Стена между нами
Шрифт:
— Да-да, — удовлетворенно кивает он. — Надеялась, не почувствую? Я подозревал, что владыка простит тебе измену. Дал вам немного времени, чтобы побыть наедине, восстановить нарушенный баланс. Истинная близость, знаешь ли, связывает получше клятв и обрядов. И, похоже, я не прогадал. Так что поздравляю, можешь официально считать себя женой алти-ардере.
— В бездну ваши поздравления и вас самого!
— Не огрызайся, истинной госпоже это не подобает.
На минуту он замолкает, словно ждет новых нападок.
— Ну? Будут еще возражения, или
Упрямо мотаю головой:
— Я не стану выполнять приказы марионетки, — всё что угодно, только бы потянуть еще время! Пусть ярится, кричит, насмехается, бьет, но мне нужно продержаться как можно дольше! — Где он?
— Кто? — удивленно приподнимает бровь жрец.
— Ваш хозяин. Руэйдри.
Риан неожиданно расплывается в улыбке. Сперва недоверчиво, а после со все возрастающей надменностью.
— Так и не поняла? Ладно ты и твой влюбленный мальчишка, хотя ему-то стоило, все же не подмастерье сапожника. Но неужели даже сехеди не разгадал головоломку? — он подходит ко мне вплотную, склоняется так, чтобы сияние сердца осветило его лицо. — Посмотри мне в глаза, Лиан, что ты видишь?
И в то же мгновение по его лицу пробегает волна искажения. Знакомые черты на миг расплываются, будто подернутые туманом, но тут же принимают прежний вид, а вот глаза… Глаза меняются безвозвратно. Бледная голубизна радужки наливается невозможной синью, глубокой, как сам океан. Край зрачка очерчивается ярким белым сиянием, да и разрез становится немного иным, нечеловеческим, звериным.
— Так понятнее, наивная человеческая девочка?
Он выпрямляется, довольный произведенным эффектом.
— Спросишь, как так вышло, или угадаешь? Давай же, приятно видеть, как по твоему прелестному личику проносятся мысли, да и эмоции твои в этот момент неповторимы, — он на миг зажмуривается, будто смакует выдержанное вино. — Разгадка до обидного проста, Лиан. Стать сотворенным можно не только от безысходности, но и по собственному желанию. И кто сказал, что новое тело должно быть похоже на старое? Я менялся трижды с момента начала изгнания. В последний раз даже прожил настоящую человеческую жизнь, заняв место старшего киссаэра не обманом, а по праву и с полного вашего, человеческого, одобрения. Стоял лицом к лицу с твоим обожаемым Дорнаном и остался неузнанным. Магия? Эти глупцы искали истинного дракона, но, отказавшись от огненного тела, я изменил и свой отпечаток.
— А как же маяки в горах?
— Подделка, чтобы заставить ардере метаться в поисках несуществующей тени. Силлаг расставил, он же временно гасил самые опасные поисковые заклятья в городе и даже любезно передавал тебе мои записки. Можешь поблагодарить его.
Невольно бросаю взгляд на замершего в нескольких шагах от меня игниалас. Благодарить? О нет. «Ты еще ответишь за Нессу», — обещаю себе мысленно.
— Вставай, — приказывает меж тем Риан-Руэйдри. — Ты правда мне нравишься, девочка. Я даже сохраню тебе жизнь и одарю своей милостью. Уверяю, со временем ты научишься ценить близость с кем-то, кроме своего владыки.
Он отходит от одной из колонн, поднимает с пола небольшую шкатулку. Щелчок замка, крышка откидывается, демонстрируя содержимое. На черном бархате тусклым серебром блестит клинок чуть больше двух ладоней в длину.
— Бери, — приказывает Руэйдри. — Не бойся, он не укусит.
Украшенная резьбой и рунами рукоять притягивает взгляд, отполированное лезвие сверкает в отблесках сердца, по центру с удивительной четкостью выгравированы руны. И они светятся алым. Прекрасное и совершенное оружие смерти.
Отрицательно качаю головой.
— Вам придется меня заставить. Вам же ничего не стоит: один удар в спину — и я стану покорной исполнительницей вашей воли. Боюсь, других вариантов у вас нет.
— Увы, не получится. Тот, кто ставил защиту, был достаточно умен. Свобода выбора, желание, полное согласие — вот основа успеха.
— В таком случае вы просчитались.
— Вовсе нет. Две жизни за одну, помнишь?
Он кивает Силлагу — и дракон ненадолго исчезает в темноте, чтобы вернуться, подталкивая перед собой связанного пленника.
— Надеюсь, ты поверишь, что мне хватит решительности избавить тебя от еще одной подруги? — вкрадчиво интересуется Руэйдри.
Свет падает на лицо жертвы, и мне остается только скрипнуть зубами от досады: Мика, спутанная по рукам и ногам, с повязкой на губах. Испуганная, растрепанная, на скуле глубокая ссадина. Силлаг держит её за локоть, не позволяя ни упасть, ни вырваться. На его лице ни единой эмоции.
— Сердце Стены или жизнь человеческой женщины и её нерожденного ублюдка? — Руэйдри мягкими шагами приближается к Мике, притворно ласково гладит её по щеке, касается пальцами шеи. Она вздрагивает. По щеке пробегает одинокая слезинка. — Выбор за тобой.
Мои пальцы сжимаются на рукояти кинжала, разум медленно тонет в алой пелене ярости. Я убью тебя. Сама убью, не дожидаясь помощи, вот этим самым оружием. И совесть не будет мучать меня по ночам.
— Узнаю тебя, Руэйдри. Никогда не умел играть честно и вечно прятался за женскими юбками.
Ко входу мы четверо оборачиваемся одновременно. Я — с внутренним ликованием, остальные — в глубоком смятении.
— Может, повторишь предложение мне? Если храбрости достанет, — Дорнан медленно, но неотступно, приближается к нам и замирает лишь тогда, когда Силлаг выхватывает из-за пояса кинжал и прижимает его к шее Мики.
Боги милосердные! У меня руки трясутся от напряжения. Дор, ты всё-таки услышал, всё-таки нашел!
Он поворачивается ко мне лишь на миг, дарит короткий, но такой выразительный взгляд: я сам, не мешай, не встревай. Не просьба, приказ, не терпящий возражений.
— Отойди, — тихо приказывает Руэйдри своему помощнику. — А ты, — бросает владыке, — только посмей дернуться — и голова девчонки отделится от тела.
— Плевать, — от холода в голосе Дорнана даже я замираю. — Одна человеческая жизнь не стоит сердца.