Степь. Кровь первая. Арии

Бер Саша

Изрядную смекалку в борьбе за выживание продемонстрировали дасу. Поначалу они, как и ары стали возводить стены из земли и глины, применяя в качестве арматуры деревянные столбы. Вырастали как грибы миниатюрные крепости, за высокими стенами которых скрывался весь род и большая часть скота. С первой такой крепостью Индра столкнулся зимой, аккурат после осенней Аругры. Род Арбуды, спрятавшийся за её стенами, был одним из самых больших, в этих краях и главное, самым высокоорганизованным. Дважды летом лазутчики Шумного нарывались на засады далеко от баймака, после чего род в полном составе проваливался, как сквозь землю и даже следы, куда они девались, обнаружить не удавалось. А когда в разгар зимы лазутчики доложили, что весь род укрылся в непреступной крепости, Индра довольно улыбнулся, велел "играть поход" и собирать круг. Круг прошёл быстро и без каких-либо дискуссий. Было видно, что атаман уже давно всё за всех решил и лишние словоблудие было излишним, хотя после проведения круга люди разошлись в полном непонимании происходящего, но безоговорочная вера в атамана и его гений, не позволяла им ослушаться или даже задуматься над его решениями. Он велел готовить повозки и грузить на них метательные рогатки, чем поверг в замешательство даже ближников, казалось бы, уже привыкших к неординарности атамана. Но спорить и возражать никто не стал, хотя и не понимал, как будут закапывать в мёрзлую землю эти рогатки, и главное, чем они будут стрелять? Где камень рыть будут? Всё оказалось гениально

просто. Прибыв под стены крепости, отрыли от снега площадки под рогатки, развели костры. В оттаявшую землю врыли метательные орудия и вморозили их, залив водой вперемежку со снегом. Развели другие костры, рядом, на которых в больших медных котлах, стали топить снег, а затем дружно из этой воды и снега стали лепить огромные снежно-ледяные колобки, которые за ночь основательно заморозились, а с утра, как только стало светло, раздолбали стены этой крепости вдрызг. Всё, что происходило там, вообще на войну похоже не было. Это больше напоминало увлекательную и весёлую игру. Кто-то весело продолжал лепить колобки, кто-то так же весело подкатывал их к рогаткам, кто-то, веселясь до надрыва животиков, пулял этими колобками по крепости Арбуды и шумно ликовал от точного попадания. Только Маруты в своих золотых колесницах, заваленных внутри различными шкурами, выступали как зрители и болельщики, свистя, улюлюкая и ругаясь, переживая при неудачных выстрелах. Так под весёлый гомон и всеобщее ликование сначала были уничтожены стены крепости с её защитниками, бабы с ребятишками, а за одно и почти всё стадо, спрятанное внутри, было превращено в мясо. Настреляли столько, что сами же потом весь день разгребали настрелянное, чтоб хоть что-нибудь добыть для трофеев. Весь об этом весёлом побоище очень быстро разлетелась по землям дасу и после этого случая, даже те, кто имел крепостные стены, бросили это неблагодарное дело и стали применять другие тактики жизнеохранения. Так или иначе, в той или иной степени дасу становились мобильными или по крайней мере готовые в любой момент сорваться с места и пуститься в бега. Каждый баймак решал эту проблему по-своему, но в основном для мобильности использовалась река, как самый простой вариант. Почти все баймаки обзавелись специфическим речным флотом крупнотоннажных лодок, эдаких плавучих домов, которые при необходимости собирали на своих бортах весь баймак со всем его барахлом. Даже строили специальные лодки, в которых могли эвакуировать часть скота. Некоторые вообще забросили свои бабьи землянки и перебрались жить на плавучие дома, стоящих у баймаков на приколе. Индра напал на один из таких баймаков, жители которого каким-то образом были заранее предупреждены о нападении, отчалили от берега и пустились в сплав по реке. Но большие корабли плыли медленно и Маруты довольно быстро нагнали их по берегу и просто сожгли стрелами. Только мужики на своих быстрых лодочках ушли под прикрытием горящих плавучих домов к другому берегу, а вот вся добыча пошла на дно. Этот поход на последующем за ним круге, был признал неудачным и привёл к решению о строительстве на реках собственного боевого флота.

Ну, и наконец, самыми дальновидными и живучими оказались те, кто стал мобилен полностью, оторвавшись от родовых Чуровых Столбов, веками поивших рек и пустился по миру в скитания, длиною в жизнь. Все дома стали строить на колёсах, примерно такие, в котором жил сам Индра в лесном логове. Эти дома небыли открытием для дасу, они у них были всегда, только пользовались ими артельные мужики, передвигаясь по большим территориям загонов. Именно от них Индра перенял этот вид дома. Жить над землёй, а не в ней, он почему-то посчитал для себя более приемлемым. В сложившихся условиях для речников, они пересадили в подобные дома весь баймак с бабами и детьми. Запрягались такие дома-повозки турами или турицами. На колёсные шалаши переселилась ватага, а колёсные шатры заняла артель. Рода речников, некогда накрепко прибитые к определённым местам, стали постепенно осваивать новую форму жизни - кочевую. Найти, а тем более переловить вечно двигающийся род было крайне затруднительно, да Индра за ними и не гонялся. И поплыли кочевники со всем своим нажитым, перегоняя скот с места на место, подальше от этих проклятых мест, в сторону, откуда встаёт солнце и куда не дотягивались ещё кровавые руки этого нового "божка" под именем Индра.

Ещё более усложнилось дело с гоями. Мало того, что они обитали в дремучих лесах, но ещё и пуганы были всеми изначально. Поэтому даже попытки подойти к ним на определённое расстояние приводило к тому, что они просто растворялись в лесной чаще. И норы у них были секретные и тропы лишь для них проходимые, а некоторые, как зверьки какие, лихо по деревьям лазали и на дубах вековых в кронах жильё имели, так, что с земли не видать. На гоев ходили, как на звериную охоту с собаками, облавами, но больше гибли собаки и охотники в хитроумных ловушках да секретах, калечились в капканах, чем кого-либо добывали. За всё это время, специализировавшийся на них отряд охотников за головами, смог накрыть лишь два поселения, а общее число их, разбросанных по лесам, наверное, даже богам известно не было.

Ломались не только стены городов и крепостей, ломался не только уклад жизни речников и гоев, в первую очередь ломались веками незыблемые устои самих аров. Чтобы держать всю эту прорву подмятых под себя городов, Индра в каждом из них ставил городским атаманом одного из своих Марутов, которые тут же обрастали своими ближниками и во главе которых наводили новые порядки среди населения. Кого резали, кого награждали, кого-то поднимали по ранговой лестнице, кото-то опускали, иногда даже вниз головой, да так, что шеи ломали. Вводили стратегические линии поведения для жречества, делали заказы и хорошо оплачивали мастеровым за военные технологии, которые в одночасье становились общим достоянием империи Индры, расформировывали и вновь формировали военные касты, затачивая их под новые, боевые задачи. Маруты, севшие на города, становились зачатками политиков, подконтрольных и подотчётных только одному хозяину - Индре. Они стали непросто надсмотрщиками и наместниками бога, они стали полноправными хозяевами этих городов - царями. Именно тогда в среде особо "задоподлизных" жрецов родилось песнопение об Индре, как о царе богов. Индра не стал богом только для своих ближников - Марутов, для них он по-прежнему оставался атаманом, но атаманом непререкаемым и по первому зову, которого, они кидали свои города и в окружении уже своих мини армий устремлялись к нему, готовые ради него на всё.

Вот так в потоке сплошных побед, груде золота и несчётных стад коров от грудничков до зрелых многодетных баб и прошли для Индры эти две с половиной осени.

Первый ответный на победы пораженческий звоночек тихонько прозвучал весной. Он был еле слышан на фоне триумфа барабанов и остался практически незамеченный. По крайней мере Марут Щедрый, царь города Аркоза, на чей продуктовый обоз был произведён налёт, а люди из этого обоза были перебиты, об этом никому не сообщил, ни Индре, ни кругу. Это произошло в конце весны Щедрый со своим отрядом лучников и копейщиков, собрав всех своих следопытов в кучу, лично выехал на место и, изучив обстоятельства этого погрома, решил до времени помалкивать. Всё было настолько странно и не объяснимо, что повергло опытного воина в какой-то мистический страх. И было от чего. Обоз разбрёлся вдоль дороги, но не далеко и запряжённая скотина мерно пощипывала молодую травку. Он был, изуверски разграблен. Притом продукты не унесли, как сделал бы любой "нормальный грабитель", а были испорчены и раскиданы по степи. Эта первая загадка сразу породила непонимание

Щедрого. Зачем надо было нападать на продуктовый обоз и при этом ничего из продуктов не взять? Но это была лишь первая странность, за которой последовала целая вереница и все, как одна, указывали на то, что нападение совершили не люди! Следующая странность была не в этом, что все погонщики были убиты, а в том, как это было сделано. А убиты они были абсолютно одинаково, судя по ране стрелой в глаз, притом стрелой без наконечника, охотничьей, которые позже забрали с собой. Ни одной стрелы нападающих обнаружить не удалось, хотя перерыли всё и тщательно. Факт такой меткости опять дал Щедрому почву для утверждений, по крайней для самого себя, что это сделали не люди. Люди так стрелять не могут. Все дальнейшие факты, скрывающиеся один за другим, только усиливали и укрепляли его понимание о не человечности всего происходящего. Столь же колдовски необъяснимым были и следы, оставленные нападающими, которых насчитали восемнадцать штук. Следы чётко описывали больший круг и принадлежали конским копытам! Ни одного человеческого следа обнаружено не было. Складывалось ощущение, что на обоз напал табун лошадей или нежитей с конскими копытами. Именно последняя мысль врезалась в голову Щедрому и от неё он уже избавиться не смог. Он был почему-то уверен и даже чётко представил себе, как некая чудовищная нежить взглядом прокалывает глаз у человека, разрывая внутри мозг, оставляя дырку, как от охотничьей стрелы. Нагоняя на себя жуть собственным воображением, он вдруг почувствовал, как под золотой шапкой зашевелились волосы, но тут вернулись следопыты, что уходили по следам и от новости, которую они принесли, он вообще чуть не потерял дар речи. Эта новость его добила. Следопыты в один голос уверяли, что конские следы выходили из реки и после круга у разгромленного обоза, вернулись и ушли вглубь той же реки. И тут уже не только Щедрый, а все, кто с ним был, запаниковали. То там, то сям зазвучали слова "нежить", "колдовство" и им подобное и все испуганно озираясь, начали кучковаться вокруг Щедрого. Недолго думая царь Аркозы приказал грузить трупы на телеги и уносить оттуда ноги. Никто не стал возражать. Страх, неожиданно поселившийся в голове у Щедрого, оказался нешуточным и начал преследовать его по ночам в виде кошмаров. Если бы он был, как всегда со своими дружками Марутами, может быть такого и не произошло и всё обошлось бы, но став царём города, он остался один, без своего привычного окружения и это напрягало. И так в непривычном окружении его мнительность и подозрительность превышала всяческие границы, а тут такое, что буквально поставило его сознание на грань нервного срыва. Именно этот дикий страх, непонятно откуда взявшийся в его собственном воображении, и заставил Щедрого молчать и по возможности заставить молчать всех, кто об этом знал. Меньше всего ему хотелось выглядеть сейчас напуганным и жалким, чем непременно он бы подорвал свой авторитет, а он ведь играл роль ближника самого яростного и грозного бога и в какой-то мере тоже был причастен к божественному. Но всего через четыре дня, вместо тихого колокольчика грянул колокол. В четырёх переходах от города Аркозы, где царил Щедрый, в окрестностях города Ардон был убит его брат, Марут Звонкий, царь и хозяин того города и его земель. Вместе с ним и его возничим был перебит весь его отряд, более трёх сотен воинов! Перебит отряд был в чистом поле и точно таким же образом. Эта мини армия в полном вооружении двигалась из Ардона к городу-логову Марутов, чтоб соединится с остальными для очередного похода по зову атамана. Когда Индре доложили об этом, он бросил всё и погнал свою колесницу к Ардону, собрав по тревоге всех, кто мог двигаться быстро.

Когда он с двумя десятками Марутов, находившихся к тому времени при нём, добрались до места побоища, то всех до единого охватил точно такой же ужас, что испытал на себе четырьмя днями ранее Щедрый. Все впали в шок и оцепенение. Индра молча, с ничего непонимающим видом ходил кругами вокруг кучно валяющихся трупов с выбитыми глазами у всех без исключения и ничего не предпринимал. Просто тупо ходил кругами над убитыми войнами, что-то высматривая в их лицах ничего не видящем взглядом. Только на круге десятом, наверное, кто-то сообразил и сунул ему в руки кожаный мешок с Сомой. Атаман, не останавливаясь, скорее машинально взял мешок и столь же машинально стал отхлёбывать содержимое. Пройдя ещё пол круга, вдруг остановился резко и сел на землю. Тот, кто подсунул Сому, рассчитал правильно. Индра не впал в горячее, буйное бешенство, а погрузился в свой "божественный" холод.

– Кто?
– вдруг резко спросил он своим ледяным тоном, от которого все вздрогнули, а кое у кого побежали по телу мурашки.

– Человеческих следов нет, - ответил ему Шумный, стоящий от атамана чуть поодаль, - только конские. Пара обнаружена в степи.

Индра поднялся и медленно пошёл осматривать поле, но не следы, а смотрел он куда-то вдаль, как будто пытался рассмотреть там что-то. Тем временем Шумный продолжал:

– Три коня были с другой стороны, - Шумный указал направление, - там в лощине вообще что-то непонятное происходило. Почти две сотни отборных лучников, буквально закопаны в землю, сожжены или так же, - ближник мотнул головой на трупы Звонкого со своим кругом, - с выколотым глазом. Прискакали они вон оттуда, - и Шумный указа рукой направление, - туда же и ускакали.

Индра сначала внимательно посмотрел в указанную сторону, а затем решительно направился к колеснице, но тут неожиданно заговорил Щедрый, да так, что заставил Индру остановиться.

– Бесполезно, атаман.

Щедрый стоял, понурив голову, и нервно пинал какую-то травку. Все как один и атаман, в том числе, замерли, пристально уставившись на Щедрого с недоумёнными взглядами.

– Нет, - продолжал Щедрый уже не уверенно, мельком зыркая на атамана, - конечно, съездить посмотреть можно, для облегчения, но...
– он замешкался, как бы обдумывая, что и как сказать и решившись, наконец, громко выдохнул, - нет там ничего. Река там должна быть. И следы из этой реки выходят и туда же возвращаются.

Он закончил, смотря в ту сторону, на которую указал Шумный. Все продолжали молчать, ожидая продолжения или объяснения. Но тот вместо продолжения, посмотрел на атамана и заговорщицким голосом выпалил:

– Это не кони. Нежить. Колдовство это, атаман.

– Откуда знаешь?
– с напором в голосе тут же спросил Индра.

Щедрый обречённо вздохнул, опять потупил взгляд и начал...

– Четыре дня назад эта же нежить на моей земле безобразничала. Напала на продуктовый обоз. Те же следы двух девяток коней, тот же круг и все как один убитые в глаз, - он посмотрел на трупы, - как будто стрелой без наконечника. Никаких следов, кроме конских копыт нет. Мы там всю округу обрыли. Обоз не разграблен, а просто еду испортили и разбросали по степи и с трупов ничего не сняли и ничего не забрали. Совсем ничего. Жратва, как была, вся разбросана, а три десятка здоровых, вооружённых мужиков убиты, как одним выдохом. Пошли по следам, вышли к реке. Из реки следы выходят, туда же и возвращаются. И всё. Канули в воду с концами. Весь народ в землях на уши поднял. Никто ничего не видел, и что за нежить в реке завелась, не знают и не слыхивали.

– Почему молчал?
– резко прервал его Индра злобно.

– А чё говорить? Сам ещё не разобрался, да и когда?
– вскипел Щедрый, - думал, узнаю хоть что-нибудь, разберусь, тогда и будет о чём говорить, - тут он резко сбросил обороты и закончил уже чуть ли, не бубня себе под нос, - а тут вон оно как...

– Поехали по следам, посмотрим, - скомандовал Индра, и все кинулись к колесницам.

Слова Щедрого подтвердились полностью. Следы действительно привели их к реке, и чётко было видно, что уходят они от берега в глубину, хотя вода была мутной, но Шумный раздевшись, на карачках, залез в ледяную воду и следы руками прощупал, докуда смог.