Степь. Кровь первая. Арии

Бер Саша

– Ладно, - начала она, - давай ври, чё стряслось.

Ник перестала улыбаться и скуксилась, так как будто собралась зареветь.

– Не реви, - протянула Дануха пьяным голосом, - я рядышком, обидеть не дам.

С этими словами Старшая взяла Ник за руку. Та потупилась и выдавила из себя, притом икнув при этом:

– Я боюсь.

– Кого?
– тут же резко спросила Дануха, мол только покажи кого тут же порву.

– Её, - невнятно ответила Ник.

– Кого её?
– продолжала всё с той же интонацией допрос Дануха.

– Ту, что ты только что привела, - ответила молодая баба, поднимая на Дануху глаза.

– Ну и чё, - не успокаивалась Дануха не меняя интонации, - я тоже боюсь, так мне чё, тоже в землю теперь зарываться? Она ж тебе ничего не сделала, а меня давеча так размазала по травушке, я ж утомилась

мозги с грядок собирать и то не побежала.

– Она меня видит, - обидчиво, но уже громко пояснила Ник, шатаясь даже сидя.

– Твою ж мать, - выругалась с усмешкой Дануха, - она всех видит, чай не слепа, хотя и пол морды нету.

– Она видит даже когда я исчезаю, - ещё громче доказывала своё право на обиду Ник, - я не могу ей глаз отвести. Страшная она. Ур всегда учил, что такие, как она для меня смерть. Коль увидишь такую, он говорил, беги без оглядки куда глаза глядят, лишь бы подальше. А я от вас убегать не хочу и теперь не знаю, что делать.

– И всё?
– аж до злости возмутилась Дануха, - ты только из-за эта убежала?

– Да, - твёрдо ответила Ник, уставившись на Дануху и пытаясь сфокусировать глаза на её лице.

– Ох и дура, - закачалась Дануха усмехаясь, - надо же такой дурой быть. Я дура, но ты ещё дурней. Это ж Матерь твоя явилась. Самой Речной Девой целованная. Ей вообще никто ничё сделать не может, ну и чё?

Тут откуда не возьмись, чуть ли не из-под земли выросла молодуха дозорного отряда и испуганно затараторила:

– Баба Дануха, баба Ник, там в поселении что-то стряслось.

Все как одна вскочили и чуть ли не хором издали "Чё?".

– Не знаю. Только там сначала криком бабы кричали, потом визг стоял на весь лес, а потом раз и тишина. Я побоялась туда идти. Сразу к вам.

– Твою ж мать, - выругалась Дануха уже рванув в сторону шатрового селения.

Пока бежали каждая перебрала в голове всевозможные беды, но главной из всех это то, что в их отсутствии напали враги, а они все как назло без оружия. Почему-то в этом никто не сомневался. Когда запыхавшаяся куча воинствующих, но безоружных и к тому же не трезвых баб и девок добежали до накрытой поляны, то увидели странную и поначалу пугающую картину. Все бабы, молодухи, кутырки с девченятами и поссыкухами в полном составе сидели за вдрызг разрушенным праздничным столом. Молча, не шевелясь с низко опущенными головами, а по середине, в центре поляны, в круге столов, стояла Зорька со Звёздочкой на руках. Стояла и медленно вращалась, как бы осматривая вокруг сидящих и Дануха ещё издали почуяла силу её ярости, которая по мере приближения сковывала не хуже Малхиной заморозки. На шум подбегающих Зорька обернулась и не довольно рявкнула:

– Вот те, явились, щели обмочились. Чё тут у вас творится? Куда вы все сдриснули то?

– А чё стряслось то?
– встряла изрядно запыхавшаяся и перепуганная Дануха, обогнавшая у самого стола замерших "особых" девок и прибежавшая к расправе первой.

– Тфу!
– сплюнула вместо ответа Зорька и демонстративно, не разговаривая с ними, пошла обратно в шатёр.

Давление силы спало и Дануха упала на задницу от накатившей усталости. Когда Зорька проходила прямо по разбросанным остаткам праздничной трапезы через стол, все сидевшие через седельную канавку, как зайцы сиганули от неё в разные стороны, притом сиганули на четырёх конечностях и вприпрыжку.

– Так девки, - всё ещё не отдышавшись мрачно проговорила, сидевшая Дануха, пристраивая на коленках свою клюку, - вы тут с этими разбирайтесь, а я до Зорьки. Попробую утихомирить. Видать пришибла она их тут малёк.

После разбирательств уже все сидя у Данухи в шатре и продолжая попойку, хохотали до истерики. А произошло следующее. Когда прибежала дозорная и Дануха ушла с ней в лес, все бабы отметили про себя, что кто-то пришёл и Старшая пошла на встречу, а раз охрану не взяла, то значит кто-то не опасный и все продолжили пьянствовать дальше. Но когда молодуха прибежала второй раз и что-то с бешеными глазами зашушукала Голубаве с "особыми" девками, а те все разом рванули в лес, бабаньки за столом почуяли не ладное. Все замерли как пришибленные, а тут кто-то возьми да заной "ой, беда, беда". И началось. Кто конкретно начал панику, так установить и не удалось. Всех опросили и выяснили, что никто. Все разом соскочили и одновременно принялись орать и бегать по поляне из стороны в сторону, тут же сталкивались,

падали, катались и ползали по земле вереща, как свиньи не дорезанные. Две дуры лбы разбили об друг дружку и нет, чтоб лечь полежать, пуще прежнего забегали. До того, как бабы с разбитыми в кровь мордами забегали была просто паника, а уж с этого момента, вообще не пойми, что началось. Все мечутся, визжат, орут благим матом, никто ничего понять не может. Детей давят, друг дружку давят, глаза у всех бешеные ничего не видят, ничего не слышат... и вдруг у шатра Данухиного Степная Дева с младенцем на руках из ничего появилась и такой свет от неё неземной пошёл, что бабы, как увидали на колени попадали. Дыхание перехватило, мурашки по коже. В один раз тишина наступила, аж шум травы слышен стал. Дева та прошла прямо через растоптанный стол, вышла в средину и медленно начала вращаться, как будто в воздухе висит и крутится. Красота небесная, к земле клонит, завораживает. Каждая баба на опросе описывала это действо по-разному, каждая в меру своих эмоциональных фантазий и предпочтений, но общее было у всех. Восхищение. Дышать боялись, шевельнуться боялись, только б не спугнуть красоту эдаку. Все без исключения были переполнены счастьем. Кто-то плакал, кто-то подолы обмочил от восторга. Дева осмотрелась и приказала всем рассесться за стол. Все тут же подчинились, ползя на карачках каждая на своё место. Потом Дева, так ласково улыбаясь начала спрашивать, что случилось, кто на кого напал, куда Дануха убежала. Долго пытала и много ещё что спрашивала, но бабы ничего не знали, ничего не понимали, ничего не видели, ничего не слышали. В общем дуры дурами. Тогда Степная Дева рассердилась и превратилась в свою вторую, злобную половину. И тут бабаньки поняли, что такое страх. Настоящий страх. Дева не кричала, а тихо шипела, как змея, чуть ли не к каждой подойдя по кругу. От этого шипения кровь так и стыла в жилах. Руки ноги отнимались. Волосы на всём теле вылезали и выпадали клочками и пачками, так им по крайней мере казалось. Свет её не земной угас, и чернота из неё попёрла. Мраком всех накрыло, как мороком. Матом стелила так, что Дануха рядом не стояла. Многие, особенно молодые, рассудка лишались, попадав без памяти. Кто из баб от восторга подолы не обмочил, обмочил со страха, а кое кто не только обмочил, судя по запахам. В общем всем она устроила Кузькину Мать. И если б "особые" девки не подоспели вовремя, многие бы, наверное, померли. Поэтому слов благодарности сёстры наслушались от них вдоволь. Зорька всё это слушая с подробностями, чуть живот не надорвала и в конце не выдержав упала на пол и заголосила, катаясь на шкурах чтоб прекратили или она сейчас сдохнет. От её истерики проснулась Звёздочка и громко заплакала, чем прекратила безумное веселье и вернула всех к нормальной серьёзной жизни с простыми заботами. Зорька дочку взяла на руки и вытирая слёзы и всё ещё вздрагивая от судорог смеха, держась за живот, вернулась к столу.

– Да, - сказала она пытаясь успокоиться и для этого хлебнула пущенную по кругу миску с пойлом, - давненько я так не смеялась. Нет, то что бабы дуры я конечно знала, сама такая, но чтоб настолько?

– Ну так ты нам сама расскажи, что произошло на самом деле, - тут же осторожно и ненавязчиво попросила Буря.

– Да, Зорьк, колись, как это ты их, а мы тоже про себя расскажем, - бесхитростно и по-простому поддержала её Малха.

Зорька хитро улыбнулась, обдумывая что-то и ответила:

– А чё сказывать-то. Всё в общем-то так и было, - утвердительно проговорила она, давая понять, что ничего разъяснять не собирается.

– Ладно, - вмешалась Дануха, протягивая миску опять Зорьке, - не хочешь сказывать не надо. На пей давай.

– Да ты Дануха сколько не пои, я если решу молчать, то никакое пойло не поможет, - тут же отреагировала Зорька на грубую и беззастенчивую попытку большухи её споить.

– Да упаси Троица, - вскинулась баба, утягивая миску обратно, - не хочешь не пей.

Она тут же припала к посудине и предала её в обратный круг. Наступило молчание. Не долгое. Потому что Нева долго такое безобразие терпеть не могла.

– Какие вы все-таки злые, девочки, - неожиданно, по-детски наивно, выдала она заплетающимся языком, - так же нельзя.

– Льзя, - буркнула Елейка, упала на спину и вырубилась, ибо слаба была для пьянок, но падкая, то есть падучая.

– Она ведь про нас ничего не знает, - продолжала упорствовать Нева, - вы бы могли доверять, будь вы на её месте?