Стеклянный дворец
Шрифт:
Экзоскелет ворвался в шлюз, пролетел сквозь него и затормозил манипуляторами о стены, сдирая с них лохмотья покрытия.
"Что мы собрались делать?"
"Искать Юэ, насколько я понимаю."
"Каким образом?"
"Мы..."
"Мы не знаем."
"Тогда почему?"
"Разве это не будет правильным?"
"В какой системе ценностей?"
"В человеческой".
"Но единое человечество..."
"Мы не можем полагаться на наши органы."
"Возможно, на наш мозг тоже."
"Почему бы тогда..."
"Станция меняет орбиту!"
Родившееся
"Возвращаемся."
"Но..."
Очередная личность погибла, уничтоженная общим решением.
"Вверх!"
Взломанные створки шлюза подёргивались, явственно пытаясь закрыться. Декауроны умертвили этих технозомби, перерезав приводы при помощи плазменного резака, и взглянули вверх. Ускорение тянуло обратно, вдоль оси проснувшейся станции - где-то поблизости на этот случай должны были иметься раскладные лестницы, но искать их в сходящей с ума реальности уместным не счёл никто. Одной десятой g не хватило, чтобы удержать экзоскелет в яме шлюза: прыжок - и они снова оказались в тоннеле, километровой бездне над головой.
Мёртвые роботы. Плавающий кабель. Едва различимая дрожь.
Покрытие стен оказалось плотным и гладким, упругим на ощупь. Местами оно полностью поглотило аварийные скобы, но кое-где оставило пустыми большие участки стен.
Декаурона мутило. Личности сменяли друг друга в бешеном танце, поле зрения дрожало и меняло свой угол, словно качающийся экран. Он промахнулся пару раз, пытаясь нащупать скобу, схватился, полез на ощупь - ускорение немного возросло, но мощности искусственной мускулатуры хватало, чтобы одним рывком преодолевать по нескольку метров.
"Мы оставляем Юэ."
"Мы вернёмся за ней."
"И за теми, кто посмел бросить вызов Декаурону."
"Человечеству."
"Его представителям."
"Неважно. Как будущий бог, мы не можем допустить торжества демона."
"Мы не можем отказаться от чувства гордости."
Они не отказались. Когда выяснилось, что проход к шлюзу находится на противоположной стороне тоннеля, Декауроны рассчитали прыжок, оттолкнулись, включив двигатели на полную мощность - и тяжеловесно врезались в стену прямо над люком, не достав каких-то полутора метров.
Мотаясь из стороны в сторону, он всё-таки добрался до шлюза в экспедиционный модуль, прошёл двухступенчатую дезинфекцию и вывалился в открытый космос, уставившись на грозный глаз Регента.
– ... стер! Ответьте!
– Дану? Я слышу тебя!
– Немедленно покиньте "Вуаль!" Я беру на себя управление "Аонбаром" и подберу вас через несколько тысяч секунд.
– Понял. Отделяюсь.
Платформа разорвала контакт со шлюзом, зажгла плазменные факелы и двинулась прочь от белых пузырей, прицепившихся к борту станции. Серая туша неспешно отплывала назад, и открытая решётчатая
В лицо Декаурону смотрел зрачок громадного вихря. По его периметру бушевал ветер, который мог бы стачивать горы за пару лет, стены желтоватых облаков простирались на десятки километров, истончаясь поверху тончайшими клочьями, а в центре чудовищного котла, на самом дне атмосферной воронки, густела жаркая тьма. В инфракрасном спектре цвета вихря инвертировались: центр его сиял теплом глубинных слоёв планеты, а края постепенно темнели, сливаясь с равномерной окраской остальной атмосферы.
– Дану, знаешь - мне страшно.
– Потерпите немного, мастер. Я совершаю манёвр, скоро вы увидите корабль . Из-за резкой смены орбиты придётся пройти вплотную к Регенту, но это штатная ситуация.
Он верил голосу ковчега и ждал, упорно не отводя глаз от лика планеты, а потом увидел её - маленькую белую точку, вдруг засиявшую собственным, не заёмным, светом. Плывущий над вихрем сияющий "Аонбар" казался самым желанным зрелищем во вселенной.
***
Дробясь на части и вновь собирая себя воедино, он метался внутри саркофага, раз за разом переживая спазмы клаустрофобии, информационной депривации и - на удивление - одиночества. Обнаружив в себе это чувство, Декаурон сперва удивился и попытался сбросить его в одно из временных ядер, но оно, как вирусная идея, тут же возникло на прежнем месте, заполняя каждый угол сознания. Хотелось позвать Дану: без её тёплого присутствия где-то поблизости пустота за хрупким корпусом "Аонбара" казалась особенно хищной, почти живой - но древние, как само человечество, рамки самоограничений не позволили ему открыть канал связи.
После, уже на борту ковчега, он оценил эти явления как "ренессанс архаичных моделей поведения", но решил оставить назревшую самомодификацию на потом, когда решения не будут диктоваться сиюминутной необходимостью.
Соревнование с временем Декаурон полагал одной из самых неприятных задач - и потому подходил к её решению с позиций абсолютного превосходства, обеспеченного искусством планирования. Проблемы, стоявшие перед ним, в очередной раз совершили структурный скачок, переросли уровень досадных недоразумений и начали приобретать экзистенциальные черты.
Угрозе подверглась жизнь человека.
Он ухмыльнулся, подумав о том, что выручать комиссара в её отсутствие должно быть намного проще, чем сотрудничая с ней самой. Можно действовать без оглядки на неадекватные полномочия, согласуя свои шаги с единственной реальной властью, существующей здесь и сейчас: той, что управляет ковчегом, позволяя ему пересекать бездны мрака. С живущей в каждой его частичке богиней, чей ласковый и насмешливый голос маскирует истинную природу вторично разумного существа, никогда не знавшего тюрьмы тела и груза древних эволюционных программ.