Стихи, не включенные Китсом в сборники
Шрифт:
9 ...живет Антоний в Брунсвик-сквере...
– Марк Антоний (ок. 83-30 до н. э.) - римский полководец, один из триумвиров, разделивших власть после убийства Цезаря. Проводил большую часть времени в Азии с Клеопатрой, пренебрегая государственными делами и интересами. После поражения египетского флота покончил с собой. Безоглядная, всепоглощающая любовь Антония и Клеопатры - традиционная тема европейской литературы. Брунсвик-сквер - площадь в Лондоне.
15 Восстановите тот тяжелый жемчуг...
–
ПЕСНЯ ("ТИШЕ, МИЛАЯ, ТИШЕ! НА ЦЫПОЧКАХ ШАГ!..")
SONG ("HUSH, HUSH! TREAD SOFTLY! HUSH, HUSH MY DEAR!..")
Написана предположительно в декабре 1818 г. Впервые опубликована в "Гудз мэгэзин" в апреле 1845 г. По мнению Р. Гиттингса, стихотворение адресовано миссис Изабелле Джонс (см. примеч. 23 на с. 376), однако, по утверждению других биографов Китса, слова "Песни" написаны Китсом на известную в те годы "испанскую мелодию" для сестер Рейнолдс.
Перевод Г. Кружкова впервые опубликован в 1979 г.
КАНУН СВЯТОГО МАРКА
THE EVE OF ST. MARK
Фрагмент написан Китсом 13-17 февраля 1819 г., вскоре после возвращения из Чичестера и Бедхэмптона (см. письмо Китса Джорджу и Джорджиане Китсам 17-27 сентября 1819 - с. 271). Впервые опубликован в 1848 г.
Согласно распространенному в графстве Йоркшир поверью, накануне дня святого Марка (24 апреля) стоящий у церковного порога в полночь может увидеть входящие в церковь призраки тех, кому суждено тяжело заболеть в течение года. Если призраки выходили из церкви обратно, это означало выздоровление (время пребывания в храме соответствовало продолжительности болезни); если же они оставались внутри, смерть была неотвратима.
В воссоздании средневековой атмосферы Китс более всего обязан Чосеру и Чаттертону: героиню трагедии Чаттертона "Элла" (1777) также зовут Бертой. Несомненно также влияние неоконченной поэмы Кольриджа "Кристабель" (1816).
Перевод Елены Дунаевской:
КАНУН СВЯТОГО МАРКА
На воскресенье выпал он,
И был в тот день вечерний звон
Вдвойне блажен, вдвойне глубок.
Дождем умытый, городок
5 Сиял особенно светло;
И в окнах зажигал стекло
Закат, и смутно говорил
О том, что зеленью покрыл
Апрель холодные луга,
10 Что обновились берега
Реки, одетой в камыши,
О примулах в лесной глуши
И маргаритках на холмах.
Но звон внушал господень страх,
15 Вдвойне блажен, вдвойне глубок,
И набожно, степенно тек
Народ из прибранных домов
В дом проповедей и псалмов;
У входа мялся, ожидал,
20 Втекал под
И праздничный царил орган
Над чинным шумом прихожан.
Вот колокол умолк, и вскоре
Молитвы начались в соборе.
25 Но Берта в церковь не идет:
Над книгой (ветхий переплет
Тисненьем золотым покрыт)
Она, прилежная, сидит.
Ее пленяет мир чудес:
30 Звезда над воинством небес,
Огонь, что мучеников жжет,
Над нимбами лазурный свод,
Ковчег завета и над ним
Златочеканный херувим;
35 Святого Марка лев крылатый
И саранча, одета в латы,
И семь светильников возжег
Для Иоанна в небе бог.
Берта, чудо как мила,
40 В старом городе жила.
С кресла у ее камина
Были мощные седины
Монастырских служб видны
До самой Северной стены,
45 Где рос огромных вязов строй,
Старинных, с пышною листвой,
От ветра камнем защищен.
Вот меркнуть начал небосклон,
Вот сумрак вполз в уютный дом;
50 Но, припадая к раме лбом,
Читает Берта, вся вниманье,
О Марке и его деяньях.
Потом стоит, оглушена,
Священным трепетом полна:
55 Болят виски, блуждает взгляд,
И рюш наплоенный примят.
Царят повсюду тишь и мрак,
И лишь порою чей-то шаг
У монастырских врат звучит
60 И будит эхо гулких плит.
Не кружат возле башен галки:
Забыв дневные перепалки,
На колокольне семьи их
Уселись в гнездах родовых,
65 Вкушая чуткий птичий сон
Под монотонный перезвон.
И только мрак и тишина
По обе стороны окна.
Простушка бедная моя,
70 Затеплив лампу от угля,
К строкам склоняется опять
И в круге света блещет прядь,
И тень, страшна и велика,
Скользит по балкам потолка,
75 Одеждой черной задевая
Панели, клетку попугая,
Резные стулья и экран,
Где вышит шелковый фазан,
Весьма далекий от натуры,
80 Макаки, странные лемуры,
Безногих райских птичек пара,
Ангорский кот и пестрый ара.
Читала Берта неустанно,
А тень уродливо и странно
85 Меняла облик каждый миг:
Казалось, призрак Дамы Пик
Глумился и пускался в пляс,
И балахоном черным тряс.
И озарял дрожащий свет
90 Рассказ о том, как с юных лет
Марк славил господа везде:
И на земле, и на воде,
И в тьме языческой темницы.
Порой стихи в конце страницы
100 Монах ученый помещал
И им рассказ препоручал,
Поставив в тексте над строкой
Кинжал иль крестик золотой.