Стеклянный омут

Калинина Наталья Дмитриевна

Прислушивалась к сонному, с легким похрапыванием, дыханию старушки, она старалась дышать в такт. Помнится, когда была маленькой и долго не могла уснуть, просила маму прилечь рядом. И сосредотачивала все свое внимание на том, чтобы слушать мамино дыхание и «попадать» в него. И так, успокоенная, быстро засыпала. Ее детский рецепт помог и сейчас. Но когда Рита уже стала погружаться в освободительную дрему, из детской, где спала Лика, раздался истошный крик.

– Что? Что? – всполошилась вырванная так внезапно из глубокого сна бабушка. Слишком проворно для своего возраста вскочила на ноги и, путаясь в сорочке, помчалась к младшей внучке. Не на шутку перепуганная Рита поспешила следом.

Лика сидела на кровати в углу, сжавшись в комочек и закрыв лицо ладонями. Она уже не кричала, лишь тихонечко подвывала и всхлипывала, а сквозь неплотно сжатые пальцы сочились слезы. Хрупкая фигурка, облаченная в светлую пижаму, в высеребренной лунным светом комнате показалась Рите какой-то нереальной, но не призрачной, а будто высеченной из матового льда. На девушку даже дунуло холодом.

– Ликушка, – бросилась к младшей внучке бабушка. – Что случилось, золото?

Бабушка мягко отняла ладошки девочки от лица, Лика зажмурилась так крепко, что от усилий даже наморщила нос. И когда она распахнула

глаза, откликаясь на встревоженные вопросы бабушки, были они полны страха.

– Лика? – шагнула навстречу сестренке Рита, но зашлась в сильном приступе кашля и торопливо отвернулась, успев заметить, как Лика кинула полный ужаса взгляд на окно и вновь крепко зажмурилась. Рита машинально проследила за взглядом сестры и увидела, что в палисаднике, куда выходило окно детской, мелькнула фигура. Чья – женская или мужская – Рита разглядеть не успела, так как фигура, до этого стоявшая в дорожке лунного света, переместилась в тень. Не шагнула, а будто плавно скользнула.

Ритой вдруг овладело сильное желание выйти и узнать, кому понадобилось пугать ее младшую сестренку. Кто и зачем пришел в их двор? Дом, где проживали девочки, был старым, трехэтажным, с большим палисадником, в который выходили двери трех квартир, расположенных на первом этаже. Здание находилось в тихом районе, далеко от дороги и было надежно скрыто густо насаженными деревьями. Вряд ли стоявший под окнами был случайным прохожим: чтобы войти в палисадник с улицы, нужно вначале отпереть ключом калитку. А может, кто-то из соседей вышел подышать воздухом или покурить? Это единственное разумное объяснение, которое могло прийти в голову.

– Это была тетя. Возле окна, – прошептала вдруг Лика. И Рита, все еще пытавшаяся высмотреть в окно скрывшуюся в темноте фигуру, резко обернулась. Младшая сестренка выглядывала поверх плеча обнимающей ее бабушки, и глаза ее, светло-голубые, вдруг показались Рите темными. От страха? Или это результат причудливой игры тени и света?

– Какая тетя? – всполошилась бабушка, отстраняясь от внучки и поворачиваясь к окну. – Нет там никого!

«Была», – хотела ответить за Лику Рита, но промолчала. На нее вдруг навалился тяжестью страх, сковал панцирем, не давая ни пошевелиться, ни вымолвить слово, ни оглянуться на окно, за которым, тут Рита уже не просто предполагала – знала, ощущала! – кто-то стоял. Она чувствовала – «тетя» наблюдает за ними. И от нее, неизвестной, исходит явная угроза. Только кому – всем троим или только маленькой Лике?

– Бабушка, я лягу в этой комнате! – решительно заявила Рита, еле сдерживая вновь сдавливающий горло кашель.

– Да куда ж ты такая гриппозная! – возмутилась бабушка. Но, почувствовав страх в том отчаянном цепком объятии, которым Лика вновь обхватила ее, сдалась:

– Только не кашляй и не чихай. Заразишь Лику – пеняй на себя!

Но младшая сестренка уже не слушала ворчания бабушки, а, выбравшись из ее объятий, вцепилась ручонками в присевшую на кровать Риту.

Так они и легли обе, прижавшись друг к другу – щека к щеке, сцепив руки в крепком объятии, дыша в унисон. Рита прижимала младшую сестренку так крепко, будто боялась, что ту выбьет из ее рук сильной волной и унесет в пучину. Лика рядом с Ритой успокоилась, на ее сонных губах показалась улыбка. Но, уже засыпая, девочка вдруг еле слышимым шепотом попросила старшую сестру задернуть штору. «Чтобы страшная тетя больше не глядела сюда», – добавила она и уснула. Осторожно, чтобы не потревожить Лику, Рита выбралась из ее ослабевших объятий, подошла к окну, и странные ощущения опять овладели ею. С одной стороны, суеверный страх вновь заключил ее в ледяные объятия, сковывая движения, закрывая глаза ладонями, не давая выглядывать в окно. Но с другой – ночь, сгустившаяся за окном, выманивала ее в палисадник, протягивала ей руки-тени, соблазняла серебром лунного света, странным образом сфокусированного лишь в одной части палисадника – возле старой яблони. Рите подумалось, что это место освещено не просто так, оно будто отмечено, куда ей надлежит подойти.

Сила этого зова была так велика, что Рита очнулась от наваждения лишь в коридоре, уже подходя к входной двери… Опомниться ее заставило донесшееся из комнаты хныканье Лики. Рита поспешно бросилась обратно в спальню, думая, что сестренка проснулась, но увидела, что та по-прежнему спит, только лишь повернулась на другой бок.

Девушка подошла к окну и решительным рывком задернула штору. После чего вернулась к кровати.

Утром Лика была бодра и весела и, кажется, не вспоминала о случившемся ночью. А Рита и не стала пытать ее расспросами, решив не напоминать о напугавшем девочку происшествии. Себя она тоже постаралась убедить, что Лике просто приснился кошмар. А фигура в палисаднике – ну так это просто померещилось. Игра теней и лунного света.

Но подобные происшествия, к сожалению, потом еще повторялись. В одно утро, наступившее после такой ночи, Рита решилась расспросить сестру подробней. Правда, добиться вразумительного ответа от Лики не удалось. Девочка лишь повторяла, что к ней приходит какая-то тетя. Страшная и плохая. Но описать подробно незнакомку не сумела. Закрывала рот, зажмуривала глаза и мотала головой. А если Рита еще больше приставала с расспросами, закрывала ладошками и уши. И Рите ничего не оставалось делать, как прекращать расспросы. А потом этот кошмар на какой-то период оставил Лику.

И вот поди ж ты… Спустя годы, на старой даче.

* * *

Услышав странную, мало кому что объясняющую, а ей – говорящую о многом – фразу, Рита невольно бросила взгляд в окно. И то, что она там никого не увидела, не успокоило ее. Та первая ночь врезалась в память подобно выжженному на теле клейму. Воспоминания оставались по-прежнему яркими, даже по прошествии времени.

– Что ты такое говоришь, Лика? – севшим голосом спросила Рита.

– Это была страшная тетка! Та, которую я видела раньше. Она тут опять стояла у окна, заглядывала. Смотрела на меня, понимаешь? Я не придумываю…

Последнюю фразу девушка произнесла почти шепотом и как-то обреченно, будто решив, что сестра ей не поверила. Вместо ответа Рита подошла к окну и выглянула, ожидая увидеть, как темный силуэт поспешно уходит с лунной дорожки в тень, как бывало раньше. Однажды, когда Лика так же разбудила ее криками, Рита выскочила в палисадник в надежде увидеть того, кто пугает ее сестру, и наконец-то покончить с этим. Но… что произошло в ту ночь, так и осталось для нее загадкой. Рита помнила, как выбежала на улицу прямо в пижаме и домашних тапочках. В руке она сжимала зонт-трость, который машинально прихватила в

коридоре, – невесть что, конечно, в качестве средства самозащиты вряд ли спасет, но с пустыми руками выходить ночью на улицу ей показалось неразумным. Она помнила, как сбежала по ступенькам крылечка вниз, как ночной холод сразу пробрался под пижаму, как ступила нечаянно в дождевую лужу, и тапочек наполнился ледяной водой (на дворе тогда стоял конец сентября). Как вошла, будто на освещенные подмостки, в пятно света, падающего то ли от фонаря, то ли от вышедшего из-за тучи месяца. И как внезапно ее сковал страх. Она застыла на месте, не в силах ни пошевелиться, ни закричать. Воздух вдруг превратился в кристаллики, и легкие девушки наполнились колючей ледяной крошкой. Рита еще успела подумать, что, пожалуй, теперь прочувствовала в буквальном смысле выражение «кровь стынет в жилах». А дальше случился провал в памяти. Очнулась она уже на кухне собственной квартиры. Вокруг нее хлопотала, причитая, бабушка, Лика плакала. А сама Рита сидела прямо на полу, привалившись спиной к стене. Бабушка совала ей под нос кружку с каким-то напитком, ароматом напоминающим летний воздух. И только после того, как по просьбе бабушки глотнула горячей жидкости, поняла, почему запах у нее вызвал ассоциации с летом: то был травяной отвар с медом. Потом уже ей рассказали, как она сама пришла домой после почти часа отсутствия. Без зонта. Где была, что делала, так и осталось загадкой. Бабушка уверяла, что выходила искать старшую внучку, звала-звала, но Рита не отвечала. Прогулка холодной сентябрьской ночью по лужам не прошла для Риты даром, и она заболела, несмотря на все старания бабушки предупредить болезнь, воспалением легких.

– Ты только не выходи туда! – вернул ее в настоящее испуганный голос Лики, которая тоже, судя по всему, вспомнила о ночи, когда старшая сестра потерялась.

– Не пойду, не волнуйся, – ответила Рита, задергивая шторы.

– Ой, а он что тут делает?

Рита оглянулась и увидела, что возле дверей стоит Михаил. Она о нем совсем забыла! Получается, он стал свидетелем понятного для них с Ликой, но странного для посторонних разговора? Кажется, Михаил тоже хотел с ней о чем-то поговорить…

Мужчина смущенно кашлянул и сделал шаг вперед. Лика инстинктивно подтянула одеяло чуть ли не до носа и зыркнула на непрошеного гостя с неодобрением.

– Я пошел за Ритой на крик, думал, что-то случилось и нужна помощь.

– Помощь не нужна, – сухим официальным тоном, опережая сестру, произнесла Лика.

– Хорошо, я уже ухожу, – улыбнулся в бороду Михаил, поняв намек девушки. А Рита вдруг почувствовала неловкость.

– Лика, – упрекнула она сестру. И, обращаясь к мужчине, дружелюбным тоном напомнила: – Михаил, вы хотели со мной поговорить? Подождите, пожалуйста, я сейчас к вам спущусь.

Он молча кивнул и вышел.

– О чем он хотел поговорить? – спросила тут же Лика, едва за мужчиной закрылась дверь.

– А я откуда знаю, – пожала плечами Рита. – Выйду и узнаю. Ты в порядке? Могу тебя оставить одну ненадолго?

– Ну, если эта дрянь не вернется, – усмехнулась Лика и, бросив взгляд на зашторенное окно, поежилась.

Рита вздохнула и присела на кровать рядом с сестрой. Привлекла к себе и обняла. Сестренка доверчиво прижалась к ней, как в детстве. Будто вновь стала маленькой. Будто в этот момент остро нуждается в заботе старшей сестры.

– Как она выглядит? – задала Рита вопрос, который уже когда-то давно задавала, но так и не получила на него четкого ответа.

– Сложно описать. Это не столько визуальный образ, сколько ощущение… Ощущение страха, исходящего от тетки, понимаешь? Не знаю, кто она. Человек ли или нечто… потустороннее. Я не знаю, почему она меня преследует. Что ей от меня нужно?

Голос Лики зазвучал вдруг жалобно, так, будто она еле сдерживала слезы.

– Тише, тише, – погладила Рита сестру по заплетенным на ночь в косу волосам.

– Я внезапно просыпаюсь с неясным ощущением тревоги. Еще не понимаю, чем это чувство вызвано, и боюсь открыть глаза. Но некая сила поднимает мне веки и заставляет взглянуть в сторону окна. И тогда я вижу ее. Она стоит бледная, с опущенными на лицо мокрыми волосами. Будто утопленница. Ее глаза закрыты. И я понимаю, что, если она их откроет, для меня настанет конец. Я силюсь отвести взгляд, но что-то мне не дает этого сделать. И наконец тетка поднимает веки. И у нее оказываются такие страшные и странные глаза. Большие и полностью черные, без белков. А может, они просто пустые, как у бумажной фигуры с вырезанными глазами? Тетка стоит и гипнотизирует меня взглядом, и я чувствую, как меня затягивает в какую-то воронку. Ее глаза – это вход в ад, понимаешь? Я не знаю, откуда взялось это ощущение. Но я почему-то знаю, что, если буду долго смотреть на нее, меня затянет в ад. Я сопротивляюсь изо всех сил, и в какой-то момент мне удается закричать. Вот что происходит…

Лика замолчала и еще крепче прижалась к старшей сестре. Время будто пошло вспять, отсчитывая годы в обратном порядке. И вот Лике уже не семнадцать лет, а пять. Обеими руками она прижимает к себе плюшевого медведя, а сама льнет к старшей сестре и постепенно успокаивается в ее объятиях, перестает плакать от страха, а потом засыпает.

– Ты иди, там тебя ждут, – напомнила вдруг Лика, разрушая иллюзию путешествия в прошлое. – Михаил или как там его?.. За меня не беспокойся, я в порядке. Не думаю, что эта страшилка вернется. Обычно она не возвращалась. Уходила и все.

– Хочешь, я разбужу Павла, чтобы он побыл с тобой? – великодушно предложила Рита.

– Не надо, пусть спит.

– Странно, что никто больше не проснулся от твоего крика. Ты закричала очень громко, так, что на улице стало слышно.

– Ну, значит, не так уж громко, раз никого не разбудила, – пожала плечами Лика. – И хорошо, а то пришлось бы объяснять всему дому, что мне снятся кошмары. Ты иди, иди, за меня не волнуйся.

Легко сказать – «не волнуйся»! Рита прекрасно помнила о том, что после каждой такой ночи с Ликой что-нибудь случалось. То чуть под машину не попадала, то ее на какую-то стройку вдруг несло, где она едва не срывалась в утыканный арматурой котлован, то еще что… Вообще у Риты складывалось впечатление, что ее младшая сестренка всю жизнь будто ходит по краю пропасти, рискуя сорваться и разбиться насмерть, но каждый раз в последний момент что-то отводит беду. И как вот не волноваться, скажите на милость?

Вслух ничего этого говорить Рита не стала, просто заверила сестру, что не станет задерживаться, и отправилась во двор. Но, выйдя на улицу, не увидела Михаила в условленном месте. Думая, что он отошел в сторонку, девушка обошла дом, но мужчина будто сквозь землю провалился. И свет в его окнах уже не горел. Может, не дождался, вернулся к себе и лег спать? Видимо, то, о чем он хотел с ней поговорить, не так уж и важно. До утра подождет. И Рита вернулась в дом.