Стажер магического сыска

Гладкая Юлия Борисовна

Охотники и Морозов, стоящие возле домика, так же встрепенулись, вскидывали ружья к плечам, стараясь понять, что за пальба началась. Глеб повернул голову налево и увидел метрах в пятидесяти от себя мужчину, с патронташем на поясе и в егерской шапке с пером, который быстро перезаряжал двуствольное ружьё.

— Тревога! — заорал тот во всю глотку. — У нас крыса!

Зазвучали охотничьи рожки и со стороны охотничьего домика загрохотали выстрелы. Дистанция между ними и Глебом была слишком большой, так что дробь не долетала, разнося кусты и сбивая кору, но ему было от этого не легче.

Он вскочил на ноги и бросился бежать, точно перепуганный заяц. Сзади

слышались крики, свист, улюлюканье, гремели новые выстрелы. Глеб летел вперёд, не разбирая дороги, молясь лишь о том, чтобы не споткнуться. Потому что иначе этот проклятый лес станет его последним, посмертным пристанищем.

Лёгкие разрывало от невыносимого ритма бега, ноги предательски проскальзывали по подушке из опавших сосновых игл, шишек и старых коряг. В панике, он побежал не в ту сторону, откуда пришёл. Только в последнюю секунду он успел понять, что расступившаяся стена из сосен вывела его к обрыву. Глеб резко остановился, упал, проехал на спине несколько метров, прежде чем его ноги оказались над почти вертикальным, уходящим на добрые тридцать метров вниз, склоном каменистого оврага.

Он вцепился двумя руками в землю, подтянулся, вскочил и снова бросился бежать вдоль обрыва. Выстрелы гремели всё ближе, несколько дробинок свистнули над самым ухом, но проклятый овраг всё не заканчивался, загнав его в ловушку, из которой некуда бежать. Сбоку, периферийным зрением он увидел, что ближайшие охотники уже выбегают из леса и теперь до них осталось от силы метров двадцать. Глеб остановился, глянул на отвесную бездну, где с высоты десятиэтажного дома внизу виднелись лишь острые камни и гигантские булыжники. В голове успела мелькнуть отчаянная мысль, что может всё-таки получится как-то договориться с его загонщикам, получится запудрить им мозги… Но в этот момент рявкнул ещё один выстрел, правое плечо разорвало болью и Глеб сорвался вниз.

От первого же удара о торчащий из склона камень вышибло весь дух. Глеб кубарем катился вниз в облаке песчаной крошки, пересчитывая рёбрами каждый острый край. Каким-то чудом ему удалось не разбиться насмерть, когда уже у подножия склона он приложился головой о здоровенный валун. Глеб перевернулся на спину, всё тело разрывало от острой боли, костюм покрылся серой пылью, почернел от крови. Правое плечо жгло огнём, а рука, с которой стекали бурые струйки, онемела. В глазах двоилось, картинка была словно в тумане, сильно мутило. Он посмотрел наверх. На самом краю обрыва столпился десяток людей с ружьями. Один вскинул приклад к плечу и выстрелил — дробинки с резким щелчком ударили по камню, едва ли в нескольких сантиметрах от головы Глеба.

Застонав, чувствуя во рту металлический привкус крови, он невероятным усилием воли поднялся и побежал прочь. Точнее, ему казалось, что бежит, когда на самом деле едва-едва переставлял ноги, шатаясь во все стороны. Сверху, издалека, будто где-то в другой вселенной продолжали бахать выстрелы, но Глеб уже не обращал на них внимания, поняв, что вся его жизнь сейчас только в руках слепой удачи.

Чувство времени полностью размылось, он не мог сказать, бредёт ли сквозь лес и кустарник десять минут или десять дней. Силы покидали его с каждым шагом, чернота перед глазами разливалась, заполняя собой всё вокруг. Преследователей больше нигде не было слышно. То ли потеряли его без охотничьих собак, то ли сочли, что он всё равно умрёт. Глеб упал на колени, правый рукав пиджака полностью почернел от крови, с пальцев, потерявших чувствительность, будто деревянные, стекал тоненький ручеек крови. Каждый вздох отдавался режущий болью

в груди. Вероятно, сломаны несколько ребер. Цепляясь левой рукой за ствол дерева, хрипло дыша, Глеб сумел подняться и снова побрёл вперед, надеясь лишь наудачу выбраться к городу. Но перед ним были только всё новые стены сосен, словно он уже окончательно заблудился в этом лабиринте. От боли и усталости он не мог думать уже ни о чем, кроме того, что нужно сделать ещё один шаг, за ним следующий и ещё один, и ещё…

Впереди, между бурыми стволами деревьев мелькнули какие-то огни, прорезав пелену в глазах до обжигающей боли. Глеб снова упал, на четвереньках, загребая одной рукой землю, пополз вперед, пока и последние капли сил его не покинули. Он упал на бок и медленно повернулся на спину.

Глеб сам не знал, сколько лежал так, глядя то ли в чёрное небо, на котором уже высыпали звезды, то ли в искры, пляшущие перед глазами, когда на самом краю сознания, будто лесной пожар мелькнуло что-то рыжее.

— Порфирий? — попытался прошептать он онемевшими губами.

Откуда здесь было взяться коту? Так Глеб, в последний момент перед тем, как провалиться в чёрную бездну, понял, что умирает.

Глава 13

Боль ворвалась в тело с новой силой, загудела в голове колоколом, вцепилась клыками в плечо и грудную клетку, и тут же, как бы извиняясь, отхлынула, уступая место в измученном теле лёгкости и вселенскому спокойствию.

— Умираю или уже умер? — подумал Глеб, плавая на волнах тепла и заботы. — Наверное, уже умер, — решил он, прислушиваясь к ощущениям.

К его удивлению, боль никуда не делась, просто теперь она грызла его издали, как бы на периферии сознания. Глеб хотел было удивиться, но не успел. Неземная лёгкость вдруг исчезла и его и без того исстрадавшееся существо скрутило сильнее прежнего. Не выдержав, Глеб заорал, ну или как минимум попытался это сделать.

— Тише, тише голубчик. Понимаю, ощущение не из приятных, но покамест это лучшее, что я могу для вас сделать, — донёсся издали голос Айболита. — Анна Витольдовна, а ну-ка подсобите, вот тут держите, да что бы было видно рану. Вот, право слово, за что я люблю усопших, так за то, что не возмущаются. С живыми завсегда тяжелее.

— Казимир Игнатьевич, давайте не будем о мёртвых. — Глеб удивленно отметил, что голос Анны дрожит. — Доставайте уже эту пулю, что же вы возитесь, будто оно вам удовольствие доставляет!

— Моя дорогая, спешка требуется только при ловле блох, а в нашем случае торопиться не надобно. Или вы хотите подчинённого без руки?

Глеб застонал, он совсем не хотел остаться калекой и готов был сообщить об этом собравшимся, но не мог.

— Порфирий Григорьевич, обезбольте-ка вашего друга еще разок, а то эдак мы до рождества провозимся, — попросила начальница и Глеб удивился: причём тут кот.

— Легко сказать, обезбольте, я между тем его мучения на себя принимаю. Аки страдалец мифологический, а опосля что будет? Ни «спасибо, уважаемый», ни «как мы без тебя», ни тунца отменного? — заворчал кот, мазнув лежащего Глеба хвостом по лицу.

— Будет вам и первое и второе и тунец, — пообещала Анна, — только помогите.

— Как будто я не помогаю, — фыркнул кот. — О люди, никакой осознанности к тому, что делаем для вас мы, коты!

Глеб хотел прошептать «спасибо», но тут его вновь окутало спокойствие и упокоение, он погрузился в блаженство и перестал ощущать, что с ним происходит, утратив понимание времени и пространства.