Стихи и песни

Долина Вероника

Я играла с огнём, не боялась огня…

Музыка А.Суханова,

Стихи В.Долиной

Я играла с огнём, не боялась огня. Мне казалось, огонь не обидит меня. Он и вправду не жёг мне протянутых рук. Он горячий был друг, он неверный был друг! Я играла с огнём вот в такую игру: То ли он не умрёт, то ли я не умру. Я глядела в огонь не жалеючи глаз. Он горел и горел, но однажды погас. Я играла с огнём до поры, до поры, Не предвидя особых последствий игры. Только отблеск огня на лице у меня. Только след от огня на душе у меня…

1978

Я не прочту ему стихов…

Я не прочту ему стихов — зачем ему стихи? У мужа денег попрошу, куплю себе духи. И я не стану песен петь. Какие песни, чёрт, Уж если он мой каждый сон узнал наперечёт! У

мужа денег попрошу — куплю себе чулки. Такие, что дороже нет — прозрачны и тонки. Умело подведу глаза, на шапочке перо! И вечером пойду к нему, одетая пестро. Когда же стану уходить Под утро, чуть жива… — Я новой песенки твердить Смогу уже слова!

1977

Я нищая сиротка, горбунья и уродка…

Я нищая сиротка, горбунья и уродка, И в небо синее смотрю задумчиво и кротко. Хромуша и бедняжка, безродная бродяжка, В пыли бреду в полубреду, притом вздыхаю тяжко. Ах, где же тот, о боже, кому я всех дороже? Ах, где же тот, что тоже ждет, спешит навстречу тоже? Быть может, он — волынщик, а может быть — корзинщик? Ах, только б мне кольцо надел на скрюченный мизинчик. Но нет, он не в дороге — сидит сейчас в остроге, Сидит и песенки поет, не ведая тревоги. А завтра ровно в десять его должны повесить За конокрадство и разбой — прощай, любимый мой. Я нищая сиротка, горбунья и уродка, И в небо синее смотрю задумчиво и кротко…

Я обиды рассовала по карманам…

Я обиды рассовала по карманам И царапины как кошка зализала. Я училась этим маленьким обманам — Ничего тебе про это не сказала. В сумку сунула ещё две-три тревоги И за пазуху упрятала упрёки. Завязала в узелок свою досаду — Ничего такого мне теперь не надо! Мне нельзя заплакать, если захочу я. И молчать нельзя мне, если замолчу я. Ну, а главное — глубокие карманы, Чтобы в них держать свои обманы! Нетерпению купила я уздечку. Ожиданию достала птичью клетку. В уголке сложила каменную печку, Чтоб кидать туда стихи свои как ветки. А еще купила швейную машину И дешёвые обрезки матерьяла, И себе карманы новые пришила — Мне уже карманов старых не хватало…

1975

Летняя колыбельная

Я пустышечку несу, Я колясочку трясу. Баю-баю, моя крошка! Мы с тобой живём в лесу. Дружка к дружке все рядком, Держим кружки с молоком. А у дома на опушке Ходит дядька с узелком! Может, вышла бы в лесок За калитку хоть разок, Я нашла бы того дядьку, Поболтала б с ним чуток… Он пастух или кузнец, Этот самый молодец. Может, он киномеханик, Зоотехник, наконец. Он прохожая душа И похож на алкаша. И бредёт себе по лесу: Жизнь трудна, но хороша! Ночь чернее, чем зрачок. Повернёмся на бочок. Маме к песенке придумать Остается — пустячок.

1984

Пастораль

Я развлечь вас постараюсь Старомодной пасторалью. От немецкой сказки в детской Веет пылью и теплом. Кто-то их опять читает И страницы не считает, И, незримы, братья Гриммы Проплывают за стеклом. "Если ты меня не покинешь, То и я тебя не оставлю!" — К этой песенке старинной Я ни слова не прибавлю. Там на лаковой картинке Ганс и Гретель посрединке Умоляют: под сурдинку Спой, хороший человек! Этот облик их пасхальный, Их уклад патриархальный — Позолоченный, сусальный, Незамысловатый век! "Если ты меня не покинешь, То и я тебя не оставлю!" — К этой песенке старинной Я ни слова не прибавлю. Но от этой сказки мудрой Тонко пахнет старой пудрой. Ветер треплет Гретель кудри, Носит новые слова. Я сниму остатки грима. Что вы натворили, Гриммы? Вы-то там неуязвимы, Я-то тут едва жива. К этой песенке старинной Я свои слова прибавлю: Если ты меня вдруг покинешь, То я это так не оставлю! Я развлечь вас постаралась Старомодной пасторалью. От немецкой сказки в детской Веет пылью и теплом. Это

я опять читаю! Я их очень почитаю. И, незримы, братья Гриммы Проплывают за стеклом…

1978

Посвящается Б.Ш.Окуджаве

Я с укоризной богу говорю: "Прости, Господь, что я тебя корю, — Но я горю, ты видишь сам, как свечка, Когда глаза в глаза тебе смотрю!" Бог отвечает: "Это пустяки. Опять тебе не спится, не живётся. Смотри, вот-вот твой голосок сорвётся, Сердечко разобьётся на куски". А я с волненьем: "Боже, извини! Ты положенье все же измени! Ты видишь, как мне далеко до неба И как уже далёко до земли!" Бог отвечает: "Дурочка моя, Я ни за что на свете ни в ответе. А если б мог решить проблемы эти — Я б был не бог, я б был не я". "О, Боже, я в тревоге и тоске! Я полагала — ты-то мне поможешь, А ты не можешь, ничего не можешь, Хоть я прошу о сущем пустяке!" Но господа упрёк мой рассердил. Махнув рукой, он скрылся в переулке. Бог жил в Безбожном переулке И на прогулки пуделя водил.

1979

Я сама себя открыла…

Я сама себя открыла, Я сама себе шепчу: Я вчера была бескрыла, А сегодня — полечу. И над улочкой знакомой, И над медленной рекой, И над старенькою школой, И над маминой щекой. Как ни грело всё, что мило, Как ни ластилось к плечу — Я вчера была бескрыла, А сегодня — полечу! Над словцом неосторожным, Над кружащим над листом И над железнодорожным Над дрожащим над мостом. То ли дело эта сила, То ли дело — высота! Я вчера была бескрыла, А сегодня я не та. Кто-то Землю мне покажет Сверху маленьким лужком… На лужке стоит и машет Мама аленьким флажком. Было время — смех и слезы, Не бывало пустяков. Слева — грозы, справа — грозы, Рядом — стаи облаков. Как ни мучались, ни звали Кто остался на лугу — Я вчера была бы с вами, А сегодня — не могу… А сегодня — не могу… А сегодня — не могу…

1983

Размышления по поводу отдыха на юге

Я сижу и мучу строчку. Не выходит, к сожаленью. А хозяйка мочит бочку. Вероятно, для соленья. Столько фруктов — неприлично. Неприлично — не шучу. Непривычно, непривычно. С непривычки — не хочу. Продаётся виноград — Винограду каждый рад. Я не рада винограду, Там же косточки подряд. Продается помидор, Помидор — чистейший вздор. Не люблю я помидоры С малолетства до сих пор! Продают еще арбуз — Он один на весь Союз! Мы с тобою не верблюды, Чтоб носить подобный груз. …Я желаю быть в Москве! Выхожу себе на дождик. Сумка в левой, в правой — две. Это, право же, надёжней. Постою себе часок За хвостом неторопливым, И тогда любой кусок Мне покажется счастливым! А кавказский рай фруктовый Доведет нас до сумы! Мы с тобою — не готовы, Ни желудки, ни умы. Ах, зачем, мой милый друг, Мы поехали на юг?

1980

Я теряю тебя, теряю…

Я теряю тебя, теряю — Я почти уже растеряла, Я тираню тебя, тираню — Позабудь своего тирана. Вот бескровный и безмятежный Островок плывёт Чистопрудный, Заблудился мой колос нежный Над Неглинною и над Трубной. Я теряю тебя, теряю, Просто с кожею отдираю, Я теорию повторяю, А практически умираю. И играет труба на Трубной, И поют голоса Неглинной Над моей головой повинной, Над душою моей невинной. Так идём по стеклянной крошке, Напряжённые, злые оба. Намело на моей дорожке Два совсем молодых сугроба. И оглядываюсь ещё раз И беспомощно повторяю: Ну услышь мой дрожащий голос — Я теряю тебя, теряю…