Стена между нами
Шрифт:
Как и у меня.
Отчаянно хочется показать, как важен для меня этот миг, как я ценю то, что между нами происходит, но я не знаю как. Была бы я драконом — обратилась бы сейчас в чистый свет, тот, что был дан нам богами, тот, что скрепляет мир воедино. Летела бы на крыльях среди звезд, щедро отдавая миру то единственное, что ему действительно необходимо — любовь и понимание.
Дорнан вздрагивает, и внезапно я ощущаю его прикосновение к собственным мыслям. Не грубое и пугающее, как некогда во время испытания с Айонеем, а нежное, осторожное, стирающее последние границы между нами, превращающее нас в единое целое.
Кажется, я и сама уплываю вдаль, растворяясь в этом потоке, но всего пара секунд — и Дор отпускает меня. Ардере на миг закрывает глаза, вырываясь из плена собственной магии, потом осторожно привлекает меня к себе, шепчет негромко:
— Спасибо, что позволила почувствовать это, Огонек.
— Спасибо, что научил чувствовать.
В этот раз всё происходит совершенно иначе. Не остается ничего, кроме пронзительной, щемящей, доводящей до слез нежности. Исступленное желание, сводившее нас с ума в прошлый раз, кажется теперь смешной подделкой рядом с настоящими чувствами. И к сердцу любимого мужчины я тянусь гораздо стремительнее, чем совсем недавно к его телу.
Наши пальцы переплетаются, Дорнан всем весом прижимает меня к покрывалу. Я слабее, беззащитна перед его магией, силой и волей. Но это абсолютно не пугает, лишь делает удовольствие острее. Уверена, ему не нужна моя свобода, равно как мне — его власть. То, что мы ищем, нельзя отобрать, можно только получить в дар — и я дарю без малейшего колебания и сомнения. Знаю, что не перестану быть собой, даже лишившись половины души, хотя бы потому, что взамен получу гораздо больше.
Кожа к коже, сердце к сердцу. Поцелуи Дора окончательно перестают быть безобидной лаской, его губы скользят по моей груди и животу, бесстыдно касаются того, что ниже. Мои пальцы стискиваются на его плечах, оставляя заметные следы. Время растягивается и замирает, ласка превращается в сладкую пытку — и сдерживать стоны становится невозможно, да и нужно ли? Дор отпускает меня, только когда становится очевидно, что больше я просто не выдержу. И лишь после этого делает меня по-настоящему своей.
Глухие удары двух сердец. Треск огня. Я растворяюсь в наших вздохах и магии, пронзающей мир вокруг яркими сполохами. Где-то вдали поет ветер, раскачиваются цветущие стебли вереска, а сотни звезд горят в небе над уснувшими землями. Мы тоже звезды, мы плывем в вышине, купаясь в бескрайней темноте этой ночи.
— Тут так тихо, словно мы одни во всем мире.
Дракон лежит рядом, подперев голову рукой. Он расслаблен и спокоен, даже белое пламя в глазах потухло, оставив только умиротворенную синь.
— Ты же сама хотела спрятаться.
— Вот так одна маленькая человеческая женщина крадет правителя целого народа. Не жалко своей свободы?
— Не больше, чем раньше, — усмехается он. — Кроме того, не знаю, кому из нас двоих стоит больше переживать. Я, кажется, уже говорил, что тебе от меня не сбежать, однако ты почему-то не восприняла угрозу всерьез, — произносит он, рассеянно проводя кончиками пальцев по моей обнаженной коже.
— Знаешь, ты ведь не обязан это делать.
— Что именно?
— Связывать себя обязательствами. Особенно теперь, особенно со
Он усмехается и откидывается на спину, сонно потягивается, закладывает руку за голову.
— Ты правда думаешь, что всё ещё можешь убежать от меня?
— Не убежать, — я приподнимаюсь и слегка толкаю его, чтобы не смел засыпать посреди разговора. — Я не о побеге говорю. Посмотри на меня.
— Я и смотрю, — он действительно поворачивается, только взгляд замирает гораздо ниже моего лица, приблизительно на уровне груди.
— Дор! — возмущенно прикрываюсь краем покрывала. — Прекрати!
— Я вовсе не на то смотрю, — задумчиво отзывается он. — Хотя, заметь, имею полное право. Просто ты светишься. Вот тут, — он кладет ладонь напротив моего сердца. — Совсем как должна бы светиться после свадебного обряда. Удивительно, да? Ты приняла мою магию безо всяких клятв и обетов, разделила её поровну в один миг. Теперь мы с тобой одно целое перед лицом Прародителей, Огонек.
Он приподнимается, мягко привлекает меня к себе, позволяя свернуться в его объятиях клубком.
— И что будет дальше? — спрашиваю тихо.
— Вернемся в город. Найдем способ справиться с Руэйдри и его ручным жрецом. Придумаем, как оправдать тебя. А потом будем просто жить, бессовестно наслаждаясь каждым мгновением.
— Нет, Дор. Я спрашивала не о нас. Я хочу знать, что будет с нашими народами. С людьми, драконами. Со Стеной.
— То есть? — он немного отстраняется, чтобы заглянуть мне в лицо. Хмурится, но слушает внимательно.
— Так не может длиться вечно, это неправильно. Посмотри, куда нас завело это противостояние. Даже нас двоих, что уж говорить о народах? Нет, я не оправдываю Риана, не встаю на его сторону, лишь говорю, что зерно лучше прорастает на возделанной земле. Жизнь за Стеной сложна и полна лишений, потому идеи киссаэра находят отклик во многих сердцах. Люди хотят справедливости и стремятся к ней. Да, неверными способами и порой слепо, но, обвинив их в глупости и жестокости, проблему не решить. Потому вы, ардере, первенцы богов, не должны прятаться от собственных страхов. Нас разделяет вовсе не Стена, а ложь и молчание.
— Я уже объяснял, всё не так просто.
— Знаю, поверь. Но… ты же видишь, становится только хуже, значит, кто-то должен решиться на перемены, сделать первый шаг. Пусть осторожный и, возможно, безрезультатный, но это лучше, чем сидеть и дрожать в ожидании очередного восстания. Ты сам учил меня: любовь можно создавать.
— И что же ты предлагаешь, Огонек?
— Для начала — позволить преодолеть Стену тем, кто хочет этого. Таким, как Брейди, таким, как Мика. Тем, кто в этом нуждается. А еще — киссаэры не должны единолично распоряжаться магией.
— Они проходят обучение, привыкают контролировать сырую силу и менять её. Это необходимо, вспомни хотя бы разрушенный мыс, а у тебя была лишь капля моей мощи.
— Тогда вам придется делать эту работу самим. Вы всё равно делились магией, так делайте это лично. Пусть люди видят и знают, вы не захватчики, вы отдаете то, что по праву ваше.
— Предлагаешь прилететь в людские поселения, просто опуститься с неба и изменить всё? — на его губах вдруг появляется грустная улыбка. — Знаешь, я пытался. Давно, еще в юности. Сбежал от родителей, перелетел Стену. И рухнул к ногам людей в каком-то богами забытом селении, переломав крылья.