Статуя сексуальной свободы
Шрифт:
Похоже, допроса с пристрастием в Алкином списке бесчеловечных деяний не было, мой новый план она приняла без возражений. Я быстренько сбегала к себе домой, просушила феном влажные волосы, наскоро пообедала, переоделась и воссоединилась с подружкой уже во дворе у подъезда.
Для прогулки по помойке я облачилась в старые джинсы и ту самую курточку, в которой поутру энергично ползала по трубам. Постирать ее я еще не успела, потому что папуля после досадного и разорительного происшествия с нашими мобильными телефонами строго-настрого запретил мне включать стиральную машину без предварительного ее обыска
— Чудный шарфик, — сказала Трошкина, тактично промолчав об изгвазданной курточке. — Кажется, у тебя к нему еще шапочка есть?
— Была, — коротко сказала я, с места в карьер стартуя по направлению к помойке.
— Ты думаешь, что нужная нам особа находится на этой помойке безотлучно? — усомнилась Алка, отставшая от меня всего на полшага.
— Думаю, что ареал ее обитания не должен превышать трехсот метров в радиусе от мусорных баков гастронома.
— Почему это?
— Потому что примерно в пятистах метрах от этой помойки расположена другая. По логике, где-то на полпути между ними территория, центром которой являются контейнеры у гастронома, заканчивается. А Королева Помойки не должна покидать свои владения, — объяснила я.
— Резонно, — подружка со мной согласилась и ускорила шаг.
На помойке было людно, как на распродаже в модном магазине, но не в пример тише и спокойнее. Каждый контейнер оккупировала более или менее слаженная группа товарищей. Разработка мусорной жилы открытым способом производилась в сосредоточенном молчании, тишину нарушали только шуршание, стук и изредка победное звяканье склянок. Счастливчика, раскопавшего целую бутылку, конкуренты награждали мрачными, откровенно завистливыми взглядами. На секунду процесс приостанавливался, над разворошенными контейнерами пролетал дружный тоскливо-мечтательный стон, после чего работа возобновлялась с удвоенной энергией.
— Которая тут наша? — тихо спросила я Трошкину, щурясь на мешковатые серо-бурые фигуры.
На мой взгляд, они были похожи, как замызганные плюшевые медведи из сиротского приюта, снабженного игрушками лишь единожды, в момент основания сего богоугодного заведения лично царем Горохом.
— Сейчас подойду к ним поближе и посмотрю, — шепнула в ответ подружка.
Алка предусмотрительно прихватила из дома пакет с мусором, в который для пущей объемности добавила пару пустых литровых банок. По идее, мусорный мешок придавал нашему появлению на помойке должную естественность и непринужденность. Однако Трошкина этим не удовлетворилась и изобретательно использовала свою ручную кладь еще и как наживку.
Остановившись в паре метров от контейнеров, она встряхнула пакет, и неразличимые за черным полиэтиленом стеклянные банки мелодично звякнули. Этот волшебный звук произвел на завсегдатаев помойки такое же впечатление, как школьный звонок на шумный класс. Грязно-серые фигуры замерли неподвижно, как мешки с картошкой. Взгляды устремились на пакет.
— Господа, вы знаете Римму? — громко спросила Трошкина.
«Господа» дружно уставились
— Кто подскажет, как найти Римму? Ее еще Рюмкой зовут? — и выразительно звякнула стеклом в непроглядном пакете.
«Господам» стало понятно, что мешок послужит призом тому, кто окажет содействие в поиске означенной Риммы. Серая масса, облепившая контейнеры, зашевелилась.
— Рюмку тебе найти? Губа не дура! — захихикал сутулый мужичок с редкой бороденкой, протянувшейся от уха до уха на манер пегой бахромы. — Я бы и сам от рюмки не отказался!
Он мечтательно подкатил глаза и так глубоко, шумно вздохнул, словно высосал вожделенную рюмку или даже целый стакан. Вероятно, это виртуальное действие возымело некий результат, и мужичка потянуло продолжить процесс по привычному сценарию. Недолго думая, он выудил из контейнера мятый капустный лист и со вкусом им закусил. Копошащийся по соседству дедок проводил исчезающий капустный лопух ревнивым взором и спешно прикарманил кочерыжку, предварительно тщательно ее обнюхав.
— Римма, она же Рюмка, женщина лет пятидесяти, гражданка без определенного места жительства! — железным голосом с совершенно милицейскими интонациями пробряцала Трошкина.
— Дык я ж ее знаю! — отваливаясь от фуршетного контейнера, обрадовался дедок с кочерыжкой. — Рюмка, как же! Шустрая такая, прям, крыса! Позавчера из-под носа у меня полбуханки «Бородинского» и отличную мозговую кость увела, зараза! Она, Рюмка эта, в бомжацком клоповнике за водокачкой ночует. А днем, если погода хорошая, под гаражом валяется.
Трошкина испытующе взглянула на небо, после секундного раздумья постановила:
— Погода хорошая! — и поставила пакет на землю.
Мы развернулись и под мучительный скрип нетерпеливо раздираемого полиэтилена зашагали прочь от помойки. Трошкина, чрезвычайно гордая успехом своей дипломатической миссии, не только не отставала, но даже умудрилась меня опередить.
— Наверное, надо было спросить, где этот бомжацкий клоповник, — мягко, чтобы подружка не подумала, будто ее критикуют, заметила я.
— Сказано же тебе — у водокачки! — не оборачиваясь, отмахнулась Трошкина. — Где водокачка, я знаю, ее мы найдем, а потом сориентируемся на местности.
— По компасу? — ухмыльнулась я, вспомнив утреннюю Алкину прогулку с крысенком Родди на ладони. — По сторонам света, да?
При этих словах я совершенно машинально огляделась и только благодаря этому заметила нечто удивительное. Одна из квадратных плит в середине бетонной тропинки, которую мы с подружкой как раз в этот момент пересекали, вновь была поднята! Вокруг открытого провала возились какие-то люди.
— Не поняла? — Я повернула на девяносто градусов и с ускорением пошла по тропинке. — Она же захлопнулась! Как же так?
— О чем ты? — досадуя, спросила Трошкина, неохотно меняя курс.
— Та плита! Когда я свалилась в яму, она тоже упала, а теперь снова стоит!
— Новейшие тенденции экологического градостроительства! Самовентилирующийся бетонный коллектор-гробница по типу плотоядной орхидеи-мухоловки! — съехидничала подружка.
— Похоже, про гробницу ты угадала, — озабоченно пробормотала я.