Статьи из журнала «Компания»

Быков Дмитрий Львович

Не нужно ждать от меня рецептов, хотя кое-какие выходы из клинча очевидны всякому. Рецептов не будет, потому что они не нужны. Есть люди, которые никогда и нипочем не примут христианства. Есть целые нации, с которыми оно органически несовместимо. И бессмысленно в этих условиях оперировать понятиями «правда» и «справедливость». Иногда ведь пишешь не для того, чтобы кого-то осудить или к чему-то призвать. Иногда ограничиваешься констатацией и прогнозом.

11 августа 2006 года

№ 425, 14 августа 2006 года

Плохо лежит

В

Выборге проходит кинофестиваль «Окно в Европу». В программе документального кино — фильм Ольги Сладковой «Лучшее место». Это Сладкова с камерой поехала на родной Дальний Восток, побывала на Шикотане и сняла визит туда японцев. Они родились на этом острове и теперь наведываются в родные края. Старые, древние японцы и японки с трудом передвигаются по шикотанскому бездорожью, по мосткам, проложенным через грязь. И выражение лиц у них странное — не злое, но досадливое. Типа: эх, была земля, могло бы на ней быть так прекрасно — а что в результате?

Такое кино только в Выборге и смотреть. Потому что Выборг тоже стал советским только в 1940 году, потом в 1941-м его заняли оккупанты, а в 1944-м наши отбили обратно. Финны постоянно наезжают сюда — то по дороге в Питер, то именно ради отдыха в незабываемом парке «Монрепо». И смотрят они на все здесь с тем же элегически-досадливым выражением: нет, мы не злимся на вас и ни в чем вас не виним, но если бы эта земля была нашей… ох, мы бы ее!

Я и у китайцев часто видел такое выражение — они так смотрят на значительную часть Сибири. Японцы — на Дальний Восток. Финны — на Ленинградскую область. Ну, зачем вам вся эта земля? Вам же все равно столько не надо, вы только запускаете эту идеальную территорию, райский чернозем, пышную растительность… Дайте настоящему хозяину, ведь все равно эта земля вам НЕ СВОЯ!

И в каком-то смысле это верно. Россия беспрерывно расширялась во все стороны только потому, что боялась углубиться. В себя. Именно на себя оборотиться, задуматься о собственных задачах и перспективах она не хочет никак. Поэтому надо захватить как можно больше территории, растянуться, размазаться по ней. Все равно ведь ни окультурить эту землю, ни принести ей свет чьих-то идей она сегодня не в состоянии. Ей бы хоть в главном определиться, с собой разобраться, а потом колонизационную политику продумывать. Черчилль, приехав в Крым, все сожалел, что нельзя увезти с собою Алупкинский дворец в виде сувенира. Честно говоря, думаю, что он и не в виде сувенира взял бы, а в натуральную величину. И ведь эти притязания на наши земли диктуются не только всеобщей ненавистью к нам или всемирным заговором по изведению нашей духовности. Это не потому, что мир ужасен, а мы в белом. Это даже не следствие безудержной территориальной экспансии, столь присущей нашим соседям, — всем ведь понятно, что прошлый и нынешний век положили конец территориальной экспансии. Сегодня в моде духовная — не столь травматичная, не столь затратная. Китай отлично завладеет всей Сибирью и без войны — товары и рестораны там давно китайские. И Выборг не надо завоевывать — там финнов больше, чем наших, и все вывески на двух языках. Никто не точит зубы на наши границы. Это именно элегическое сожаление при виде плохолежащего. Мы ничего не хотим у вас отнимать, но если бы это было нашим — это выглядело бы не так, совсем не так! Ведь вы ничем толком не занимаетесь: ни своими детьми, ни своей историей, ни своими сокровищами, ни даже своей наукой. Уж мы бы всему этому нашли применение…

Им невдомек, что наш способ обращения со своей землей и своими талантливыми людьми — оптимальный. Ибо если наши власти, с их уровнем и привычками, займутся чем-нибудь всерьез — то, чем они займутся, немедленно исчезнет. Как доступное жилье в ходе реализации нацпроекта «Доступное жилье». Наш способ сохранения территорий и развития культуры — отойти от всего этого как можно дальше и наблюдать издали. Целее будет. Это, конечно, самый удобный способ. Но смотреть на все это со

стороны очень грустно.

18 августа 2006 года

№ 426, 21 августа 2006 года

Выдуманные страны

Я любил Советский Союз за то, что он был страной умышленной, умозрительной. Не зря братья Стругацкие собирались превращать трилогию о Каммерере в тетралогию, заканчивая ее главным своим романом — увы, так и не написанным. В конце этой книги инопланетянин говорил Каммереру: похоже, ваш мир кем-то выдуман. В реальности он невозможен.

Но с этим пессимистическим выводом я как раз не согласен. Только выдуманные страны и реальны по-настоящему. Будьте реалистами — требуйте невозможного. Америка — пример почти целиком вымышленной, умозрительно спланированной страны. Вся хваленая американская гордость зиждется именно на том, что вот, нарисовали и стали жить.

И Советский Союз со всеми его гадостями был задуман именно таким — теоретическим. Жили в насквозь утопическом, нереальном, придуманном мире, который был населен не людьми, а фантомами, — но это лучше, чем тупое следование природе. Ведь и Англия в значительной мере вымышлена — и следует своим литературным образцам. Только в очень умозрительной стране может быть музей литературного героя, а лондонский музей Холмса однозначно лучший в городе.

Я все это вспомнил в связи с тем, что в Харькове собрались открывать памятник Людмиле Гурченко. И поставить этот монумент планировали перед местным театром оперы и балета — при жизни актрисы, без всякого информационного повода, просто потому, что Гурченко нравится местному мэру Михаилу Добкину и миллионеру Александру Фельдману, соратнику Юлии Тимошенко. Лепил местный скульптор Сейфаддин Губанов. Фельдман уже установил в Харькове памятники нескольким литературным героям — Бендеру, Эллочке-людоедке, Скрипачу на крыше и Первой учительнице. Учительница — это та, что из песни.

Так вот, руководители театра воспротивились установке монумента. Сказали, что Гурченко не имеет никакого отношения к опере и балету. Они — и общественность — согласны на памятник, и скульптура Губанова им в принципе нравится. Но только пусть это будет памятник не самой Гурченко, а ее героине из фильма «Карнавальная ночь».

И это, как хотите, гениально. Народ по-прежнему, по-советски, предпочитает, чтобы памятники воздвигались не реальным людям, а фантомам. Призракам оперы. Ведь и Ленину памятники ставили не как реальному лицу, политику и публицисту средней руки, впавшему под конец жизни в безумие и патологическую жестокость, — а как светочу мира, персонажу фильмов Ромма и Юткевича. И Гурченко будет стоять в Харькове не как конкретная актриса (очень неровная, кстати), а как миф пятидесятых годов, девочка, в которую страна влюбилась с первого взгляда. Я, конечно, не очень люблю Тимошенко, а уж тем более ее сторонников-миллионеров. И к Илюмжинову у меня сложное отношение. Но одно несомненно: все эти люди остаются в душе очень советскими. Они хотят выстраивать вверенные им страны как умозрительный, тщательно спланированный проект. Иначе не стали бы ставить памятников киногероям. Такое возможно только в Америке, реже — в Англии и в маленьких государствах, отколовшихся от Советского Союза.

А в нынешней России памятников выдуманным персонажам не ставят. И амбициозных олигархов, желающих украсить родные города статуями бендеров и эллочек, здесь тоже больше нет. И умозрений — не сказать, чтобы очень много: торжествует ползучий прагматизм и плоский расчет. А прямыми наследниками СССР являются, как ни странно, империя Илюмжинова и не состоявшаяся покуда (но все впереди) империя Тимошенко.

Вот я и думаю: где лучше жить? В стране, где никто ни во что не верит и все предсказуемо, или в стране политического абсурда и миллионеров-мечтателей?