Старообрядцы и евреи. Триста лет рядом
Шрифт:
Крайне любопытно, что до революции в Риге, в типографии Бланкенштейна на Ткацкой улице (современная улица Аудею), находился «специальный запас в готовом виде метрических книг и выписей из книг… необходимых для делопроизводства старообрядческих общин, напечатанных по образцам, выработанным на всероссийском съезде старообрядцев». На основании этого можно сделать вывод, что старообрядцы тесно сотрудничали с Бланкенштейном в процессе изготовления этих метрических книг и сообщали тому о последних образцах данной продукции, принятых на старообрядческом съезде. Реклама типографии Бланкенштейна публиковалась в старообрядческом журнале «Старая Русь» за 1912 год.
В Прейли (Латгалия) ситуация была другая: по мнению исследовательницы
Проживали евреи и в старообрядческой деревне Анчкины (Латгалия). И здесь респонденты очень положительно о них отзывались: «Всим давали в долг: бери хоть бочку селедок, будут деньги, разберемся. Таких людей надо поискать». А вот еще замечательный отзыв о том, как один еврей уже в послевоенное время помог выжить целой старообрядческой семье в этой же деревне:
Он [отец респондентки] евреев очень любил, потому что, как сгорели в ту войну, вся деревня выгорела, мамка осталась с трём ребятам, ничего не было. Папка стоит на дороге, а еврей, купивши, корову ведет: «Бери корову, молоко будешь пить, отдашь когда надо». Разве наш отдал бы тебе – от тебя отымет последнее!
Любовь Иванова, дочка еврея и старообрядки, все детство и молодость провела в латгальском городе Краславе. По ее словам, в городе жило много как староверов, так и евреев; при этом евреи были богаче, и ее бабушка-старообрядка работала прачкой у евреев.
Самуил Биргер рассказывал о жизни Йонавы:
Мои предки из небольшого литовского городка Йонава, расположенного примерно в 20 километрах от Каунаса. Йонава был очень маленьким, состоящим из нескольких улиц. Население города было в основном еврейским. В основном они жили в центре города. Были и свои лавки – бакалейные, сапожные, ателье. В Йонаве были замечательные [еврейские] плотники. Йонавские краснодеревщики были известны на всю Литву. У евреев была небольшая мебельная фабрика. Был цех по производству спичек, где использовались отходы от мебели. В центре города была Площадь свободы. На площади стояли две большие двухэтажные каменные синагоги. Кроме евреев, были и русские, в основном старообрядцы, появившиеся в Йонаве в XVII веке. Старообрядцы жили в пригородах. В основном они были земледельцами – возделывали землю и разводили скот. Они привозили в город молочные продукты, картофель и другие овощи. В городе также жили поляки и литовцы, но их было немного.
Как мы видим, в Йонаве было четкое разделение труда: евреи были торговцами и ремесленниками, в то время как жившие в пригородах старообрядцы занимались сельским хозяйством. Из дальнейших слов респондента, однако, следует, что старообрядцы проживали и в городе и владели там недвижимостью: большая семья Биргеров-Бенисевичей снимала две комнаты в доме, принадлежавшем старообрядцу Александрову.
Информантка из деревни Федаришки (Литва) говорила о том, что евреи в «Поняделях» (деревня Паминеле?) были успешными торговцами и в особенности прославились своими хлебобулочными изделиями:
И-йоны самы еты пякли, а самы продавали. Хорошие, вкусные баранки были. Булки пякли, баранки пякли – продавали. Ну и матерьялы всякие: хто – продуктовые, этот
В УКРАИНЕ
Украина с ее полиэтничным и мультикультурным населением также была зоной активных контактов между евреями и старообрядцами. Иллюстрацией этому может послужить известная повесть Александра Козачинского «Зеленый фургон», в которой упоминаются жившие в послереволюционной Одессе евреи, караимы и старообрядцы. Во время румынской оккупации, в 1942 году, желая завоевать лояльность старообрядческой общины, одесский городской голова Герман Пынтя передал ей здание еврейского молитвенного дома «Кеилас-Иаков» («Община Иакова»). Здание пустовало, поскольку практически все евреи Одессы к тому моменту уже были уничтожены.
В селе Чудей (в 1946–1995 годах Межиречье) к югу от Черновцов евреи проживали рядом с липованами. Вот что рассказала В. Дымшицу в 1991 году одна из местных старообрядок, помнивших довоенное время: «В селе были и адвокаты, и врачи, и ремесленники всех специальностей (все, разумеется, евреи). Хорошие мастера были: сами шили, сами продавали и на заказ работали». Дом семьи респондентки был расположен между двух еврейских. Еврейские соседи, как и ее отец, выращивали кукурузу. Вместе с соседскими детьми она утром ходила в румынскую школу, а вечером каждый шел еще и в свою: еврейские дети – в еврейскую, а она – в русскую при церкви.
В 1801 году, при Александре I, было принято решение разрешить издание старопечатных богослужебных старообрядческих книг в московской единоверческой типографии – единственной разрешенной законом старообрядческой типографии Российской империи. Несмотря на это, в местечке Янов (сейчас – село Иванов в Винницкой области) в 1805 году киевский купец-старообрядец Константин Колычев при посреднической помощи евреев тайно приобрел у московского мещанина Павла Селезнева старообрядческую типографию с двумя станками, которую тот нелегально содержал в городе Махновке Киевской губернии. В 1817 году государственная следственная комиссия установила, что Колычев купил эту типографию «у яновских евреев, на капитал московского 2-й гильдии купца Дмитрия Федорова, за 100 червонцев». В источниках содержатся противоречивые сведения о том, как именно выглядела эта сделка, однако нет сомнений в том, что местные евреи принимали в ней важное участие.
Подробное описание совместного проживания еврейской и старообрядческой общин в селе Пилипы-Хребтиевские в Хмельницкой области оставила старообрядка Мария Ягодина (1934 г. р.). По ее словам, «[у] нас жили евреи, очень много и очень порядочные люди, я всех их помню. Жил еврей Ворон – фамилия была. Такой хитрый, а она [его жена] такая хорошая женщина, моя мамка с ней сильно подружилась… И все жиды были такие хитры и добры, с людьми так дружили, общественные были, неплохие. Ни одного жида не помню плохого, все хорошие были». (Говоря «хитрый», информантка имела в виду «умный, сообразительный».) Мария Антоновна вспомнила и нескольких местных евреев: Вoрона (это фамилия), Хайку, Шейку (мужское имя, искаженное Шая или Йешая), Писку (искаженное Песя?), Воленьку, Нинку и Ёлку (искаженное Элька). По ее словам, евреи торговали в селе краской, порошком, синькой, гребешками и конфетами. Она также упоминала, что дети-старообрядцы обижали старика бедняка Шейку, кидаясь в жестяную крышу его дома камнями. Крестная Ягодиной работала служанкой у жены Ворона Воленьки, за что с ней частично расплачивались конфетами и сахаром. В конце рассказа Ягодина детально описала, как совместная жизнь двух общин закончилась после тотального уничтожения местных евреев нацистами.