Стена между нами
Шрифт:
— А жизни нерожденного ардере и двух твоих избранных? — вкрадчиво интересуется он.
— Тоже. Трое в обмен на тысячи — крохотная жертва.
Презрение и холод в словах, ни единого лишнего взгляда на меня или Мику, придраться не к чему, кто угодно бы поверил.
Кроме меня. Кроме Руэйдри.
Дорнан медленно приближается к противнику, и вот уже я оказываюсь позади ардере. Напряженная, словно стрела на тетиве, с клинком в ладони, переполненная чужой магией. И почти беспомощная.
— А где же стража?
— Мне не нужен десяток слабаков за спиной, чтобы раздавить одного слизня.
Эти слова заставляют
— Беги! — голос Дорнана бьет не хуже плети.
Краем глаза замечаю, что он почти добрался до Руэйдри. Сбрасываю оцепенение, со всех ног несусь к Мике, рассекаю путы у неё на руках и ногах. Рукоять кинжала жжет ладонь, с каждой секундой становясь все горячее.
— Уходим! — кричу, заглушая шум взрывающихся заклинаний и рев пламени. — Прочь отсюда!
Подхватываю её под локоть, помогая встать. Она делает шаг и со стоном падает на колени. Бездна, узлы были слишком тугие, ноги подруги совсем онемели. Быстрый взгляд за спину — противники сцепились насмерть. Праматерь, сохрани моего возлюбленного, Праотец, направь его руку к цели!
Над головами проносится сгусток пламени. Странное оружие, которое я сжимаю в руке, уже почти невозможно держать, но и бросить его на пол отчего-то непередаваемо страшно. Шиплю от боли, приобнимаю Мику за талию:
— Я помогу!
Вместе, то ползком, то шатаясь, как пьяные, мы кое-как добираемся до двери, выглядываем в сумрак. Где же стража? Вдруг там нас ждет не спасение, а смерть от рук приспешников Риана?
— Кеган? — Мика в ужасе оборачивается к огненной буре, разразившейся за нашими спинами.
— Он справится! — уверенно отметаю зарождающуюся панику. — Главное, что ты в безопасности. Спрячься, — указываю на самый дальний и темный угол, мысленно взывая ко всем богам, чтобы её не заметили враги.
— А ты?
Но я не отвечаю, чувствуя, как меня начинает поглощать странным и непонятным чувством. Магия, увы, не моя, закручивается внутри живота тугой спиралью и тянет из меня силу, как стремительно надвигающаяся буря — солнечный свет. Она пульсирует, тянется к кинжалу, намертво сплетается со странным оружием.
— Мне надо обратно, — выдыхаю сипло.
— Не вздумай! Это верная смерть!
Алые руны на лезвии наливаются светом прямо на глазах, и то, что это не сулит ничего хорошего, я понимаю вполне отчетливо.
Со всех ног бросаюсь обратно, успеваю заметить, как Кеган, улучив момент, перерубает крыло противника, сбивая его в полуобороте. Силлаг ревет и дергается от боли, на миг оставляя шею без прикрытия. И Кегану этого хватает, чтобы нанести один-единственный мощный удар. Я отчетливо слышу звон сминаемой чешуи и хруст костей, а в следующее мгновение Силлаг падает на пол бессильной тряпкой. Отворачиваюсь, сглатывая подступившую тошноту: изломанное под неестественным углом тело выпачкано светящейся кровью, остановившиеся глаза дракона гаснут и подергиваются пеленой.
Кеган дышит тяжело и хрипло, он весь в глубоких рваных ранах, но твердо стоит на ногах. Миг колебаний:
— Мика там, — не знаю, воспринимает ли игниалас, только что вышедший из боя, мои слова, но движение рукой уж должен понять. — Она в порядке, — эти слова бросаю уже ему в спину. — Она в порядке…
Громкий крик заставляет меня позабыть обо всем. Спешу туда, где сцепились Дорнан и Руэйдри, но битва уже окончена. Мятежный лхасси лежит на полу с заломленными за спину руками. Дор, всклокоченный и в изодранной одежде, прижимает врага коленом к земле. На запястьях пленника нестерпимым огнем сияют магические путы, на его шее — такая же удавка, затянутая почти до предела.
Руэйдри шипит и извивается, будто змея на раскаленной сковороде, похоже, владыка не озаботился тем, чтобы сделать заклятья безболезненными. Изгнанный лхасси, бывший киссаэр, проигравший мятежник, боги, неужели, мы справились?!
— Ты цела? — в голосе Дора звенит неподдельная тревога.
— Совершенно. — Я судорожно осматриваю его, но не нахожу ни единой серьезной раны, даже крови не видно. — А ты?
Теплая лучезарная улыбка вместо ответа, волна счастья оттого, что я жива и стою рядом. Дор выпрямляется и на целую секунду успевает прижать меня к себе, прежде чем за нашими спинами раздается топот множества ног, звон оружия, встревоженные голоса. Стражи один за другим вбегают в зал. Многие из них потрепаны, видимо, на поверхности тоже был бой. Дорнан поднимает руку, отдает несколько отрывистых приказов на языке ардере и вздергивает пленника за ворот, заставляя встать на колени. Руэйдри поднимает избитое лицо и вдруг замечает кинжал в моей руке.
Плечи бывшего лхасси содрогаются в беззвучном хохоте, от которого у меня мурашки по телу бегут. Проигравший, находящийся на волосок от мучительной смерти не станет смеяться так, даже если он настоящий безумец.
— Я, пожалуй, досмотрю этот спектакль до конца, — говорить ему удается с трудом, он буквально пропихивает каждое слово сквозь светящийся обод. — И никто из вас ничего не изменит. Выбирай, Лиан. У тебя осталось несколько минут, прежде чем собранная за годы магия взорвется в твоей руке.
Дорнан переводит взгляд на сияющее алым лезвие и стремительно бледнеет.
— Не разжимай пальцы, — произносит упавшим голосом. — Держи, как бы больно ни было.
— Что? — Я чувствую, как меня охватывает паника, и крепче стискиваю огненную рукоять.
— Как это остановить? — алти-ардере разворачивает пленника к себе, из-под его пальцев сочится пламя, одежда на Руэйдри начинает тлеть. — Как. Это. Остановить? — От его ярости даже мне становится душно.
— Никак, — по разбитым губам змеится отвратительная улыбка. — Ты прочел руны? Она взяла оружие в руки добровольно. Заклятье уже действует. Даже я не в силах ничего изменить. Но у нее всё еще есть выбор: пройти защиту и пронзить сердце или остаться по эту сторону, убив нас всех и половину города в придачу. — Он косится на меня: — Пущенная стрела должна поразить цель или сломаться, иного не дано. Отпустишь рукоять — умрешь. Попробуешь передать её кому-то — умрешь. Пронзишь сердце — останешься жить. И у тебя меньше пяти минут, чтобы решить, девочка.