Ставленник
Шрифт:
Егор Иваныч подошел под благословение.
— Садись, мы будем говорить дело. — Егор Иваныч сел.
— Скажите, пожалуйста, это ваши вещи, что на вас?
— Мои-с, — соврал Егор Иваныч.
— Еще что у вас есть?
— Больше ничего нет, потому что мой отец бедный человек.
— Я знаю многих семинаристов, у которых отцы беднее вашего отца; они богатые.
— Не знаю, отец благочинный… Певчие архиерейские — богатые люди, а из остальных разве имеют деньги те, которые
— А вы не обучали раньше?
— Я не имел времени: я все занимался своими лекциями… Уверяю вас, если бы не отец мой, я бы был или в академии, или в университете.
— О, в университете! Избави бог! Если мой сын захочет в университет, я его и ногой не пущу в свой дом.
— Оттуда, отец благочинный, как и из академии, можно хорошую должность получить.
— Знаю, каковы эти должности. Вон у нас судебный следователь в университете учился, а что он сравнительно с нашим братом?.. Наш брат и священник — много значит. Я очень сожалею, что выдал свою дочь за лекаря. Пьяница такой, прости господи! — благочинный плюнул.
— Зато он образованный человек. Говорят, что все кончившие курс в медицинской академии образованные люди.
— Это я знаю и эту академию больше уважаю, чем университет… Но вот что, Егор Иваныч… Вчера вы просили невесту…
— Точно так-с.
— Я нашел.
Егор Иваныч встал, поклонился и сказал:
— Покорнейше благодарю, отец благочинный.
— Этого мало. Я вам должен сказать, чтобы вы уважали вашу жену, а иначе я могу сделать с вами — что хочу. Тогда вы погубите и себя и свою жену. Я отдаю вам свою дочь, Надежду Антоновну.
Егор Иваныч остолбенел.
— Поняли вы это?
— Очень вам благодарен.
— Смотрите, чтобы жалоб не было. Я это делаю из любви христианской, из уважения к отцу ректору, который ходатайствовал у меня за вас. Поняли?
— Покорнейше благодарю, отец благочинный.
— Подите, занимайтесь.
Егор Иваныч, как вышел в зал, перекрестился: «Слава тебе, господи. Ай да отец ректор!»
В той же комнате, где он занимался вчера, он застал детей за играми и подошел к Васе.
— Здравствуйте, братец! — сказал Вася.
— Это почему? — спросил удивленный Егор Иваныч.
— Братец, братец! — кричали остальные дети и окружили Егора Иваныча.
— Я ничего не понимаю.
— А гостинцев принесли? Жених!
— Какой жених?
— Дайте гостинцев, скажем.
— Господа, мне заниматься надо с Васенькой.
— Жених, жених! Надин жених!..
— Вы Наденьке какое платьице сошьете?
— А мне, братец, лошадку хорошенькую купите.
Вошла Надежда Антоновна. Увидав Егора Иваныча, она косо
— Петя, Таня, пошли к мамаше!
— Не хочем. Мы с братцем посидим.
— С каким братцем?
— А с Егором Иванычем.
Надежда Антоновна ушла, а Егор Иваныч покраснел — и бог знает, что бы он сделал в это время с детьми.
Пришла Марья Алексеевна. Он поклонился ей.
— Мое почтение… как вас звать-то?
— Егор Иваныч.
— Егор Иваныч… Прошу любить и жаловать. — Она очень строго глядела на Егора Иваныча.
Егор Иваныч поклонился.
— Пошли вон! пошли! — сказала она детям и прогнала их из комнаты подзатыльниками. Потом подсела к Егору Иванычу. Егор Иваныч стал заниматься с Васей, а Марья Алексеевна молча смотрела на него, подперши подбородок правой рукой. «Чтоб те провалиться», — думает Егор Иваныч.
— Вася, ступай к детям, — сказала мать.
Вася ушел. Егор Иваныч остался один на один с протопопшей. Протопопша молчит. Егор Иваныч поклонился ей и сказал: «Прощайте».
— Куда же вы?
— К отцу благочинному.
— Он теперь занят.
— Так я домой пойду.
— Вам протопоп говорил что-нибудь сегодня?
— Насчет чего-с?
— Насчет Нади?
Егор Иваныч покраснел и тихо сказал: «Да».
— Вы напрасно не в свои сани садитесь.
Егор Иваныч молчит и переминается с ноги на ногу.
— Надя вам не пара: она протопопская дочь, как бы то ни было, а вы сын диакона.
— Я, матушка (он забыл ее имя), кончил курс по первому разряду.
— Знаю, что кончили, все-таки дочь моя вам не пара.
— Я, матушка, силой не напрашиваюсь; это воля отца благочинного.
Минут пять молчание.
— Ведь мы много вам не дадим приданого; на наши карманы не надейтесь.
— Я, матушка, не прошу ничего.
— Все-таки кое-что надо. Вам надо и ряску получше, так как вы не священническую берете; ну, кое-что еще дадим, а об остальном и не заикайтесь.
Егор Иваныч не знал, что лучше сделать: сказать ли ей: покорнейше благодарим, — или поклониться. Он промолчал.
Опять молчание.
— Вы мою дочь берегите как зеницу ока. А будете обижать, не сдобровать вам! Помните, что вам бы следовало жениться на дьяконской дочери; а если мы и отдаем вам дочь, так только из уважения к отцу ректору, потому что он начальник наш. — Марья Алексеевна ушла.
Егора Иваныча зло взяло. Он вышел в залу, стал ходить и думать: «Что они важничают-то! Я же ведь не напрашивался, сами суют. Ишь, отец ректор им дался!.. Уж лучше, кажется, отказаться от этой барской невесты».