Ставка на выбывание
Шрифт:
— Ты ему так не доверяешь? — Маша приглушила смех и уселась на диван с ногами.
— Дело не в доверии.
— А в чем?
— А в том, что люди — всего лишь люди.
— Вот к Роману Георгиевичу у тебя точно нет оснований ревновать.
— Для ревности основания не нужны. Это как пенопластом по стеклу, — сказал Бажин и передернулся.
— Ревность — это признак неуверенности в себе. И комплексов.
— Да что ты.
— Комплексов, как ты понимаешь, у меня нет, поэтому я не ревнивая.
— Ну-ну… — Виталий
— Тебе это не грозит. И про свою ревность тоже можешь забыть. Я не умею спать с двумя мужиками сразу, я ленива для таких интрижек.
— Лень — это единственная причина?
— А какая еще должна быть причина?
— Чувства, например. Нельзя же трахаться с кем-то просто так. Без чувств. Это же безвкусно, Машенька. Пресно, глупо и дешево, да?
— Ты секса хочешь? Сейчас кофе допью и пойдем. Хотя могу и не допивать.
— А что ты злишься?
— Я не злюсь, — с нарастающим раздражением сказала она.
— Злишься. Что тебя так задевает в моих словах?
— Меня ничего не задевает.
Это Бажина и бесило — что ее как будто ничего не задевало. Машка старательно изображала равнодушие. В последнее время изменившись к
нему, стала очень холодна и сдержанна в проявлении каких-то эмоций.
— Кстати, хотел тебе кое-что вернуть.
— Что?
— Сейчас принесу. Подожди. Или пойдем со мной.
— Нет, я подожду. — Слезла с его колен и напряженно уселась, раздумывая, что бы это могло быть. За пару минут прокрутив в голове тысячу вариантов, мысленно подготовилась ко всему. Едва ли Виталя сможет хоть чем-то ее удивить.
Но удивил…
Остановившись перед ней, он протянул руку и раскрыл ладонь. С нее змейкой соскользнула тонкая золотая цепочка и повисла на пальцах.
— Что это? — спросила Маша, словно не верила своим глазам, чувствуя, как по венам прокатилась волна адреналина.
— По-моему, это твое. Я все забывал отдать.
— Спасибо, — с трудом выдавила, не находя сил протянуть руку и забрать свою вещь.
— Подними волосы, я помогу надеть.
Преодолевая окаменелость в суставах, Маша поднялась с дивана. Встала спиной к Бажину и подняла волосы. Виталий надел цепочку ей на шею, и она коснулась пальцами маленького крестика, привыкая к мысли, что теперь он снова с ней.
— И все?
— Это очень важная для меня вещь. Очень дорогая, — проговорила, душа в себе волну вопросов. На большую часть из них, впрочем, ответ она и так знала.
— Тогда мне вдвойне приятнее вернуть ее тебе. Очень плохо терять что-то дорогое сердцу. Дорогое сердцу надо беречь. Это все, что ты мне скажешь? Ладно. Подожду. Поиздевайся еще немного над собой. И надо мной. Я потерплю, но не долго. — Положа руки на плечи,
— И что будет, когда твое терпение кончится? — завороженно Машка уставилась в их отражение.
— А вот теперь интрига. — Обнял ее сзади за плечи и прижал к себе.
— Ты же не умеешь.
— Я научился. А когда ты разучишься мне врать?
— Я не вру.
— Разыгрывать в отношениях роль покорной игрушки — это не твое. Тебе не идет, тем более ты не очень хорошая актриса. И не шлюха. И не
марионетка. Но тебе достает упорства держаться выбранной позиции. Признаюсь, я удивлен. И даже восхищен. Ты мне представлялась чуть слабее. Я думал, в тебе чуть меньше силы, чуть меньше воли и еще меньше упрямства.
— И чуть меньше ума. Или чуть больше? — спросила, безразличием показывая, что его слова ее ни капли не трогают.
— Нет-нет, с умом все нормально. Ума у тебя в самый раз. Мне больше не надо. Вот так — в самый раз, — улыбнулся он. — Тебе бы немного женской мудрости, чтобы с полу вздоха чувствовать, что от тебя хочет твой мужчина.
— Ты не мой мужчина, чтобы что-то такое чувствовать. Я с тобой не потому, что ты мой мужчина, — резко сказала она. — Ты знаешь, почему я с тобой. Я шагу не могу свободно без тебя ступить.
— Не давит? — Прижал ее к себе сильнее, положил ладонь на горло и стиснул. Понизив голос, заговорил тем тяжелым внушительным тоном, от которого у Машки по позвоночнику шел ледяной озноб: — Форма, которую ты выбрала для наших отношений, нам уже мала. Мы из нее выросли.
Мы быстро растем. Помнишь? Хорошо тогда про пальто сказала. Оно нам мало. А вернее, оно было нам не по размеру изначально. Мы в него не вмещаемся. Потому что ты не умеешь быть игрушкой, а мне нахрен не нужна кукла. Другие годами будут жить в одном и том же, но это не про нас. Не наша тема, Маня, не то пальто. Мне стоит только раскинуть руки — и все полетит к чертям собачьим.
— Виталя, прекрати. — То ли от его рук, то ли от его слов Машке стало трудно дышать. Она действительно не могла объяснить словами то, что между ними происходило. Думала, все пройдет после отпуска, а оно только усилилось. Во много-много раз. Ей не нравилась эта эмоциональная зависимость, она ее боялась. Поэтому пыталась держаться на поверхности, пыталась выплыть, а не утонуть. Разве Бажина можно удержать? У нее не хватало сил.
— Но ты с упорством натягиваешь его на себя… Оно трещит по швам и расходится, а ты все тянешь! В нем невозможно душно, тесно, неудобно, а ты упорно натягиваешь на себя это пальто!
— Виталя, мне больно.
— Вот. Я же говорю. Уже больно, швы в кожу, скоро кровоточить начнешь.
— Отпусти же.
— Конечно, отпущу. Дальше спальни ты все равно не уйдешь. — Подхватил ее и легко закинул себе на плечо.
— Ненормальный! — вскрикнула она, вцепившись в футболку на его спине.