Старый дом (сборник)
Шрифт:
— Здравствуй, Алеша…
Мы стоим друг против друга, ошеломленные встречей, в голове назойливо вертится мысль: "Что же еще сказать?" Арсений, видимо, понял наше смущение по-своему: пробормотав что-то вроде "эх, забыл в пальто папиросы", поспешно отошел от нас. Рая первая пришла в себя, принужденно улыбнувшись, сказала:
— Вот так встреча, нарочно не придумаешь! А ты… какими судьбами у нас?
Она быстро оглянулась и присела на краешек стула. Как часто думал я о встрече с ней, но отчего мы не в силах прямо взглянуть друг другу в глаза? Отчего забылись все те слова, которые
— Еду домой, поезд сегодня ночью… Учился здесь. На механика.
— A-а… Мама писала, что в институт ты не попал. Это уж кому как повезет. Жизнь порой похожа на лотерею…
"Рая, Рая, о чем ты говоришь? И почему ты здесь? Ведь я все время был уверен, что ты в институте! Почему ты в этом городе? Что случилось?"
Она, видимо, поняла, усмехнулась.
— Не можешь понять, почему я здесь? История обычная: не прошла по конкурсу. Так же, как и ты… Устроилась сюда, пока официанткой, а там обещали на курсы послать.
— А почему ты… не вернулась в Чураево?
— Я там ничего своего не забыла! — с непонятной ожесточенностью в голосе отрезала она. — Дурой была, что столько лет зря потеряла там, а умные люди сразу после семилетки в город бегут! Что мы видели в Чураеве? И не жили вовсе, а так… вид один, что жили. Здесь, по крайней мере, людей всяких видишь, и жизнь такая интересная, танцы каждый вечер под оркестр, люди красиво одеваются, среди них себя человеком чувствуешь. А в Чураеве твоем что? Лекции про кукурузу да про надои, да танцульки под разбитый баян, вот и вся культура! Нет уж, Алешенька, если тебе нравится, пожалуйста, живи в Чураеве, а меня теперь шоколадкой не заманишь! И чем я виновата, чтобы пропадать в такой глуши, когда люди в городе в свое удовольствие живут? Я-то чем хуже их уродилась, скажи?
Я еще никогда не видел Раю такой. Говорила она вполголоса, чтобы не слышали за другими столиками, но я заметил, что она готова была сорваться на крик. Лицо ее пошло пятнами, а пальцы торопливо теребили краешек кокетливо расшитого передничка. Неужели эта красивая девушка в кружевной наколке, с подведенными бровями — неужели она та самая Рая, которую я давно привык считать "своей", близкой и понятной? Нет, сейчас я ее не узнавал, это была совсем другая Рая. А может быть, я лишь в воображении нарисовал ту, другую Раю, на самом деле она всегда была вот такой — красивой и злой?
— А как с матерью, Рая? Она будет ждать тебя.
— Ну, уж это не твоя печаль, Алешенька, не о чужих бы тебе пока беспокоиться!
Но она тут же спохватилась и, чтобы смягчить свои слова, добавила:
— А что мама? Она проживет. Буду понемногу помогать…
Мы помолчали.
— В Чураеве тоже жизнь налаживается. Председатель у нас новый, может, помнишь Захарова из райкома? Хорошо взялся за дело, обещал свою электростанцию пустить. И клуб новый будет у нас, и вообще…
— Нет уж, Алеша, ты меня не агитируй возвращаться в Чураево, я как-нибудь здесь проживу! Может, еще мораль станешь читать, мол, культуру в деревне должна поднимать молодежь? Спасибо, наслышана! Культуру сеют, да что-то она больно медленно всходит, а мне ведь не сто лет жить. Кому нравится в деревне соловьев да коров слушать, пусть тот
— Неправда, Рая! Раньше ты не так смотрела на жизнь. Ты просто обиделась на всех людей за то, что не попала в институт. Кто же виноват, что ты не добрала несколько баллов?
Рая досадливо поморщилась, сказала с кривой улыбкой:
— К чему об этом… Оставим это, Алеша. Я ведь все равно никуда отсюда не поеду. Останусь здесь. Или ты мне воспретишь, Алешенька?
В голосе Раи послышался вызов, но глаза выдавали ее целиком: они молили меня не спрашивать больше ни о чем. Показалось, что через минуту она расплачется.
— Почему же… Нет, я ничего не имею против. Наоборот, Раи… Только я был уверен, что ты учишься. И не писала…
— А я и домой очень редко писала. Мать еще не знает, что и… не учусь. Ты, Алеша, не говори ей ничего, она ведь все-таки… любит меня, будет переживать, сердце у нее больное…
— Тебя здесь могут встретить и другие.
— Вряд ли. Чураевские в наш ресторан не так уж часто заходят…
И снова тягостное молчание. В ожидании этой встречи я придумывал много хороших и ласковых слов, но вот мы сидим лицом к лицу, она так близко от меня, что я вижу каждую ее ресничку, но слова… где же они, те ласковые и нелепые слова? Их я не находил. Она жила в моем воображении такой, какой была на выпускном вечере, я всегда ощущал на своей щеке тепло ее первого поцелуя. Первого… Он, видимо, больше не повторится никогда. Мы сидим, знакомые и в то же время чужие.
— Рая, ты помнишь выпускной вечер в нашей школе? Юрка Черняев играл на аккордеоне… Помнишь?
Она покачала головой: "Не надо об этом…"
— Не надо, — повторила она вслух. — Видишь, теперь у меня… совсем другое. Вот я сижу с тобой, а бригадир потом устроит разнос: "Почему вступаешь в беседы с клиентами?" У нас насчет этого строго смотрят… Будешь в Чураеве — передавай приветы. Впрочем, нет, не надо, никому ничего не говори! Ты меня не видел, не встречал, Алеша. Так будет лучше! А пока… до свидания! Вы с товарищем хотели обедать? Будешь заказывать?
Арсений не возвращался. Он сказал, что пошел за папиросами. Но ведь он не курит, с чего ему вдруг захотелось покурить? A-а, ясно! Нет, Арсений, ты мог бы спокойно сидеть вместе со мной, у меня с этой девушкой-официанткой никаких секретов нет. Просто я встретил свою землячку, с которой когда-то учился в одной школе, в одном классе и которая даже нравилась мне, и я, может быть, тоже нравился ей. А ты подумал другое, Арсений? Нет, ничего не произошло, встретились земляки из одной деревни, только и всего…
Я не стал заказывать обеда, и Рая заторопилась отойти от меня.
За соседний столик сели двое, Рая подошла к ним прямой, негнущейся походкой, изобразила на, лице улыбку и вежливо спросила:
— Что будете заказывать?
Здесь мне больше нечего было делать. Я встал и прошел через зал. В гардеробной меня ждал Арсений. Мы молча оделись, вышли на улицу. Прошли в молчании еще шагов тридцать, лишь тогда Арсений спросил:
— Знакомая?
Я кивнул: да, знакомая.
— Красивая девушка, — сказал он.