Статьи разных лет

Багатурия Георгий Александрович

Там же, опровергая теорию Мальтуса, Энгельс говорит о науке: «Ее прогресс так же бесконечен и происходит, по меньшей мере, так же быстро, как и рост населения. Какими успехами обязано земледелие этого века одной только химии, даже только двум лицам – сэру Гемфри Дэви и Юстусу Либиху? Но наука растет, по меньшей мере, с такой же быстротой, как и население; население растет пропорционально численности последнего поколения, наука движется вперед пропорционально массе знаний, унаследованных ею от предшествующего поколения, следовательно, при самых обыкновенных условиях она также растет в геометрической прогрессии. А что невозможно для науки?»

Роль

сознания возрастает

Согласно основной научной концепции Маркса и Энгельса, определяющий фактор в жизни человеческого общества – материальное производство; оно определяет и развитие науки. В 1875 году, в «Диалектике природы» Энгельс пишет: «Уже с самого начала возникновение и развитие наук обусловлено производством… До сих пор хвастливо выставляют напоказ только то, чем производство обязано науке; но наука обязана производству бесконечно б'oльшим». Эту же мысль он развивает в 1894 году, в письме к Боргиусу: «Если, как Вы утверждаете, техника в значительной степени зависит от состояния науки, то в гораздо большей мере наука зависит от состояния и потребностей техники. Если у общества появляется техническая потребность, то это продвигает науку вперед больше, чем десяток университетов».

Однако Энгельс отнюдь не считал, что между производством и наукой существует только такая односторонняя зависимость. В «Анти-Дюринге» он отмечает относительную самостоятельность, внутреннюю логику развития науки. Он пишет о научном социализме: хотя корни его лежали в экономических фактах, но, «как всякая новая теория», он «должен был исходить прежде всего из накопленного до него идейного материала». В «Диалектике природы» и «Анти-Дюринге» Энгельс констатировал возрастающую роль сознания в жизни человеческого общества и предвидел существенное изменение его роли в коммунистическом обществе.

Прежде всего – объективность

К работе в области науки Энгельс предъявлял чрезвычайно высокие требования. Он говорил, что необходимо «разрабатывать научные темы вдумчиво и исчерпывающе, потому что только так и может что-нибудь выйти». Об этом же писал Маркс: «В науке нет широкой столбовой дороги, и только тот может достигнуть ее сияющих вершин, кто, не страшась усталости, карабкается по ее каменистым тропам». Для Энгельса образцом ученого-исследователя был Маркс, которого отличали необыкновенная научная добросовестность, безграничная принципиальность, смелость, революционность в науке.

От исследователя Энгельс требовал прежде всего объективности. Он как-то писал Полю Лафаргу: «Маркс стал бы протестовать против „политического и социального идеала“, который Вы ему приписываете. Коль скоро речь идет о „человеке науки“, экономической науки, то у него не должно быть идеала, он вырабатывает научные результаты, а когда он к тому же еще и партийный человек, то он борется за то, чтобы эти результаты были применены на практике. Человек, имеющий идеал, не может быть человеком науки, ибо он исходит из предвзятого мнения».

Самому Энгельсу предвзятость никогда не была свойственна. Он в высокой степени был наделен одним из важнейших проявлений объективности – самокритичностью. Об этом свидетельствует, в частности, такой факт, ставший известным сравнительно недавно, после того, как впервые было опубликовано письмо Энгельса Лафаргу от 19 мая 1885 года. В этом письме Энгельс, касаясь статьи Шорлеммера, в которой тот использовал сформулированное Энгельсом восемью годами раньше классическое определение жизни, пишет: «Мысль о том, что жизнь является лишь нормальным способом существования белковых тел и что вследствие

этого будущий белок, если химии удастся когда-нибудь создать его, должен проявлять признаки жизни, содержится в моей книге против Дюринга… Заимствуя эту идею, Шорлеммер поступил рискованно, ибо, если она окажется несостоятельной, винить будут его, а если она будет доказана, он же первый припишет ее мне». Таким образом, Энгельс считал нужным подчеркнуть, что будущее развитие науки может и не подтвердить правильности данного им определения жизни. Это не только характеризует подход Энгельса к собственным научным исследованиям, но и представляет немалый интерес в связи с современными данными о биологических структурах, лежащих в основе жизни.

Энгельс провозглашал «ни перед чем не останавливающееся теоретическое исследование». Здесь он снова перекликается с Марксом, который, цитируя стихи Данте, так говорил о труде ученого:

«У входа в науку, как и у входа в ад, должно быть выставлено требование:

Здесь нужно, чтоб душа была тверда; Здесь страх не должен подавать совета».

Необходимость диалектики

Опираясь на крупнейшие достижения естествознания середины XIX века, Энгельс доказал, что в природе, как и в истории общества и в человеческом мышлении, господствуют универсальные законы диалектического развития – «объективная диалектика». Ее отражением является «субъективная диалектика» – диалектическое мировоззрение, диалектический метод. Диалектика природы обусловливает диалектику естествознания.

Чтобы успешно познавать природу, необходимо сознательно применять диалектику. Развитие науки достигло такого предела, когда это стало обязательным условием ее движения вперед.

Энгельс первый поставил перед естественниками задачу сознательного овладения диалектическим методом. Он дал также многочисленные примеры применения диалектики к проблемам естествознания своего времени и к прогнозам на будущее. Так, в одном из фрагментов «Диалектики природы», озаглавленном «Электрохимия», Энгельс сформулировал ставшее пророческим положение о том, что именно в местах соприкосновения различных наук следует ожидать наибольших результатов.

Из орудия угнетения – в народную силу

Марксизм учит, что в классовом обществе различные формы общественного сознания имеют классовый характер. Однако Энгельс неоднократно предостерегал от вульгарного толкования этого положения. «Можно ли представить себе официальную математику, физику или химию?» – иронически спрашивал он в одной из работ.

Но положение ученого и науки в целом зависит от социального устройства общества.

Еще в «Манифесте Коммунистической партии» Маркс и Энгельс писали: «Буржуазия лишила священного ореола все роды деятельности, которые до сих пор считались почетными и на которые смотрели с благоговейным трепетом. Врача, юриста, священника, поэта, человека науки она превратила в своих платных наемных работников».

«Существование господствующего класса, – писал Энгельс много лет спустя, – с каждым днем становится все большим препятствием развитию производительной силы промышленности и точно так же – развитию науки, искусства…»

«Лишь рабочий класс, – говорил Маркс, – может… превратить науку из орудия классового господства в народную силу, превратить самих ученых из пособников классовых предрассудков, из честолюбивых государственных паразитов и союзников капитала в свободных тружеников мысли! Наука может выполнять свою истинную роль только в Республике Труда».