Статуя сексуальной свободы
Шрифт:
Васенька подумал было, что он защищает доброе имя андроидов, но тут же понял свою ошибку. Реплика Петровича относилась к двум девицам, которые на манер почетного караула сопровождали пустую больничную каталку. Широкая каталка с неловко ведущими ее девицами двигалась по узкому коридору как поршень и малость придавила грузного Петровича.
— Кто ж так каталку возит, неумехи! — прыгая на одной ноге, крикнул он вслед неумехам-торопыгам. — Сзади зайти надо и вперед толкать! Ничего не знают, девчонки, как с Луны свалились!
— Зато девчонки красивые, — пробормотал Васенька, с удовольствием переведя взгляд с нарисованных петель
— А вторая пониже и поплоше, — значительно сказал Петрович. — Никого не напоминают?
— Ха-ха! — напряженно хохотнул Васенька.
— Эй, чего встали? Поехали! — выйдя из кабинета, позвала их Татьяна.
Уже в машине студент спохватился, что забыл воспользоваться оказией и посетить уборную.
— Минутку подождите, я быстро, ладно? — попросил он, открывая дверцу.
Петрович покладисто заглушил мотор. Васенька метнулся по пандусу в приоткрытую дверь приемного отделения, заскочил в служебный туалет, снабженный конспиративной табличкой «помещение для технических нужд», и, справив все свои нужды в высшей степени технично и быстро, вновь выступил в коридор.
По узкому проходу навстречу ему ехала больничная каталка. На ней под новенькой, с острыми, не разглаженными складочками простыней бугрилось нечто, больше напоминающее морскую звезду, чем человеческое тело. По крутым, лишенным симметрии буграм, студент не смог уверенно угадать, кто там, на каталке, но при этом заметил, что один из боковых выступов абсолютно ненормально пророс вниз парой девичьих кос цвета старой бронзы. Совершенно непонятно было, где у странного тела голова. Впрочем, из того, что эта голова была накрыта простыней, следовало, что познакомиться с ее обладателем Васеньке уже не удастся.
— Да и не больно-то хотелось! — пробормотал студент, прижимаясь к стене и пропуская мимо жутковатый транспорт.
Сзади каталку толкали две девушки в новеньких медицинских костюмчиках приятных пастельных тонов. Девица в голубом была высока и фигуриста, как Мисс Мира, девица в салатовом — пониже и попроще. Васенька проводил удаляющуюся каталку беспокойным взглядом. В коленках у него возникла слабость, быстро перекинувшаяся на живот. Пришлось срочно вернуться в уборную и задержаться там минут на десять.
Подобраться к грузовому лифту на первом этаже не удалось, там поблизости был турникет с охранником. Он откровенно скучал и от нечего делать наверняка прицепился бы к нам с вопросами.
— Пройдем через приемное отделение! — быстро сориентировалась Трошкина. — Я притворюсь больной, а ты меня веди.
Удалялись мы через центральный вход, благодаря чему удачно обнаружили под лестницей очень полезный магазинчик. Помимо пижам, ночнушек и халатов классических фасонов «Прощай, молодость» и «Краса собеса», там были прелестные медицинские костюмчики из однотонного сатина. Мы с Трошкиной выбрали себе по комплекту, получилось совсем недорого, всего-то на две с лишним сотни. От пятисотки, выпрошенной у доброго папули на сок и фрукты для Раисы Павловны, у меня оставалось триста рублей. На сдачу взяли еще простую бязевую простынку — так, на всякий случай.
С пакетом обнов мы вышли во двор, обежали здание и нашли подъезд для карет «Скорой помощи». Двери за широким пандусом были гостеприимно открыты. Увидев это, Алка сначала коварно улыбнулась,
— Ах, сердце! Мое бедное сердце!
По причине природной застенчивости анатомию Трошкина в школе не жаловала, а в институте изучала режиссуру и театральное мастерство, поэтому ее тексты про сердце сильно отдавали водевилем.
— Ничего, ничего! Потерпи немножко! — бубнила я, затаскивая мученицу на высокое крыльцо.
В конце длинного пустого коридора стояла больничная каталка. Мы увидели ее сразу, как вошли, и повлеклись прямиком к этому колесному транспорту малой вместимости. Алка на всякий случай продолжала постанывать, а я — сочувственно ворковать, хотя никаких зрителей у нашего маленького спектакля не было. Мы быстро прошли по коридору, беспрепятственно захватили каталку и повезли ее к лифту.
До поворота докатили быстро и без приключений, но за углом, у самого лифта, увидели мужиков в зеленых комбинезонах. Их одежда явно была форменной. Я пожалела, что мы с Алкой не переоделись в костюмчики медсестричек прямо в примерочной кабинке магазинчика. Глубоко в штатском и с каталкой в поводу мы смотрелись неорганично и даже подозрительно.
— Не тормозим, проходим мимо, — сквозь зубы процедила я. — Закатимся за поворот, остановимся, дождемся, пока эти типы уйдут, и вернемся к лифту.
За поворотом был тупик и две двери — одна справа, другая слева. На правой белела табличка «Клизменная», на левой — «Процедурная».
— С детства боюсь уколов! — шепнула мне Трошкина и повернула направо.
В клизменной кто-то был. За дверью маленькой уборной слышались тематические звуки, а на рогатой вешалке у двери висел махровый халат унылого темно-синего цвета. Стараясь не шуметь, мы с Алкой переоделись в новые медицинские костюмчики, а свою цивильную одежду и сумки сложили на каталку и накрыли простынкой. Наступив на горло ропщущей совести, я сунула в ту же кучу барахла синий халат — пополнила запасы реквизита на тот случай, если вдруг по ходу дела срочно придется переквалифицироваться из медработников в пациенты.
Когда мы в легких сатиновых костюмчиках, толкая впереди себя каталку, вырулили из-за угла на финишную прямую к грузовому лифту, в коридоре уже стало на одного мужика меньше. Мы молчком проехали мимо него.
Помятая и продавленная кнопка вызова лифта после нажатия на нее озарилась адским багровым светом, а в шахте послышался такой неприятный вой, словно и шахта, и красная кнопка состояли на балансе в ракетно-ядерном комплексе. Я почувствовала себя на передовой третьей мировой войны.
— Поменяй лицо, — искоса взглянув на меня, велела Трошкина. — С таким лицом не в лифте кататься, а Перекоп штурмовать!
Кардинально поменять лицо не получилось, крепко сжатые челюсти заклинило, а нахмуренные брови завязались узлом, но я добавила к суровой гримасе безмятежную улыбку, что сделало общее впечатление незабываемым. Во всяком случае, катающаяся в кабине лифтерша на меня засмотрелась.
— У нее зубы болят! — поспешила объяснить Алка. — Нам на четвертый, пожалуйста.
— Надо водкой пополоскать, — посоветовала лифтерша и послушно придавила кнопку с цифрой «4».
— Обязательно, — не разжимая губ, пообещала я.