного дерева. Может, я привыкла к ним, а может, сошла с ума, но он не кажется таким ужасным, как первый Зверь, которого я видела. В нем есть изящество, элегантный ужас, который до смущения напоминает мне рисунки Артура.
Один из мужчин идет впереди остальных. Он не видит Зверя, но должен его почувствовать. Какой-то древний, животный инстинкт делает его лицо бледным и потным, заставляет глаза метаться из стороны в сторону. Я хочу крикнуть предупреждение, но уже поздно: Зверь несется ему навстречу, оставляя за собой полосу мертвой земли.
Он не нападает. Он просто движется сквозь человека, как облако, огибающее вершину холма. На мгновение мне кажется, что его пощадили. Затем я слышу треск костей. Снова раздается крик.
Люди за его спиной разбегаются, как муравьи, бросаются к нему или прочь, говорят в рации, получают ответы в виде всплесков помех — кроме одного. В свете звезд я вижу гладкий шиллинг125, золотой отблеск часов. Элизабет Бейн продолжает двигаться к Старлинг Хаусу, не сбавляя темпа и не замедляясь. Я чувствую вес своих ключей в ее руке.
Она проходит мимо упавшего мужчины — теперь он сжимает лодыжку и издает высокое детское хныканье, — не глядя на него. Она видит меня, возможно, улавливает блеск моего меча, и ее улыбка растягивается в темноте, как чеширская. Как будто она не удивлена и не обеспокоена. Как будто даже сейчас, когда вокруг нее падают ее люди, а земля поднимается против нее, она не верит, что что-то может встать между ней и ее желаниями. Я задумываюсь, каково это — двигаться по миру, не заботясь о том, чтобы отличать свои желания от потребностей, и в моем животе разгорается странная зависть.
Бейн продолжает идти, продолжает улыбаться. С ее лицом что-то не так. Вокруг ее глаз и рта сгруппировались темные борозды, они блестят и немного сочатся.
Еще один крик раскалывает воздух, за ним следует приглушенный выстрел, затем тишина. Она не оглядывается. Но даже если бы и оглянулась, то не увидела бы второго Зверя, который крался за ней.
Злобный. Красивый. Волчьи челюсти и извилистое тело. Неправильное количество ног, заканчивающихся слишком длинными когтями. Черные-черные глаза, устремленные на Бейн. Его тело проносится по лесу, и я вижу, как скручиваются и умирают листья, как кора становится мягкой и червивой, как на стволах деревьев распускаются бледные полки грибов.