Старый дом (сборник)
Шрифт:
— Да, красивая, — согласился я.
И больше не было сказано ни слова о встрече в ресторане под ядовито-зеленым картонным фикусом.
…Арсений вызвался проводить меня на вокзал — сам он собирался уезжать на следующий день рейсовым автобусом.
В зале ожидания с трудом отыскали свободное место, я поставил чемодан на замызганный пол, стал присматриваться к окружающим. Близко от нас сидит пожилая женщина, рядом с ней — девушка. На минуту иголочкой кольнуло в сердце: девушка чем-то неуловимо напоминала Раю… Женщина, бережно собирая крошки в ладонь, ела домашние шанежки, между делом рассказывала своей соседке:
— Сын письмо прислал: дескать, если
Довольная, женщина тихонько смеется: "Поезд — он хоть на край света умчит!"
Шагах в пяти от нас стоят трое молодых парней. Они заняты тем, что, избрав мишенью кого-либо из пассажиров, принимаются наперебой упражняться в острословии, сами гогочут на весь зал. Особенно старается парень в серой кепчонке, с небрежно повязанным вокруг шеи пестрым шарфом. Ему, по-видимому, страстно хочется обратить на себя внимание окружающих… Вот он скорчил рожу, хохотнул:
— Хэлло, прямо по курсу — старая обезьяна!
Он кивком указал на старичка в поношенном полушубке, боязливо пробирающегося между расставленными на полу чемоданами, корзинами. Он растерянно озирался, люди натыкались на него и недовольно ворчали, отчего старик терялся еще больше. Он, по-видимому, хотел о чем-то спросить, но в вокзальном шуме люди не слышат его слабенького дребезжащего голоса, и он идет дальше, шарахаясь от людей… Но вот старик приблизился к парням, несмело оглядев их слезящимися глазами, спросил ломаным языком:
— Билет надо, билет… Где брать надо?
Парни прямо-таки покатились со смеху, а потом принялись "разыгрывать" старика:
— Поезд твой давно ушел, папаша!
— Да нет, не верь ему, папаша, твой поезд будет завтра! Иди, проспись на печи, поковыряйся в золе! Ха-ха-ха…
Старик растерянно оглядывается, ища помощи, и бормочет свое: "Билет надо… Где брать билет?" Парни гогочут, им страшно весело. В самый разгар их веселья Арсений вдруг резко поднялся, шагнув через чемоданы, решительно взял старика за рукав и повел к кассе. Через головы людей мне видно, как он постучал в крохотное, похожее на амбразуру, окошечко, сунул туда деньги и через минуту вручил старику билет, так же молча вернулся на свое место, сел. Лишь крылья его тонкого носа нервно раздувались. Парням очень не по душе пришелся поступок Арсения, и теперь они избрали мишенью его самого.
— Ха, заступничек нашелся!
— Облагодетельствовал, хо-хо!
— Ефрейтор… В армии ему вдолбили сознательность!
Парень в пестром шарфе сказал что-то вполголоса, и все трое загоготали: "Га-га-га, точно! Таких хлебом не корми, только дай совершить подвиг! Герой…"
Точно подброшенный пружиной, Арсений вскочил, в мгновение очутился перед парнем в серой кепке, схватил за шарф и с силой тряхнул. Голова парня мотнулась назад, а когда он сделал попытку вырваться, Арсений в бешенстве выкрикнул: "Ты, поганка! Издеваешься?" — и неуловимым движением поддал кулаком в подбородок парня. Тот
— Вы, гражданин, и вы — пройдемте со мной!
Двое других парней незаметно выбрались из толчеи и скрылись. Я схватил свой чемодан и направился вслед за милиционером, но в дежурную комнату меня не пустили, пришлось ждать Арсения возле дверей. Наконец он вышел, лицо у него было немного смущенное, он махнул рукой и кивнул:
— Пошли, из-за меня на поезд опоздаешь.
По пути на перрон объяснил:
— Лейтенант там… стал нравоучение читать, дескать, нельзя кулакам воли давать. Это, конечно, верно, но… смотря где и с кем! Тех подлецов одними лекциями в нашу веру не обратишь. Их двадцать лет воспитывали, а что получилось? Э, да чего там! Считаю их личными врагами, бил таких и буду бить в дальнейшем! Так и сказал товарищу лейтенанту. Ну, кажется, он понял меня: как видишь, обошлось, отпустили… Вон, стоит твой поезд. Какой у тебя вагон?
Мы влезли в битком набитый вагон, я с трудом устроился на самой верхней полке и попрощался со своим новым другом. Арсений крепко стиснул мою руку, встряхнул и сказал:
— Счастливо доехать! Смотри, если что, не раскисай, Лешка. Пиши… Думаю, еще увидимся. Желаю удачи, механик!
Поезд тронулся, Арсений на ходу соскочил с подножки, в окошко я еще раз увидел его, помахал рукой, а через минуту уже замелькали станционные здания, ларьки, буфеты, склады.
Мой новый друг — человек быстрых решений и немедленного действия — занял в моем сердце полагающееся ему место. Я был уверен, что надолго запомню Арсения. Мне положительно, везло на хороших товарищей. А может быть, происходит это по той простой причине, что на земле хороших людей неизмеримо больше, нежели дурных?
Сойдя с поезда на своей станции, я часа два прождал попутную машину до Чураева. Оказалось, что дорога "стала", машины не ходят. В конце концов я готов был ехать на чем угодно, но кто выедет в такую пору в дальний путь? Дороги развезло, в низинах под снегом скопилась талая вода, вот-вот она прорвет непрочную запруду, и пойдет шуметь большая вешняя вода. Весна. Уже прилетели скворцы, по обочинам дорог важно вышагивают дубоносые грачи, смахивающие на строгих ревизоров: неторопливо ковыряются в земле, затем внимательно оглядываются и будто прикидывают, записать председателю колхоза штраф за подмокшую озимь или погодить?..
Незнакомый мужчина — посоветовал справиться на почте: может, подвезут. Так оно и оказалось: в дальние отделения весной почту перевозили на тракторах. "Пожалуйста, поезжай, — сказал мне начальник, — но если случится принять холодную ванну, мы за тебя не в ответе…"
Выехали утром по звонкому застылку. Гусеничный ДТ-54 с веселым громом тащит огромные, сколоченные из цельных бревен сани, на которых грудой высятся кипы газет, баулы с письмами и множество фанерных ящиков с посылками. На случай непогоды все это прикрыто тяжелым, гремящим, словно жесть, брезентом. Кроме сопровождающею почту, на санях сидят пассажиры: женщина с грудным ребенком, паренек-ремесленник, едущий к больной матери, грузная баба с какими-то мешками и я. Наш громоздкий "экипаж" ползет по дороге со скоростью семь километров в час. Если все пойдет нормально, примерно через восемь часов я буду дома.