Старый дом (сборник)
Шрифт:
Видя мое недоверие, Захаров чуть приметно улыбнулся, вокруг широкого рта обозначились морщины.
— Не веришь? А было такое дело, не смог попасть и я в институт. Тебе сейчас сколько? Восемнадцать? Мне было примерно столько же, но я мечтал стать агрономом. Отцу хотелось направить меня по преподавательскому делу, а я зарубил на своем: агроном и точка! Да-а… Послал документы в сельскохозяйственный институт, на другой день война началась… Таким вот образом, тезка, и накрылся мой институт, с того времени никак не могу стать агрономом. Теперь вроде и поздно начинать… После войны тоже не до учебы было. Так и получилось,
Вижу в зеркальце: шофер тоже слушает внимательно, не отрывая взгляда от дороги. Шоссе здесь все в выбоинах, машину кидает в стороны, безжалостно трясет.
— Гриша, возьми-ка ближе к той канаве. Во-во!.. Выходит, Алексей, обоим нам не повезло, а? Стало быть, так. Но у тебя, как я понимаю, дело чуточку иначе выглядит: друзья-товарищи учиться поехали, а ты вроде как бы от стаи своей отбился. Бывает такое у птиц перелетных — журавль или гусь от косяка родного отстанет. Ну, мало ли что… — Захаров чуть нахмурился, брови сошлись на переносице. — Молод, силенок не хватило, или страх вдруг взял? Вот ты на время и оказался отставшим… — Он резко обернулся, испытующе посмотрел на меня, в глазах блеснула искорка и тут же исчезла. Отвернувшись, он продолжил с едва приметной усмешкой:
— Молодежь у нас привыкла: окончат десять классов, а амбиции — прямо на академика! Мол, я — не я, и никто мне не родня.
Тут Захаров еще раз обернулся ко мне, спросил в упор:
— Куда теперь думаешь?
Не выдержав его пристального взгляда, я отвел глаза.
— Не знаю. Пока не решил. Год как-нибудь проживу дома, а на будущий… попробую снова.
Захаров кашлянул в руку, помедлил с ответом.
— Правильно, от своего не отступайся! — сказал он наконец, хлопнув по колену рукой. — Думку насчет дальнейшей учебы не бросай, при себе держи. Это — надо! А вот до будущей осени срок немалый, триста шестьдесят пять дней. Дома будешь сидеть? Ты не девка-перестарок: женихов не ждать. Да и отец не позволит бездельничать: не миллионер пока. Нынче, брат, не любят, чтобы человек без дела шатался. Надо тебе устроиться, только вот вопрос — куда?
Этот проклятый вопрос я задавал уже себе тысячу раз, но пока ничего неизвестно, просто плыву по течению, точно сухая щепочка: куда вынесет…
— Мда-а… — протянул Захаров в раздумье. — В районных учреждениях навряд ли устроишься: полно везде, сокращать надо лишних. Я бы не советовал туда: сидеть над протоколами, акты переписывать — самое нудное дело… бумага вконец может засушить человека. Надо тебе, дружок, другую работу подыскать, чтоб по душе! Ну ладно, подъезжаем к Чураеву… Ты, Алексей, не шибко горюй, держи хвост пистолетом, а в случае, если отец расшумится, скажи ему: мол, Захаров обещал устроить на хорошую работу. Понял? Ну вот, давай, действуй!
Он сказал шоферу, чтобы тот свернул на мою улицу, машина остановилась возле наших ворот. В окне мелькнула лохматая голова отца, должно быть, он немало удивился: до сих пор легковые машины у нас не останавливались, некому было ездить…
— Так не забудь, тезка, что я тебе сказал! — крикнул Захаров, прощаясь. Взметнув легкое облако пыли, "газик" рванулся вперед и вскоре исчез за поворотом. Я остался стоять с чемоданом. Теперь
— Отец, я… мне пришлось вернуться.
Он долго не отвечал. Сидел, опустив голову, упорно разглядывая носок своего сапога, и молчал. Это было самое неприятное. Уж лучше бы начал ругаться!
— Вижу, что вернулся, — выдохнул он наконец.
А потом будто кольнул чем-то острым в самое сердце: — Зачем?
— Конкурс, отец… Большой был конкурс. У меня не хватило балла…
Он, кажется, не поверил. Как объяснить ему, что это такое "балл"? Нет, он прав, что не верит. Как это один-единственный какой-то "балл" помешал его сыну стать инженером?
…Отец понуро сидел за низеньким столиком, подавленный свалившимся на его плечи несчастьем. Причиной несчастья был я, его сын. Уж лучше бы он отругал меня. Но он молчит, и от этого мне в тысячу раз тяжелее. Я вижу, ему тоже очень тяжело: в его воображении я уже давно был инженером. Неважно каким, но — инженером!
— Та-а-ак, Олешка… — покачав головой, хрипло вздохнул отец. — Дальше как думаешь? Эх, сын! Человеком хотел тебя сделать! Теперь всю жизнь в земле будешь копаться? Вон, как мы с матерью… А?
В какую-то долго минуты я остро пожалел, что не пошел с Аней Шкляевой в педагогический институт. Как бы там ни было, а все-таки место…
— Работать стану, а на будущий год… все равно поеду учиться! Захаров, секретарь райкома, на работу устроить обещал…
Отец снова уронил голову, глядя в одну точку на полу, сказал безразличным тоном:
— Сам знаешь… Ты теперь не маленький.
Пришла с работы мать, завидев меня, всплеснула руками, спросила встревоженно:
— Господи-и, Алешенька, приехал? Случилось что-нибудь? Неужто заболел?
— Нет, мама, ничего со мной не случилось. Не смог я поступить…
— A-а… Ну и ладно, коли вернулся! Никто тебя из дому не гонит. А уж я подумала, не приключилось ли с тобой чего плохого. Как ни говори, кругом чужие, захвораешь — помочь некому. Мало ли как бывает. Ну и живи с отцом, с матерью, а с учебой, может, уладится…
Всю свою жизнь мать провела в Чураеве, всего лишь раз видела железную дорогу, когда провожала отца на фронт, и представить даже не может, как это в городе люди живут на пятом этаже. Ей очень не хотелось отпускать меня из дома, вздыхала тайком от отца: "Ты уж там, Алешенька, посматривай за собой, не приведи господь, чтобы заболел или что… Чужие — не свои". Теперь, видя, что меньшой ее вернулся живой и невредимый, она обрадовалась, хотя отцу вида не показывала.
Тягостно было в тот день у нас в доме, не передохнуть.
Колхоз в Чураеве называется "Вперед", Однажды отец невесело пошутил?
— Одно только название, что "Вперед", а который год все назад да назад пятимся!..
Мать часто вспоминала, что до войны дела в колхозе шли хорошо. "Осенью, как справимся, бывало, с работой — развозим по дворам на трудодни всякую всячину: и хлеб, и картошку, и овощь разную. Не знали, куда сыпать это добро, вот как! Война проклятая все порушила, с той поры никак не выправимся…"