Ставка на выбывание
Шрифт:
— Чего ему орать, он рукой взмахнул, и все построились.
— Я его видела, — кивнула Эля. — Ему даже рукой взмахивать не надо. Он только глянул — и все построились. Маша, надо попробовать.
— Что попробовать?
— Довериться, может быть…
Разговор прервался дверным звонком. Наверное, Инна наконец пожаловала. Эля вышла, чтобы впустить подругу, а Машка вздохнула, впрочем, не испытывая разочарования, что не договорила. Не очень она была готова ко всякого рода откровениям.
— Я
— Ой, когда это ты Семку своего слушала.
— Не судьба зеркало повесить? — На секунду замерла, поправляя юбку и глядя в свое отражение.
— Его не надо вешать. Оно на полу должно стоять. Это модно сейчас. Фишка такая в интерьере.
— Ага, чтобы упало и разбилось к херам.
— Оно не упадет.
— Что? Неужели выпустили птичку из золотой клетки? — «поздоровалась» Инна с сестрой, со скрипом выдвинула стул и уселась.
— Выпустили. — Маша взяла бокал вина из рук Эли.
— И истерить не будет, как Костя? Тот же не давал спокойно посидеть, названивал каждые пять минут.
— Виталя знает, где я и с кем. Машина под окнами стоит. Что ему истерить?
— Ну да, Костик тоже знал. Давайте девочки за встречу.
— Подожди, — Маша поднялась с места, — хорошо, что напомнила, а то я телефон в куртке забыла. Вдруг и правда позвонит.
Вернулась Александрова на кухню, прижимая телефон к уху и чему-то весело смеясь:
— Так приезжай к нам, раз скучно. Все пока. Пока.
— Кого ты там зовешь?
— Бажина. А он отказывается, говорит: я в толпу пьяных девок не поеду. Инна, — рассмеялась Машка, отметив, как изменилось выражение ее лица, — это шутка была. Никуда бы он не поехал. Что ему тут делать, мы просто поржали.
— Скромничает, — ухмыльнулась Эльвира.
— Да-да, он очень скромный человек.
— Мы заметили, — припомнила Элька, — особенно когда Инка чуть под плинтус от страха не забралась.
— Конечно, не поедет, что ему среди нас, плебеев, делать, — злобно хмыкнула Инна, и смех подруг стих, придушенный едкими словами.
— Почему плебеев? — резковато спросила Эля.
— Ну, девочки, за встречу… — Маша подняла бокал и, не чокаясь с подругами, сделала большой глоток.
Больше разговор не клеился. В по-домашнему свободной обстановке оказалось вдруг неудобно. Они вяло обсуждали нейтральные темы, все меньше касаясь личного.
— Машка, чего это ты на мясо налегаешь, надоели голубые омары? — не сдержалась все-таки Инна.
Мария отложила вилку и снова потянулась к вину, чтобы запить очередную усмешку сестры.
— А хочешь? Голубого омара? Сейчас я позвоню, и нам привезут. Без проблем. Хочешь?
— И
— Эля, какое вино хорошее, пила бы и пила, — отстраненно сказала Александрова.
Ошарашенная происходящим Эльвира молчала, и, когда Инна засобиралась домой, не стала уговаривать ее задержаться.
— Зачем такси, когда машина у подъезда? Я попрошу, тебя отвезут, — предложила Маша, делая последнюю попытку мирно закончить встречу.
— Я сама как-нибудь. Мы люди простые, нам своим ходом привычнее, — с деланным безразличием ответила Инна.
— Своим ходом, может, и привычнее. Но разве это мешает тебе выключить гонор и включить мозги? Что не так? — спросила Маша прямо.
— Все так, все нормально, Машунь. Не парься.
— Как знаешь.
После ухода Инны на кухне некоторое время царило глухое молчание. Потом Эля вскинула руку, словно хотела разогнать эту тишину и застоявшийся воздух.
— Я думала, что в прошлый раз мне показалось.
Машка улыбнулась, в этой улыбке ярко прочиталось разочарование:
— Даже думать не хочу, что все это значит. Противно.
— Неприятно как-то все, да. Ты не расстраивайся.
— Я не расстраиваюсь.
Она не соврала. Поведение сестры не удивило ее. Наверное, интуитивно ждала чего-то подобного. Не зря же что-то всегда мешало быть с Инной до конца откровенной.
— Может, вам поговорить открыто, и тогда все образуется?
— О чем говорить? Она же не подросток неразумный, чтобы ее на путь истинный наставлять. Я тоже ничего такого не сделала, чтобы перед ней объясняться. Главное, сама меня к Бажину в постель укладывала, а тут закусилась.
— А что ты удивляешься? Удобно дружить, когда все плохо. Костя у тебя был мудак из мудаков, постоянно какие-то встряски с ним. Потом расставание. Несколько месяцев ты страдала, да еще он в покое не оставлял. Потом заказчик стал ухлестывать. Не помню, чтобы по этому поводу ты тоже выражала какой-то восторг.
— Кстати, да, — заметила Мария. — Мы с Инной особенно сблизились, когда я начала с Костей встречаться.
— А сейчас чего с тобой дружить? Как жалеть, чему учить? Своей ладно устроенной жизнью на фоне тебя не поблещешь. Потому что она не такая уж идеальная. Мужа рядом нет, Инка в собственном соку варится, внимания ей не хватает, движухи. Ребенка хочет, никак не забеременеет.
— А я тут причем?! — воскликнула Маша в такт упавшей вилке, которую случайно задела рукой. — Как она забеременеет, если Семка вечно в командировках!