Старые капитаны (рассказы)

Джейкобс Уильям Уаймарк

– Ступай в кубрик, - сказал Билл.
– Мы хотим поговорить с тобой.

– Не могу, - сказал юнга.
– У меня много работы. У меня нет времени на разговоры.

Он оставался на палубе до вечера, а когда злость у команды несколько поулеглась, он тихонько спустился в кубрик и забрался на свою койку. Симпсон перегнулся и хотел схватить его, но Билл отпихнул его в сторону.

– Оставь его пока, - сказал он спокойно.
– За него мы возьмемся завтра.

Некоторое время Томми лежал, мучаясь дурными предчувствиями, но затем усталость сморила

его, он перевернулся на другой бок и крепко уснул. Тремя часами позже его разбудили голоса матросов; он выглянул и увидел, что команда ужинает при свете лампы и все молча слушают Билла.

– От всего этого меня так и подмывает объявить забастовку, - закончил Билл свирепо, попробовал масло, скривился и принялся грызть сухарь.

– И отсидеть за это шесть месяцев, - сказал старый Нед.
– Так не пойдет, Билл.

– Что же, шесть или семь дней сидеть на сухарях и гнилой картошке? яростно воскликнул тот.
– Это же просто медленное самоубийство!

– Хорошо, если бы кто-нибудь из вас покончил самоубийством, - сказал Нед, оглядывая лица товарищей.
– Это бы так напугало старика, что он бы сразу очухался.

– Что ж, ты у нас старше всех, - сказал Билл со значением.

– И ведь утопиться прямо ничего не стоит, - подхватил Симпсон.
– Ну чего тебе еще ждать от жизни в твои годы, Нед?

– И ты бы оставил капитану письмо, что тебя, мол, довела до этого плохая пища, - добавил взволнованно кок.

– Говорите по делу, - коротко сказал старик.

– Слушайте, - сказал вдруг Билл, - я вам объясню, что надо делать. Пускай кто-нибудь из нас притворится, будто бы покончил самоубийством, и напишет письмо, как предложил здесь Слаши: что мы, дескать, решили лучше попрыгать за борт, нежели помереть от голода. Это напугает старика, и он, может, позволит нам начать новые припасы, не заставляя сперва доесть эту тухлятину.

– Как же это сделать?
– спросил Симпсон, вытаращив глаза.

– Да просто пойти и спрятаться в носовом трюме, - сказал Билл.
– Там ведь груза не много. Нынче же ночью, когда кто-нибудь из нас будет на вахте, мы откроем люк, и тот, кто захочет, пойдет и спрячется внизу, пока старик не очухается. Как вы полагаете, ребята?

– Мысль, конечно, неплохая, - медленно произнес Нед.
– А кто пойдет?

– Томми, - просто сказал Билл.

– Вот уж о ком я не подумал?
– с восхищением сказал Нед.
– А ты, кок?

– Мне это в голову бы не пришло, - сказал кок.

– Понимаете, что хорошо, если это будет Томми?
– сказал Билл.
– Даже если старик об этом узнает, он всего-навсего задаст Томми трепку. Мы не признаемся, кто закрывал за ним люк. Он там устроится с какими хотите удобствами, ничего не будет делать и будет спать сколько пожелает. А мы, само собой, ничего об этом не знаем и не ведаем, мы просто хватились Томми и нашли на этом вот столе его письмо.

Тут кок наклонился, с довольным видом оглядывая своих коллег, и вдруг поджал губы и многозначительно мотнул головой в сторону одной из верхних коек: через ее край заглядывало

вниз бледное и встревоженное лицо Томми.

– Хэлло!
– сказал Билл.
– Ты слышал, что мы здесь говорили?

– Я слышал, что вы будто бы собираетесь утопить старого Неда, ответил Томми осторожно.

– Он слышал все, - сердито сказал кок.
– Ты знаешь, Томми, куда попадают мальчики, которые лгут?

– Лучше попасть туда, чем в носовой трюм, - сказал Томми и принялся тереть глаза костяшками пальцев.
– Не пойду я. Все расскажу капитану.

– Ты ничего не расскажешь, - строго сказал Билл.
– Это тебе наказание за все, что ты сегодня наврал про нас, и еще считай, что ты дешево отделался. А теперь вылезай из койки. Вылазь, пока я сам не вытащил тебя!

Парнишка с жалобным воплем нырнул под одеяло. Он отчаянно цеплялся за края койки и конвульсивно отбрыкивался, но его подняли вместе с постелью и усадили за стол.

– Перо, чернила и бумагу, Нед, - сказал Билл. Старик представил требуемое. Билл стер с бумаги комок

масла, приставший к ней на столе, и разложил ее перед

жертвой.

– А я не умею писать, - объявил неожиданно Томми. Матросы в смятении переглянулись.

– Врет, - сказал кок.

– Честно говорю, не умею, - сказал мальчишка с пробудившейся надеждой в голосе.
– Меня и в море-то послали потому, что я не умею ни читать, ни писать.

– Дерни его за ухо, Билл, - сказал Нед, которого оскорбила эта клевета на благороднейшую из профессий.

– Это ничего не значит, - сказал Билл спокойно.
– Я сам за него напишу. Старик все равно не знает моей руки.

Он уселся за стол, расправил плечи, с плеском погрузил перо в чернила и, почесав в голове, задумчиво уставился на бумагу.

– Побольше ошибок, Билл, - предложил Нед.

– Ага, - сказал тот.
– Как ты полагаешь, Нед, как бы мальчишка написал слово "самоубийство"? Старик подумал.

– Са-ма-ву-бйс-тво, - сказал он по слогам.

– А как же тогда будет без ошибок?
– озадаченно спросил кок, переводя взгляд с одного на другого.

– Напиши лучше просто "убил себя", - сказал старик.
– Наверное, мальчишка все равно не стал бы писать такое длинное слово.

Билл склонился над бумагой и медленно написал письмо, стремясь, видимо, всячески учитывать пожелания своих приятелей не писать слишком грамотно.

– Ну как?
– спросил он, отодвигаясь от стола.

"Дарагой капитан я беру мое перо в руку паследний раз сообщить вам что я немог дальше есть жудкие памои кторые вы называете еда я утопился это боле лекая смерть чем помирать сголоду я оставил мой складной нож билу и мои сиребряные часы ему тяжело помереть таким маладым томми браун".

– Прекрасно!
– сказал Нед, когда Билл закончил чтение и вопросительно оглядел слушателей.

– Насчет ножа и часов я вставил, чтобы еще больше походило на правду, - сказал Билл со скромной гордостью.
– Но если хочешь, я оставлю их тебе, Нед.