Степень покорности

Незнанский Фридрих Евсеевич

У меня незамедлительно всплыли в памяти слова Катрин о Лене, которая должна была войти в доверие к Эльзе. Вот черт, не хватало нам только осведомительницы. Я встревоженно взглянул на Эльзу, но та, кажется, ничего не подозревала. Ладно, надеюсь, пока у этой Лены нет никаких средств для передачи информации о нашем местоположении, но вообще-то за ней надо присматривать.

– В консульство сейчас нам идти нельзя, – сказала Эльза задыхаясь.

– Да, это верно. Наверняка нас там уже поджидают, – согласился я.

– Надо туда позвонить, – подала голос Лена. – Но возвращаться

в город тоже как-то не хочется.

Она, конечно, была права, но из-за моего к ней недоверия я никак не отреагировал на эту реплику.

– Что же ты предлагаешь? – спросила наконец Эльза.

– Да я в общем-то ничего не предлагаю, – смутилась девушка. – Хотя, мне кажется, если идти вон в ту сторону, – она махнула рукой, указывая направление, – то выйдем из города. А там можно попросить помощи у крестьян. Не думаю, что нас там быстро обнаружат.

Это был неплохой план, но кто знает, вдруг она приведет нас прямо в лапы преследователей? Я не знал, на что решиться.

– Как ты попросишь их о помощи? – возразила тем временем Эльза. – Думаешь, тут фермеры шпарят на всех языках мира?

– Зачем на всех? – пожала плечами Лена. – Я немного знаю итальянский, мы начинали учить его в Универе как раз перед тем, как я сюда попала. Так что один семестр я отучилась. А тот дедок, который все время приходил ко мне, ну, ты видела, он со мной лопотал на сардинском диалекте.

Вот черт, знать бы о ее языковых способностях раньше, возможно, удалось бы поймать машину. Хотя, срезал я сам себя, неизвестно, лучше это для нас или хуже. Неопределенность по отношению к Лене меня здорово злила. Я не вытерпел и отозвал Эльзу в сторону.

– Ей точно можно доверять? – спросил я тихо.

– Кажется, да, а что?

– Это ведь с ней тебя поселили в одной комнате?

– Да, не пойму, что тебя смущает. – Тут я заметил, что мы с Эльзой незаметно перешли на «ты».

– Та девица, Катрин, сказала мне, что именно Лена выдала тебя, когда ты сбежала в консульство.

– Странно… Дело в том, что Лена меня предупреждала, что больше всего надо опасаться именно Катрин. Я хотела сказать об этом, но было некогда.

Я вспомнил перестрелку в борделе и невесело усмехнулся. Да уж, тогда было не до выяснения отношений.

– У Катрин было очень много шансов нас подставить, но, похоже, она ими не воспользовалась, – покачал головой я. Я подумал о стрельбе на второй лестнице. Знать бы, жива сейчас Катрин или нет. Ведь фактически она спасла нас. Если, конечно, все было именно так, как мне казалось.

– К сожалению, Катрин мы сейчас не можем ни о чем спросить, – словно читая мои мысли, произнесла Эльза. – Зато можем спросить Лену.

И прежде чем я успел возразить, она уже подходила к девушке, которая терпеливо ждала, чем кончится наше совещание, испуганно оглядываясь на разные шорохи.

– Скажи, – Эльза немного помедлила, но в итоге задала вопрос в лоб, – когда я сбежала, это ты сказала, что я в консульстве?

Лена замерла на несколько мгновений, будто после долгой дороги вдруг увидела тупик или наткнулась на какое-то непреодолимое препятствие. Потом поникла:

– Я. Мадам заставила меня обо всем докладывать.

Сказала, что я должна войти к тебе в доверие. Но она заставила меня! Сказала, что если все пройдет хорошо, то отправит меня домой…

– И ты ей поверила? – насмешливо спросила Эльза.

Лена пожала плечами:

– А что оставалось делать? Это была хоть какая-то надежда. Но я не сразу сказала, что ты идешь в консульство, не думай. Я сказала, что ты ничего не говорила по поводу побега. Они уже сами начали догадываться про консульство – куда тебе еще было идти, – и тогда я как будто вспомнила, что ты меня про него спрашивала.

– И волки сыты, и овцы целы, – усмехнулся я.

– А зачем ты тогда говорила, что нельзя верить Катрин? – продолжала свой допрос Эльза.

– Для правдоподобия. Нужно же было тебе что-то рассказывать. Катрин я всегда недолюбливала, вот и свалила на нее все.

Да, если это было правдой, то довольно тонкий психологический ход.

– Ладно, – решил я. – Хватит болтать. Пора двигать.

– А что со мной? – робко спросила Лена.

– А что с тобой? Думаешь, мы тебя сейчас привяжем к дереву и оставим на съедение волкам, если они, конечно, здесь водятся? – Неожиданно во мне проснулось какое-то нездоровое веселье, а может, это было просто хорошее настроение. «Чему быть, того не миновать, – подумал я. – Все равно абсолютной правды мы сейчас узнать не можем, а делать что-то надо…»

И мы двинулись к деревне. Расстояния здесь небольшие, а идти в тени деревьев было приятно. И, несмотря на все неприятности, мы живы, здоровы и осталась надежда, что до Москвы сумеем добраться невредимыми. В такие минуты вдруг начинаешь ценить жизнь со всеми ее мелкими радостями. Мои спутницы вроде тоже повеселели, я расслабился и даже стал насвистывать себе под нос.

Расслабился я преждевременно. Даже слишком. Едва мы вышли на открытое пространство – от маленьких фермерских домиков нас отделяло широкое поле, засеянное какой-то трудноузнаваемой злачной культурой, – как совсем близко послышался шум вертолета. Это, конечно, мог быть кто угодно, но я привык в таких ситуациях перестраховываться.

– Быстро все прячемся! – Я махнул рукой и первый, чтобы подать пример, бросился в колосящиеся злаки: обратно под деревья нам было уже не добежать.

Кажется, я оказался прав – на вертолете действительно были наши преследователи: машина долго висела над поселением, сделала пару кругов над полем, но нас не заметили. Надо было поторапливаться: эти типы наверняка вернутся. И мы зашагали через поле к фермерским домишкам.

От жары у Эльзы звенело в ушах, а перед глазами появлялись темные пятна. Она вторые сутки не взяла в рот ни маковой росинки, очень хотелось есть, а еще больше пить. Она с трудом ступала по земле, и ей начинало казаться, что все это происходит не с ней, а с кем-то другим: что она могла иметь общего с женщиной, муж который арестован и подозревается в убийстве? Которую похитили и увезли на остров, где изготавливались наркотики? И хозяин которого настоящий наркобарон? Неужели странница, которая идет неведомо куда под палящим солнцем, сбежав из публичного дома, это она, Эльза Инсарова?