Стихи. Посмертное издание

Князев Всеволод Гаврилович

ГАЗЕЛА. «Как сладостно, забыв любви печали, не быть влюбленным!..»

Как сладостно, забыв любви печали, не быть влюбленным! Всё уносясь в алеющие дали, не быть влюбленным. Изгибы рук и длинные ресницы – кто любит вечно? А мне гадалки уж давно сказали: не быть влюбленным… Коснулись клавиш в длинных кольцах руки и заиграли, Но слышу я и в струнности рояля: не быть влюбленным! Мои мечты и думы лилий чище – так безмятежны… Хочу быть тем, кем быть мне предсказали – не быть влюбленным. Накинут креп над белою сиренью, и ночь уж близко, На

синем небе звезды заблистали… Не быть влюбленным! Но завтра вновь заблещет солнце, я это знаю, И будет сладостно тогда едва ли не быть влюбленным?..

Бар. П. Ф. Г. («Мы говорим на разных языках…»)

Мы говорим на разных языках… Созвучья слов моих она понять не в силах, Сплетенья слов, названий нежных, милых… Ей только ритм звучит в моих стихах. В моих стихах, как капли с крыш, унылых… Июнь 1911, Аренсбург

«Сколько раз проходил мимо окон…»

Сколько раз проходил мимо окон, Где головка и плечи ее, Сколько раз проходил мимо окон, Где за кружевом счастье мое!.. Сколько раз видел палевый локон, Когда ветер им нежно играл, Сколько раз видел палевый локон, Сколько раз его видеть желал!.. Сколько раз с безнадежной тоскою Уходил в одинокий мой сад, Сколько раз с безнадежной тоскою Я встречал безнадежный закат!.. А сегодня прелестной рукою, Словно в сказке ожившего сна, А сегодня прелестной рукою Ярче крови мне роза дана… Июнь 1911, Аренсбург

«Ее герб — синий с золотом…»

Ее герб — синий с золотом, Грозно поднятый меч в нем… В моем сердце, стрелою уколотом, Рана глубже раны мечом! Небеса сине-бездонные, Золотой на них лунный серп… Но в другое сиянье влюбленный я Пою синий с золотом герб!..

ГАЗЭЛА. «Есть чудные, прозрачные цветы в моей тюрьме…»

Есть чудные, прозрачные цветы в моей тюрьме… Их белизной овеяны мечты в моей тюрьме… И вижу я святые образа и блестки риз, И вижу я с распятием кресты в моей тюрьме… Последний ль день, иль мой последний час – не все ль равно? Молюсь, и думы так чисты, чисты в моей тюрьме… Быть одному – блаженный, светлый рай, мой милый друг, – Влюблен в тебя, но не являйся ты в моей тюрьме!.. Тверь, 14 сент. 1911 г.

«Высоко тюремное оконце…»

Высоко тюремное оконце… Сквозь него сегодня поутру Заалело радужное солнце… И я знаю, знаю, что умру… Что умру так скоро, так нежданно, И, что там, под мрачною землей, Как сегодня, солнце будет странно Нарушать мой царственный

покой… Я клянусь, что петь его не стану, Ни тогда, ни здесь в моей тюрьме, И свою последнюю осанну Я отдам моей прекрасной тьме… В ней звучней любви святой напевы, В ней живей лучистые мечты… Вы, прекрасные, вечерние, о, где вы, В ризы белые убранные цветы?! Тверь, 15 сент. 1911 г.

ПЕРЕД «ВЕЧЕРНЕЙ ЗАРЕЙ»

Сегодня я пойду по площади Туда, где царствует вино… Там откровеннее и проще те, На ком обычно домино… Сегодня я печаль безбрежную Залью вином, – захохочу, И будет злая ко мне нежною, И будет все, что захочу!.. Смешаюсь ночью с пьяной чернию, И в ней, безумный, догорю… Играй, трубач, зарю вечернюю, Мою последнюю зарю!.. Тверь, 17 сент. 1911 г.

«Я сегодня хочу быть, как прежде…»

Я сегодня хочу быть, как прежде, Вновь с тобой — лучезарной моей… Я в цветах, я в цветистой надежде… Год прошел, — ты прекрасней, нежней… Я сегодня хочу, как когда-то, Белой тройкой нестись в белый снег, В белой тройке до зорь от заката Целовать запушенный твой мех!..

Гр. Т-ОЙ. «Вы прекрасней всех женщин, которых я видел в старинных рамах…»

Вы прекрасней всех женщин, которых я видел в старинных рамах, Прекрасней женщин Брюллова, которых с Вами кто-то осмелился равнять… Можно говорить о Вас отдельно и отдельно о других дамах… Ваша красота необъяснима, и ее никто не смеет объяснять!.. Ее нельзя ни петь, ни играть на цитрах, по­тому что она необъяснима… Поставить Ваш портрет в храме, и пусть перед ним горит свеча, — Безмолвная, как безмолвна будет теперь наша пантомима — Арлекин, Коломбина… и я — Пьеро, плачущий у Вашего плеча!..

«Когда застынет в мраке Рига…»

Когда застынет в мраке Рига, К тебе я звездной прихожу… Ты мне играешь танцы Грига, Я прелесть рук твоих слежу… Когда ж потом огней узоры Померкнут в уличном стекле, – Я ухожу… И только шпоры Мою печаль звенят во мгле… Рига, январь 1912

«Припаду с поцелуями к вестнице…»

Припаду с поцелуями к вестнице Моей тихой радости вешней,— Я приду и застыну на лестнице У далекой, звёздной, нездешней… Я застыну, склонясь над перилами, Где касалась её перчатка… Над словами милыми, милыми Быть из белого мрамора — сладко…