Стихийная сила

Шарычев Алексей

В поле раздольном; ему

Теперь только ветер поёт,

Свободен от дум его ум.

Курган

В диком поле, под толщей веков,

Вечным сном почивают бойцы;

Много с ними мечей и щитов,

Стрел и копий, – тревожны их сны.

Но спокоен высокий их дом,-

Старый холм. Одиноко стоит он

В чистом поле; травою, как мхом

Он укрыт. Этот дом – место битвы.

Над

курганом ветра проплывают,

Пыль веков развевают они

Над забытой могилою; знают

Ветры вольные древнюю быль.

О великих походах кровавых

Завывают стаи ветров,

О народах лихих и коварных

Напевают в сто голосов:

"В этом логове половцы спят,-

Дети долгой жестокой войны.

Словно волки они; их отряд

Много добрых людей погубил.

Десять лет рыскали по степи,

Ни своих, ни чужих не боясь;

Лучше рысей умели они

Тихо красться, и быстро напасть.

Сотни смелых набегов лихих

Совершили бойцы, и удача

Всюду верною спутницей им

Была, охраняла захватчиков.

Знали половцы древний обряд:

Перед тем, как идти на врага,

Выл по-волчьи их храбрый вожак,

И ответ от волков ожидал.

Если волки ему пропоют,

Значит, ждёт в поле боя успех.

Ну а если в ответ тишину

Слышит он, то снимает доспех.

Десять лет побеждали бойцы

Всех ворогов пеших и конных.

Но однажды попрали они

Обряд: перед долгим походом,

Вождь снова надрывно провыл,

А в ответ лишь дыханье ветров;

Шелестела зловеще ковыль,

Тишина предвещала разгром.

Но они не смутились, и в бой

Поскакали на резвых конях;

И никто не вернулся домой,

Прахом стал их везучий отряд.

Под просторным небесным шатром

Приютился забытый курган.

В этом логове спят вечным сном

Тридцать половцев; им никогда

Не увидеть, как солнце встаёт,

Как по небу плывут облака.

Вольный ветер им песню поёт,

Убаюкал он их на века.

Витая в облаках

Певцы былых времён

Ушли в миры иные,

Но песни их поныне

Звучат в краю земном.

Стихи сильнее смерти,

Они живут в веках;

Слова попрали прах.

Песнь на бренной тверди

Главенствует; в умах

Глаголят рифмой барды:

Пушкин, Гёте, Байрон,

И даже Пастернак.

Гомер поёт верлибром,

И плачется Петрарка

Сонетиком тоскливым.

От

рифм бывает жарко,

Бывает хладно, сыро;

Стихийные порывы

Звучат цветасто, ярко.

Нам души услаждает

Стройный слог напевный,-

Одна строка взмывает,

Другая очень медленно

Пёрышком спадает

Плавно. Словно крылья

Бывают у стиха;

Читатели летать

Могут в небе синем.

Когда речитативом

Поэты начинают

Рассказывать о дивных

Краях, – мы улетаем:

Ясно видим горы,

Просторные равнины,

И океан суровый.

Воочию узрим мы

Красивые строенья

В чудесных городах;

Увидим населенье,

Одетое в шелка.

Потом пойдём в садах

Гулять, среди цветов,

И там, прекрасных дам

Затащим в тень кустов.

А после, в райский сад

Взлетим в одно мгновенье,

И там, в семи ветрах,

Обрящем просветленье.

Витая в облаках,

Познаем упоенье.

Жизни суть – в стихах;

Этот мир – виденье.

Дальнее плавание

Небосклон над морем хмур,

Скоро будет сильный шторм;

Мощная лавина волн

Вдарит в рёбра тощих шхун.

Поздней ночью в порте Дувр

Бродит много моряков,

Грузчиков и босяков,

И продажных хитрых шкур.

Хорошо гулять пешком,

Надоел мне тесный кэб;

Пешую прогулку мне

Надо совершить пред сном.

Вон какой-то балагур

Байки травит. Подойду

И послушаю, о чём

Громко повествует он. —

Когда я был в рассвете сил,

Душа не ведала печали;

Трудился днями и ночами,

На плечах весь мир носил.

Грузчик – это не призванье,

Но я стезю свою любил

Настолько, что порой парил,

Как ангел, ящики таская.

Не угасал мой рьяный пыл,

Пылал с рассвета до заката;

Носил я с кораблей богатых

Ценный груз. (Тогда в порты

Шли к нам шхуны из Китая).

И как-то раз украли мы

Полный ящик, толь смолы,

Толи дёгтя, – мы не знали,

Что это свежий опий был.

А когда нам рассказали

Про дурман необычайный,-

Дружно начали курить

Всей артелью, вечерами.

Синеватый горький дым

Наши души уносил

В неизведанные дали.

А наутро мертвецами

Становились мы, но шли

Сонно в порт, гремя костями.

Месяца через четыре