Стена между нами
Шрифт:
— Тебе следовало бы быть учтивее и лучше запоминать имена. Моё почтение, госпожа Лиан.
Он с невозмутимым видом подходит к внезапно зардевшейся Мике, приобнимает за плечи, оставляет на ее щеке нежный поцелуй, садится, подтягивает к себе горшочек с запеченными грибами, шумно тянет носом:
— Вовремя я, — заключает с довольной улыбкой, — еще полчаса — и остались бы от обеда только воспоминания.
— Куда летал сегодня? — Кейдн пожирает Кегана взглядом.
— Дай ему передохнуть и поесть, — одергивает мать. —
— Но мне же интересно! И потом, дядя обещал покатать нас на крыльях, когда с делами закончит!
— Обещал — покатает. Не приставай, неугомонный.
— А когда? — на детской рожице отражается такое нетерпение, что мне стоит определенных усилий удержать серьезное выражение лица.
— Через несколько дней, — улыбается поверх чашки Кеган. — Как только киссаэры уедут. Сейчас я нужен в городе.
— Ну во-от, — грустно тянет парень, — снова «потом». И почему я не родился истинным или хотя бы сотворённым? Был бы огненным — сам бы решал, куда и когда мне отправиться. Вот вырасту…
Он обрывает фразу, так и не закончив угрозы, отодвигает тарелку и демонстративно отворачивается ото всех. Кеган с Лиллиан обмениваются быстрыми взглядами, я вижу, что мать не на шутку встревожена, хотя и не совсем понимаю, чем именно. Дети, особенно вышедшие из возраста малышей, часто противоречат воле родителей. Однако для Лиллиан, похоже, это очень важно, её волнение в одно мгновение рушит легкую и непринужденную атмосферу.
— Напрасно считаешь, что крылья — это только свобода, — веско роняет Кеган. — Вместе с силой дается и ответственность. Долг. Обязанности. Да много чего, если вдуматься. И чем выше паришь, тем дальше приходится смотреть.
— И что? — вскидывается мальчик. — Думаешь, что не смогу? Чем я хуже тебя, дядя?
— А с чего ты взял, что вообще надо сравнивать?
Кейдн бурчит что-то неразборчивое, но по поникшим плечам легко догадаться, что аргументов в этом споре у него немного. Быть может, только пока, ведь юность упряма и не видит препятствий. Тихонько вздыхаю: интересно, о чем будет мечтать мой маленький брат, оставшийся на юге? Будет ли смотреть в небо с надеждой или всё же со страхом? Оттер успокаивающе гладит руку жены, потом встает из-за стола, интересуется как ни в чём ни бывало:
— Ну, кто поможет мне с дровами, а, силачи? Чтобы далеко летать нужно сперва много тренироваться. Кто больше наколет, тот и выиграл!
Мальчики вскакивают с мест и вместе с отцом покидают комнату. Лиллиан вздыхает и качает головой, глядя им вслед.
— Он остынет, — спокойно замечает Кеган. — Он ребенок, ему сейчас мечта о небе дороже всего на свете. Это пройдет, всегда проходит, не сердись.
— Поговори с ним, — настойчиво просит женщина, отодвигая тарелку. — Он не должен… Я не хочу, чтобы он…
— Поговорю.
Увы, я не представляю, что именно в словах мальчика так испугало мать. Пояснять никто
— Я помогу, — стряхиваю с себя оцепенение и встаю на ноги, но Кеган внезапно поворачивается ко мне:
— Не стоит, госпожа Лиан. Будьте гостьей в этом доме. Для нас это честь. Я помогу на кухне, а вам с Микой, уверен, найдется, о чем поговорить.
Главa 16. Правда бывает разная
— Что случилась там, в горах? — спрашиваю, как только мы с подругой остаемся вдвоем. Не совсем, конечно, старик Мэггот дремлет в кресле у огня, спрятав подрагивающие от старости руки под теплым шерстяным пледом, но, думаю, мы ему не мешаем.
К моему удивлению, подруга не спешит рассказывать: неловко пожимает плечами, отводит взгляд, словно ей не хочется даже вспоминать об этом.
— Я сама зажгла сигнальный огонь. Потому что решила, что так будет правильно. И честно.
— Но зачем? Ты же так хотела победить, почему отказалась от борьбы?
Она вздыхает, перебирая пальцами кружевную оборку на юбке.
— Скажи, ты же тоже видела что-то в тумане?
— Скорее слышала.
— Это было больше похоже на сон на яву, чем на реальность. В видениях было много: обо мне самой, о драконах, о тебе, даже о владыке. И я кое-что поняла, переосмыслила свои стремления, а еще — цену, которую готова заплатить за мечты. Потому и зажгла алое пламя, это был единственный ответ на все вопросы.
— Я ждала тебя на вершине. До последнего момента. Верила, что ты не сдашься, — странно, но сейчас я испытываю разочарование и легкую обиду.
— Знаю и очень благодарна тебе, — она берет меня за руку, склоняется, касается второй рукой моей щеки, заставляет посмотреть на неё в упор. — Ардере советуют не рассказывать о том, что показывают духи, и я не стану спорить. Лишь прошу тебя довериться мне и моему решению. Вершина нужна была тебе, мне хватит и меньшего.
— Мне было страшно за тебя. Я чувствовала себя такой виноватой за то, что оставила тебя там одну, хотя обещала вернуться.
— Глупости! Ты же вернулась. Просто у каждого свое испытание, и, думаю, иногда умение отступить более важно, чем упрямая вера в бессмысленную победу.
Она тянет меня ближе к камину. Мы устраиваемся на низкой скамье, покрытой пушистыми шкурами, руки сами собой зарываются в теплый мех, скользят по искрящимся ворсинкам. От камина пахнет сухим жаром и смолой, совсем как дома. Вздыхаю, закрыв глаза. Мне хочется просто расслабиться и насладиться уютом этого мгновения, а не ворошить прошлое.