Ставленник
Шрифт:
— Как знаешь. Надо бы с Надей поговорить, Антон Иваныч. А?
— Что с ней говорить-то?
— Неловко как-то… Пусть она знает, что у нее есть жених.
— Ну, позови ее сюда.
Пришла Надя.
— Послушай, Надежда Антоновна, — начал отец: — тебе уже двадцатый год; за тебя сватались многие, но я не хотел выдавать тебя, сама знаешь почему. А в девицах тебе сидеть неловко, да я уже стар и слаб становлюсь, того и смотри, что, грешным делом, помру. При мне-то тебе хорошо, а что будет без меня… Понимаешь?
— Понимаю, папаша.
— Ну, так вот что я тебе скажу: ты скоро выйдешь замуж.
— Я… за кого? —
— Видела ты сегодня учителя Васи?
— Видела.
— Ну, так за него.
— Тятенька!..
— Что еще?
— Он мне не нравится.
— А кто же тебе нравится? Ну-ко, скажи?
— Мне никто не нравится.
— В монастырь, что ли, захотела?
— Нет-с.
— Я уже решил: ты должна выйти замуж за Егора Иваныча Попова. Слышишь!
— Тятенька… — Надежда Антоновна заплакала.
— Это что за слезы?.. Знаешь каретник?
— Тятенька… Я не могу за него выйти…
— Марья, позови Егорка.
Дочь упала на колени в ноги отцу.
— Марья! тебе говорят!
— Антон Иваныч, полно… Что же, если она не хочет!
— Знать я ничего не хочу. Что мне, по вашей милости, прикажете без куска хлеба сидеть? Егорка!
Пришел Егорка.
— Позови дворника.
— Тятенька… Умоляю вас.
— Что за письмоводителя небось хочется?
— Нет…
— Встань, нечего рюмить… — Дочь встала. — Ну, какого же тебе жениха надо?
— Протопопа.
— А?!! — отец захохотал. — Послушай, Надя, что я тебе скажу: Попов тебе не нравится, потому что он некрасив. Но где же ты возьмешь хороших женихов?.. А ты прочитай вот письмо ректора… — Он подал ей письмо. Она взяла робко, робко прочитала и отдала отцу.
— Ну, что скажешь? — спросил ее отец.
— Тятенька, нельзя ли повременить. Я подумаю.
— Думать тут нечего… Я хочу, чтобы ты вышла, и все тут.
— Послушай, Надя, отец тебе не желает худа, ты будешь за священником.
— Когда ты выйдешь за него замуж, я попрошу владыку и сам к нему поеду, чтобы он назначил Попова в Егорьевскую церковь священником вместо Полуектова, которого попрошу перевести в другое место. Кроме этого, я сделаю его учителем в училищах, духовном и светском, в нашем он будет обучать грамматике, а в том закону божию. Ну, что, и этим недовольна?
— Воля ваша, папенька.
— Подойди ко мне.
Дочь подошла. Отец благословил ее и поцеловал; то же сделала и мать.
— Я тебя силой не выдаю, но желаю счастия с хорошим человеком.
— Только он мне очень не нравится.
— Понравится. Это вы всё так говорите до замужества. К завтрашнему дню ты, смотри, оденься получше.
— Хорошо. А он будет?
— Как же.
— А он, тятенька, очень некрасив… Обращение у него какое-то смешное такое.
— Что ты, шишки, что ли, у него на носу заметила?
Дочь улыбнулась.
— Ну, ничего… Ты с ним в губернский поедешь. Впрочем, и я поеду, а то он там денег много истратит. Смотри, Надя, помни все, чему я учил тебя. Если ты будешь ему худой женой и если он станет жаловаться на тебя, я вступаться не буду.
— Поэтому-то, папаша, мне и не хочется идти за него замуж.
— Тебе все академиста нужно… Ничего, матушка; уж коли сам ректор хлопочет, стало быть человек хороший. Ты так и думаешь, что я зря отдаю тебя?
После этого началось совещание при зяте и его жене: сколько истратить на свадьбу,
Егор Иваныч ничего об этом не знал. Невеста его, Надежда Антоновна, всю ночь не спала. Она большую половину ночи плакала. Сколь ни тяжела была ей жизнь с родителями, сколько она ни перетерпела от них разной брани, все же она была барышней; все люди заискивали ее расположения, в особенности богатая и чиновная молодежь судила об ней. С такой стороны, что она богатая невеста, но подступиться к ней трудно. Как я сказал выше, ей хотелось мужа протопопа, стало быть, вряд ли она согласилась бы выйти замуж за богатого и очень чиновного светского. Впрочем, по приказу отца она могла бы выйти замуж и за дьячка, если бы так приказал владыка, чего, конечно, со стороны владыки не могло бы быть, а если бы было, так разве наказанием для отца за его прегрешения… Она раньше никак не могла себе представить, чтобы она вышла замуж за простого священника, каким был муж ее сестры, которого она недолюбливала за форсистость; ей непременно хотелось мужа с камилавкой и наперсным крестом, о чем ей твердили раньше отец и мать. К этому она прибавляла то только, что этот господин должен быть непременно молод и красив. Поэтому не удивительно, что Егор Иваныч, которого она видела раз у отца и на которого с первого разу не обратила внимания и обозвала его при Васе бедным и голодным учителишком, ей очень не понравился. Каково же ей перенести то оскорбление, что сами родители приневоливают ее выйти замуж за это чучело! «Он только в огород и годится, дылда эдакая! — думала она ночью. — Зачем же это отец и мать твердили мне, что мне нужно держать себя как протопопской дочке, потому что мне следует выйти за протопопа; а потом, как выросла, они и отдают какой-то чучеле… Уж я таки постою на своем! Чтоб я стала любить его, уважать — держи! Если бить станет — убегу! Ишь, далась я им; делают что хотят со мной. Нет уж, теперь не бывать этому: я вольный казак буду, я муженька сама бить буду…»
На другой день Егор Иваныч, получив родительское благословение, с трепетом шел к благочинному. Он никак не думал, чтобы благочинный отдал за него свою дочь, и шел просить его присутствовать при венчании его с Лизаветой Алексеевной. «А дочка его хороша, надменна немножко, но после бы обтерлась. Только благочинный не согласится, а если согласится, что я стану говорить с ней?» На нем надеты сюртук, брюки, жилетка и сапоги Андрея Филимоныча, и все это, как говорится, мешком сидело на нем.
— Здравствуйте, Егор Иваныч, — сказал приятельски благочинный в кабинете. Он приказал Егору, чтобы Попов шел прямо к нему в кабинет.