Степи нужен новый хозяин
Шрифт:
— А к словам я добавляю быка… — с интонациями мультяшной пантеры промяукал Олег, перерезая путы на ногах пленницы. — Пошли, Маугли!
— Развяжи мне руки, — на чистейшем русском прошипела девчонка, — и я покажу тебе, кто здесь Маугли!
7 сентября четвертого года. Стойбище Пыха
Внешне Ирка изо всех сил пыталась изображать статую. Неподвижность, каменное лицо и ни звука. Но внутри кипела, кляня последними словами и грязных дикарей, и гребаный мир, и себя в первую очередь. Сейчас идея дальней разведки уже не казалась такой хорошей. Хотя тупо сидеть в Поселке — ещё большая глупость! Что могут высидеть четыре девки с умирающим стариком на руках? А идти неизвестно
Но как она могла так лопухнуться?! Не заметить в редком кустарнике двухметрового дикаря — это же суметь надо! Ирка даже с плеча винтовку скинуть не успела, не то что выстрелить. Тяжелая туша навалилась сверху, и мускулистые руки мигом упаковали девушку по всем правилам дикарского искусства увязывания добычи. Откуда это у них? Между собой не воюют, сэров в плен не берут, а вязать умеют всем на зависть!
Хорошо хоть, не изнасиловали сходу. Дикарь торопился похвастаться добычей! А потом… Потом он понял, кого поймал! Оказывается, поселковых по-прежнему боятся! Да где там по-прежнему, гораздо больше, чем в те времена, когда любое враждебное действие в сторону поселенцев заканчивалось стройным стаккато выстрелов. Сейчас тах — пугало из пугал, удивительно что это немытое чучело вообще осмелилось напасть на Ирку! Теперь же подойти боится! Что образина, что его бабы, про детишек и говорить нечего! Как только прозвучало "тах", забегали, засуетились, замахали руками… Потом засобирались куда-то! Полдня волокли по кочкам на куске шкуры! Отбили всё, что могли! Лучше бы сразу зарезали. Конец, всё одно, таким будет. Разве что надругаются перед тем, как прикончить. Скорее всего, вряд ли страх перед тах остановит разгорячившегося дикаря!
Крик и беготня во втором стойбище Ирку уже не интересовали. То ли поймавший её дикарь собирался подарить добычу новому хозяину, то ли наоборот, но крик стоял неимоверный. Только Ирке было не до того. Ныло добросовестно обстуканное о бугры и ухабы тело, болела поврежденная при пленении щиколотка, в горле застрял сухой комок пыли, но больше всего хотелось опорожниться. И не в штаны!!! И не показать своих неудобств мучителям! Слишком много чести!
Появление нового действующего лица Ирка вообще бы не заметила, но не каждый день встретишь дикаря, разъезжающего на саблезубом тигре! И снова гвалт, дурацкие туземные церемонии, какая-то показушная драка. Мелькнула мысль, что надо бы присмотреться, понять, в чем дело, но мочевой пузырь рассеивал внимание, а душившая ярость застилала глаза.
И когда туземец, разрезая путы на её ногах, пробурчал что-то про быка и обозвал её неизвестным словом, Ирка, ни на секунду не задумываясь, выплюнула ответную фразу:
— Развяжи мне руки, и я покажу тебе, кто здесь Маугли!
Но оказавшись свободной, забыла обо всем, пулей метнувшись за ближайший куст.
И только потом поняла: дикарь говорил на языке Поселка! На языке, который аборигены не знали, и знать не могли. Неужели, кто-то из ушедших выжил?! Но дед говорил, что погибли все! Да и не похож этот персонаж на ушедших. Где винтовка? Подсумки? Сидор? Кожаная одежда — ладно. Но копьё, лук, перья на голове. И омерзительная привычка таскать на шее зубы убитых врагов! А саблезуб?! Огромный белый саблезуб, единственный, отреагировавший на её рывок.
Устроился поблизости, дождался, позевывая, пока девушка сделает свои дела, и лениво мотнул башкой: иди, мол, обратно, откуда сбежала. Сама иди, будь ласка!
Ослушаться Ирка не посмела (зверь пугал до икоты) и неуклюже похромала обратно (надо же, а туда бежала, не замечая
— С облегченьицем, — дикарь протянул бутылку из странного, прогибающегося материала. — Меня Олегом зовут.
— Ирка, — девушка припала к бутылке.
— Хорошее имя, — кивнул Олег. — Но Маугли тебе больше подходит.
— Не называй меня так!
Парень хмыкнул.
— Что с ногой?
— Понятия не имею! — буркнула Ирка. — Не давали посмотреть.
— Так давай глянем, — обрадовался Олег. — Может, давно отрезать пора!
И, не обращая внимания на возмущенный взгляд девушки, стянул сапог.
— Прелесть какая! Портянки! Прошлый век, давно забытое искусство намотки! — Олег с деланным наслаждением втянул воздух. — А запах!.. — и тут же стал серьезным. — Та-ак, везет мне сегодня на вывихи! Сейчас будет немного больно!
Хорошо, хоть предупредил. Крик Ирка сдержала. Но если это "немного"!.. Впрочем, полегчало почти сразу. А парень извлек откуда-то странный тянущийся бинт и закрутил на ноге. Намотал портянку, натянул сапог.
— И что теперь делать? Ходок из тебя, как из конфеты пуля. Может, проще сразу Снежку скормить? А, Маугли?
— Не зови меня так!
Ирка сама не могла бы объяснить, что её бесит в этом непонятном "Маугли". Радоваться надо: парень говорит на её родном языке, знает слова "пуля", "конфета" и "портянки" и даже о ней заботится. Да пусть хоть куском мяса зовет, лишь бы не жарил! Шутит, правда, как-то мрачно. По-людоедски шутит. Но как раз это не трогало. А вот это его "Маугли"!
— Значит так, подруга, — Олег заговорил серьезно. — Туп оказался слишком туп, чтобы прихватить сюда твоё барахло. Потому едем за шмотками, потом везем тебя домой. Сможешь найти место, где попалась?
Ирка замотала головой: возможности наблюдать за дорогой у неё не было.
— Ладно, — не расстроился Олег, — стойбище Тупа у меня на карте помечено. Оттуда дорогу найдешь?
Девушка кивнула.
— Вот и отлично. Лезь на Снежка, и в путь!
— На него? — Ирка в ужасе уставилась на довольно лыбящегося саблезуба.
— Ну не на меня же! — хмыкнул Олег. — Да не бойся ты, Снежок без приказа не кусается! И куда удобнее волокуши, честное слово! Ну же!
Он подхватил девушку и одним движением закинул на загривок зверю:
— Смелей, Маугли!
— Не зови меня так!!!
9 сентября четвертого года. Записи на обоях
Вновь возвращаюсь к этим запискам. На этот раз от скуки.
Да-да, мне скучно. И не только мне. В первые дни, недели и месяцы нашей жизни в каменном веке все крутились, словно ошпаренные. Строили, обустраивали, разбирали, перестраивали, добывали еду, растили котят, разведывали местность, чему-то учились, с чем-то экспериментировали… Потом налаживали контакт с аборигенами, изучали окрестности, пытались сделать степь если не родной, то близкой и понятной. Картографировали.
А сейчас окончательно стало нечего делать. У нас всё есть! Охота, ковка, ремонт, выделка шкур, шитьё, заготовка продуктов и прочая текучка занимают удивительно мало времени. Чуть больше года все прыгали вокруг беременных жен и свежерожденных малышей. Но мы благополучно разродились и восстановились, а к малышам привыкли. Заниматься ими оказалось куда проще, чем выхаживать котят. И намного менее интересно.
Наверное, я плохая мать, но первые полгода роста человечков — скука смертная. Ест, гадит и орет. Хотя на каждое шевеление Шоколадкиного Ваньки бросались толпой. Ах, пошевелил ножкой! Ах, пошевелил ручкой! Ах, пописал! Ах, покакал! Ах, заплакал!.. Имя выбирали коллективом, не участвовали только трехлетний Хома да благополучно разрешившаяся от бремени, а потому счастливая мама. Естественно, ничего лучше простейшего варианта не придумали. А Шоколадка страшно удивилась, узнав, что ребенка у неё не отберут для обмена в другом племени, и воспитывать его придется самой.