Стихи и песни

Долина Вероника

Дитя со спичками

Ты делишься со мною планами, А я не вписываюсь вновь. Опять неловкая, нескладная — Ты, среднерусская любовь. Где-где с котятами и птичками Любовь танцует в облаках, А ты у нас дитя со спичками, Дитя со спичками в руках. У нас одних такое станется: С резным крылечком теремок, А пригляжусь — из окон тянется Сырой удушливый дымок. Она стоит — платочек, валенки, Бездумный взгляд её глубок. В её ладони зябкой, маленькой Зажат проклятый коробок. О, это наши поджигатели… Hичтожна мировая связь. Какие силы мы потратили, С сироткой этою борясь! Какими нежными привычками Hам защитить себя теперь, Когда опять дитя со спичками То

в окна постучит, то в дверь? Когда опять дитя со спичками То в окна постучит, то в дверь?

Ты меня попрекаешь везучестью…

Ты меня попрекаешь везучестью Иногда мне ужасно везет. Вот и сделался чуть ли не участью Небольшой путевой эпизод. То рассеянно смотришь, то пристально, И сидим к голове голова, Наклонись ко мне — вот и истина, Остальное — чужие слова. Мои дни непохожи на праздники, Мои ночи свирепо скупы, И пускай же чужая напраслина Не найдет между нами тропы. Эти встречи от случая к случаю, Разлитые по телу лучи… Ради бога, скажи, что я лучшая, Ради бога, скажи, не молчи. Таковы церемонии чайные Не в Японии, так на Руси. Положение чрезвычайное, Если можешь, то — просто спаси. Вот гитара на гвоздик повешена Не туда, а сюда посмотри, Поцелуй — и я буду утешена Года на два, а то и на три.

Ты просила песню — вот она…

Ты просила песню — вот она, Я ей дал названье — Тишина, Тишина о будущей невстрече. На гитаре ни одной струны, Дом твой полон звуков тишины. Холодно. Накинь платок на плечи. По стеклу как много лет назад Капли одиночества скользят — Их теченье, чем тебе не пенье? То быстрей, то медленней их бег. Я любил тебя, быть может, век, А быть может, лишь одно мгновенье. В этом месте флейта мне нужна, Пусть ее заменит тишина — Инструмент любви и ностальгии. Звук ее протяжно-хрипловат, Чем перед тобой я виноват? Век другой, и женщины другие. Жизнь другая ходит вдалеке С маленьким букетиком в руке, Нет ее на линиях ладоней. Там, в одном из будущих миров, Мы столкнемся где-нибудь в метро, В области почти потусторонней.

Ты просишь с тобой посекретничать…

Ты просишь с тобой посекретничать, Приходишь средь ясного дня… Учти, я не буду кокетничать, Когда ты обнимешь меня. Ты думаешь, видно раз женщина, То женщину нужно понять… А женщину нужно разжечь еще, Разжечь — и тихонько обнять. Имеют значенье условности, Но знак подают небеса — Ты видишь, твердят о готовности Мои голубые глаза, Мои золотистые, карие… Зеленых угодно ль душе? Вот тренькаю тут на гитаре я, А можно обняться уже.

Ты то мерещишься, то чудишься…

Ты то мерещишься, то чудишься, хотя я чуда не ищу. Когда-то ты совсем забудешься, тогда-то я тебя прощу. Тебя, такого звонко-медного, над теплой ямкой у плеча и лихорадящего, бледного, растаявшего как свеча. Нет, все не так теперь рисуется — не надо ближнего стращать, что выпадет, что подтасуется — и станет некого прощать. Но ты мерещишься, ты чудишься, полуразмытый, видный чуть. Когда-нибудь и ты забудешься, когда-нибудь, когда-нибудь…

Песня о маленькой любви

У маленькой любви — коротенькие руки, Коротенькие руки, огромные глаза. В душе её поют неведомые звуки, Ей вовсе не нужны земные голоса. Бесценных сил твоих живёт не отнимая, Не закрывая глаз, не открывая рта, Живёт себе, живёт твоя глухонемая Святая глухота, святая немота. У маленькой любви — ни зависти, ни лести. Да и зачем, скажи, ей зависть или лесть? У маленькой любви — ни совести, ни чести. Да и почём ей знать, что это где-то есть? У ней — короткий век. Не плюй в её колодец, А посмотри смелей самой судьбе в глаза. Пускай себе живёт на свете твой уродец! Пускай себе хоть час, пускай хоть полчаса. У маленькой любви — ни ярости, ни муки. Звездой взошла на миг,

водой ушла в песок. У маленькой любви — коротенькие руки, Огромные глаза, да грустный голосок…

1983

К стихам

У нашей кровяной сестры игла не ходит мимо вены. Стихи не требуют игры. Напротив — подлинной отмены всех наших прочерков в судьбе, черновиков, тетрадок тайных, ночных попутчиков случайных, — без сожаленья о себе. Другая, может быть, сестра другую б выхватила фразу. А эта так была добра, что чернота возникла сразу. И то, что голосом зовем, а в юности б назвали "гонор", дверной заполнило проем, как долго-долгожданный донор. У той иглы на острие не кубик льда, но кубик яда. А в стенку бьет небытие — ему то больше всех и надо. Есть венценосному цена — казалось бы, невероятно, так вот, Венеция одна есть путь туда, но не обратно.

Уезжают мои родственники…

Уезжают мои родственники, Уезжают, тушат свет. Не коржавины, не бродские — Среди них поэтов нет. Это вот такая палуба. Вот такой аэродром. Не надрывно, тихо, жалобно — Да об землю всем нутром. Ведь смолчишь, страна огромная, На все стороны одна, Как пойдет волна погромная, Ураганная волна… Пух-перо еще не стелется, Не увязан узелок — Но в мою племяшку целится Цепкий кадровый стрелок. Уезжают мои родственники. Затекла уже ладонь… Не рокфеллеры, не родшильды — Мелочь, жалость, шелупонь. Взоры станут неопасливы, Стихнут дети на руках, И родные будут счастливы На далеких берегах… Я сижу, чаек завариваю, Изогнув дугою бровь. Я шаманю, заговариваю, Останавливаю кровь. Если песенкой открытою Капнуть в деготь не дыша, Кровь пребудет непролитою, Неразбитою — душа.

1990

Рождение поэта

Уйди из-под этой крыши. Ты вырос выше, Ты вырос слишком, Уйди же, слышишь! А дом твой отходит к брату. Ты в нём ничего не трогай, А иди своею дорогой И забудь дорогу обратно. А землю твою — разделим. Ведь мы ж за неё радеем, А ты все равно бездельник. Ведь ты ж бродяга, брательник! А невесту твою — другому. Да он и покрепче будет. А она, как уйдет из дому, Поплачет и все забудет. Да что ж ты стоишь, постылый? Уйди, помилуй! У ней ведь уже колечко. Иль хочешь держать им свечку? Ведь там уж и свадьба тоже… А он, уходя, в окошко "Прощай — кричит — моя крошка!" "Прости — кричит — меня, Боже!"

1977

Формула

Усталость преодолевая, Бреду домой, едва дыша. Но тлеет точка болевая — Её ещё зовут душа. Сервиз домашний, запах чайный, Такой знакомый и простой, И взгляд, нечаянно печальный, И детский профиль золотой. Вот настроенье нулевое, Тоска и смута вновь и вновь. А вот раненье пулевое, Его ещё зовут любовь. Мне жребий выпал бесталанный, И я над ним три года бьюсь. Меня не бойся, мой желанный! Я и сама тебя боюсь. Гляжу, от боли неживая, Сквозь чёрный мрак — на алый круг. Вот эта рана ножевая — Твоих же рук, мой бывший друг! Спеши сложить свои пожитки, О том, что было, не тужи! Суши в альбоме маргаритки, Раз в доме снова ни души. Усталость преодолевая, Бреду домой, едва дыша. Но тлеет точка болевая — Её ещё зовут душа. Я знаю, поздно или рано Помру под бременем грехов. Но все мои былые раны — Живут под именем стихов.