Стихи

Самойлов Давид

Погода у нас скверная. День — дождь, день — ведро. Гуляю через день.

На днях ждем Варвару. Уже соскучился по ее выходкам.

Галя Вам кланяется, одновременно поджаривая картошку.

Будьте здоровы.

Ваш Д.С.

103. Л.К. Чуковская — Д.С. Самойлову

30 июля 1982

30/VII 82

Дорогой Давид Самойлович.

Простите меня, пожалуйста, за долгое молчание. Ваше последнее письмо было мрачновато, и хотелось отозваться скорее, да ни секунды сосредоточенности сверх 4 ч. обязательной работы. (Живу как при полном коммунизме —

работаю всего 4 ч. в день.) Но, во-первых, работа эта своею неудачностью совсем истерзала меня, а во-вторых, Люшка затеяла 2 ремонта сразу — и в городе и на даче — и, хотя я из обоих вполне выключена (в городе работают, когда я на даче, а на даче — когда я в городе), я все-таки выбита из колеи: Люшу жаль, за дачных добровольцев боюсь, слова «известь», «кирпичи», «песок» слышать страшно, а уж добыча обивки! На даче добровольцы подлезают под дом и укрепляют фундамент (иначе дача рухнет вот-вот), а в городе отнюдь не добровольцы чинят тот сор, тот хлам, в кот[орый] обратилась наша роскошная мебель времен Павла I и Александра I. Не была бы она «времен» — мы ее давно выбросили бы и купили самую обыкновенную, но такую не выбросишь, а она «подлая» развалилась — и вот чини ее. Л[юша] общается в городе с пьяными мастерами (уже почти конец), а на даче вместе с Кл[арой] кормит трижды в день юных бесплатных героев и параллельно водит экск[урсии], кот[орые] валом валят.

А я — я не делаю ничего — но от всего этого и от сознания подлости Литфонда и Люшиной устали — устаю ужасно. Пытаюсь работать сквозь.

У нас мокро. У вас, наверное, тоже. Но я знаю по давним наблюдениям, что 1-я декада августа бывает всегда жаркая. Со страхом жду.

Ал[ексей] Ив[анович] в восхищении от Ваших «Цыган». Но кроме этой радостной ноты — все в его письмах черным-черно. Маше хуже и хуже, да и чувствуется по его раздражительности в письмах, что и он, и Элико уже вымотаны предельно. Я, конечно, не обижаюсь — но воспринимаю его обидчивость, иногда совершенно несправедливую, как дурной знак. Этот благородный, умный, талантливый человек несет непосильную тяжесть, и как помочь — не пойму.

Читали ли Вы в № 4 «Дружбы народов» повесть Можаева — прекрасную? А воспоминания Л. Гинзбург «О старом и новом» (Изд. писателей, Л[енингра]д. 82)? Прочтите.

Урывками читаю статьи о Курбском и Грозном. Полезное чтение.

Когда в Москву? Довольны ли Вы Варенькой, кот[орую] так ждали? Здоровы ли ребятишки?

Пишутся ли стихи?

Привет всемогущей Гале. Будьте здоровы. Жду стихов и писем.

Л.Ч.

104. Д.С. Самойлов — Л.К. Чуковской

5 августа 1982

5.08.82 Пярну

Дорогая Лидия Корнеевна!

А я уже думал, что письмо мое до Вас не дошло.

Понимаю, что такое ремонт. Он и здорового человека может ухайдакать. А у Вас еще и два ремонта. Могу только посочувствовать.

Чтобы немного повеселить вас, сообщаю, что есть (в последнем издании «Справочника СП») писатель Корней Чукотский. Не Ваш ли это кузен?

Не найдется ли в следующем издании критик Виссарион Берлинский?

Еще для развлечения посылаю первую мою детскую книгу. Впрочем, ее можно не читать. Решил письмо послать отдельно, чтобы узнать — не пропала ли книга в дороге.

Ее же собираюсь подарить Пантелеевым.

У меня настроение

несколько лучше, т. к. написал две статьи (о языке поэзии и о переводе) и одну рецензию. Заканчиваю еще одну статью: о языке Пушкина. Все это надоело. Моя лень решительно протестует против усердной работы.

Можаева и Л. Гинзбург уже прочитал. По-разному хорошо и то и другое. Лежит у меня книга Лидии Гинзбург «О старом и новом», откуда напечатаны отрывки. Получил четвертый выпуск «Встреч с прошлым».

Погода у нас хорошая. Галя, дети и гости полдня на пляже. Я тоже отважился несколько раз искупаться.

Вот, собственно, и все мои новости.

Мысли тупы. Стихи пишутся редко. Готовые 3–4, когда отлежатся, пришлю Вам.

Потерпела крах моя заявка на трехтомное собрание сочинений, на которое я надеялся кормить семью несколько лет. Теперь снова придется работать по профессии литературного разнорабочего. Надеюсь на лучшее.

Привет Люше. От Гали Вам поклон.

Позвоню Вам в 20-х числах, когда разделаюсь с работой.

Ваш Д.С.

105. Д.С. Самойлов — Л.К. Чуковской

Конец сентября 19821

Дорогая Лидия Корнеевна!

Давно нет вестей от Вас, давно и я Вам не писал. Все это время пребывал в каком-то странном, повторяющемся и, в общем, не свойственном мне состоянии, которое именуют депрессией. А выражается оно в физической тоске и неспособности сделать какое-то нравственное усилие. Трудно всерьез общаться, трудно сочинить строку. В этом виде побывал в Москве, старался отвлечься коньяком. Но и это не помогло.

Для исцеления заставил себя работать. Работа скучная, надоевшая — переводы. Но как-то постепенно вошел в колею. Стал даже книги читать.

Прочитал две книжки Н. Эйдельмана — «Грань веков», об убийстве Павла I, книгу о Пущине2 и еще часть романа Ю. Давыдова о Германе Лопатине3. Книги эти читал по обязанностям дружбы, но написаны они по-разному интересно, стоило тратить зрение.

Важная черта современных исторических писателей, что они занимаются разными формами обоснования конформизма. Обоснования эти тонкие, существенные, объясняющие необходимый аморализм любого заговора. Все это вполне нетрадиционно и соответствует нашей конформистской эпохе.

У нас стоит хорошая, теплая осень. Народу в городе совсем мало. В парке гуляешь один под шум моря. Наверное, и это успокаивает, лечит.

Отвык я от московского шума. Говорю это без удовольствия, потому что в возможности обходиться без этого шума вижу черту старости, к которой никак не умею привыкать.

Пишите, пожалуйста, не сердитесь на меня грешного.

Ваш Д.С.

1 Пометка Л.К.: Конец сентября [описка, на самом деле — конец октября] 1982.

2 Книга о Пущине — «Большой Жанно» (1982).

3 Речь идет о романе Ю. Давыдова «Две связки писем», который печатался в журнале «Дружба народов» (1982, № 8 и № 9). Отдельным изданием роман опубликован под названием «Соломенная сторожка» (1986).

106. Л.К. Чуковская — Д.С. Самойлову

[7.11.1982]

Дорогой Давид Самойлович.

Сердиться на Вас я и не думала. С чего Вы это взяли? А не писала потому, что 1) не писали Вы, а я как-то к монологам не способна; 2) сначала очень болела…