Стихи. (В переводах разных авторов)
Шрифт:
Олень безрогий, мирный и усталый,
Полевка-мышь и та не столь тиха
В норе укромной из листвы и мха,
Что среди папоротников таится.
Охоте воинов не должно быть унылой!”
Финн отвечал: “О, милая девица,
Скорбим мы об Оскаровой [72] гробнице
И о героях, что лежат убиты
На поле Габры, вороньем покрытом;
Но где же вся твоя родня и свита,
И из какой ты едешь стороны?”
“Отец мой — Энгус, мать Этайн зовут, [73]
72
Оскар —
73
«…Отец мой — Энгус, мать Этайн зовут»: мотив союза Энгуса — «бога юности, красоты и поэзии», по выражению Йейтса, со смертной красавицей Этайн возник в результате ошибочной реконструкции фрагментов саги «Сватовство к Этайн», полный вариант которой был обнаружен только в 1930 году.
Меня же — Ниав; [74] я пришла оттуда,
Где волны вечно плещут и поют,
Скрывая берега моей страны”.
“Какая привела тебя причуда
Сквозь ярость волн морских и клочья пены?
Иль спутник твой скитается далёко
От Энгусовых птиц [75] и рощ зеленых?”
Ответ ее был сладок и надменен:
“Еще ни с кем, о воин утомленный,
Я в жизни не была обручена;
Но вот — мой выбор, и сквозь клочья пены
74
Ниав, имя которой означает «блеск» или «сияние», — дева из Племен богини Дану.
75
«…от Энгусовых птиц…»: в ирландской мифологии поцелуи Энгуса превращаются в птиц.
И ярость волн сюда примчалась я,
Чтоб сына твоего избрать в мужья”.
“Неужто лучше сына моего
В своей стране не знаешь никого?”
“Моей любви искали короли,
Но с той поры, как барды принесли
Строку, где имя Ойсина звучало,
О нем лишь сердце ноет и болит,
И лишь о нем я думаю в печали,
О том, как Ойсин в битвах побеждал,
О песне, что из уст его струится,
Подобная азийским пестрым птицам
В пустынных землях, жаждущих дождя”.
Клянусь, о Патрик, колоколом медным
Твоим, что был пленен я ликом бледным
И смят волною безудержной страсти!
И я воскликнул: “Ты моя невеста!
Я сотни песен о тебе сложу,
Превознесу тебя своею властью
И пленникам склониться прикажу
Перед тобой, повергнув их во прах
В моих туманных западных краях”.
“Нет, Ойсин, вместе на одном седле [76]
Поскачем сквозь прибой к моей земле!
Там люди усыпальниц не возводят,
76
«Нет Ойсин, вместе на одном седле…» и далее: Йейтс в предисловии к книге А. Грегори «Боги и смертные воины» пишет: «Зазывая смертных в свои обиталища и в Страну-под-Волной, сиды сулили им все блага земные, но в куда большем изобилии, чем рождает земля. […] Боги эти и впрямь мудрее и прекраснее смертных людей; но люди — если это люди великие — сильнее их, ибо люди — как могучий пенный прибой моря богов».
И дни бегут напевом беззаботным,
Там ни измен, ни подлости не знают,
И первый цвет любви не увядает;
Из всех зверей, что под луною бродят,
Получишь ты сильнейших гончих сотню,
И сто одежд из шепчущих шелков,
И сто баранов лучших и быков
Белей, чем пена этого прибоя,
Сто луков и мечей, готовых к бою,
Вино
И спать ты будешь мирно и легко;
И сотню юных воинов могучих,
Что друг на друга не пойдут войной,
И сотню дев, веселых, словно птицы,
Танцующих порывисто и плавно,
Резвей, чем рыба по теченью мчится,
Покорных и прелестных, ты получишь,
И ты познаешь наслажденья Дану, [77]
И Ниав будешь звать своей женой”.
Она легко вздохнула. “Ну, пора.
Нас ждут любовь, и отдых, и игра
Закатною порой в моей земле,
Когда взойдет луна в вечерней мгле”.
Я сел в седло, и вот, обвив меня
Руками, обняла она меня,
77
«…поэты Дану»: Йейтс так описывает Племена богини Дану: «То были силы света, жизни и тепла, и они сражались с фоморами — силами ночи, смерти и холода. Лишенные подношений и почестей, они постепенно утратили былое могущество в народном воображении и превратились в эльфов».
И нежностью окутала меня;
И конь под новой ношею взыграл,
Заржав три раза, нас тряхнул в седле.
Килте, и Финн, и Конан подошли,
Рыдая, и остаться умоляли,
Но им не внемля, прочь мы поскакали
От бренной человеческой земли.
В какой чужой, неведомой стране,
О фении, [78] скитаетесь вы ныне?
Иль призраки вы, белые, как снег,
И ваша кровь пылающая стынет?
Когда-то вы со мной скакали все
По зарослям в предутренней росе,
78
Фении — «крупная военная организация, предводителем которой был Финн» (У.Б. Йейтс).
Охотясь за оленем быстроногим,
Со мною рядом бились в час тревоги,
Заслыша грохот вражеских щитов,
И побеждали тысячи врагов.
Бран, Сгеолан, Ломар! где мне искать
Длинноволосых копьеносцев рать?
Оленя больше не сразит стрела
И всадника не выбьет из седла.
Не хвастайся и не склоняй главы!
Друзья твои проклятые мертвы,
И гончие успели прахом стать.
Мы мчались, как стрела, по океану;
Не знаю, дни прошли или часы,
И Ниав пела мне напевы Дану,
Струившиеся ливнями росы, -
Печальный смех, нечеловечий звук!
И исцелял страданья нежный круг
Меня обвивших белоснежных рук.
Пронесся мимо нас олень безрогий,
И призрак гончей появился вдруг,
Прозрачный, красноухий, быстроногий,
И дева мчалась по равнине моря,
И яблоко держала золотое,
И юноша прекрасный вслед за нею
С неугасимым пламенем во взоре.
“Родились в землях Дану эти двое
Иль среди смертных знали боль и горе?”
“Не говори о них”, — она шепнула
И, наклонивши голову, вздохнула,
И губ моих коснулся осторожно
Жемчужно-белый перст ее тревожный.
Луна блеснула розой белоснежной
На западе, где солнца таял луч
И громоздились горы белых туч,
Скрывая диск тускнеющий и алый;
И глаже, чем полы в дворцовой зале, [79]
Лежало море, блещущее ровно,
И мы, полны фантазией любовной,
79
«…полы в дворцовой зале», в оригинале «the floor of Almhuin's hosting hall»; Almhuin (Алмуин) — холм Аллен в графстве Килдар, где находились дом Финна и главный лагерь фениев.