Стихийная сила
Шрифт:
Очень схоже с гашишом.
Все, кто верят в бога Шиву,
Дышат этим чудным дымом.
Дикари, конечно; но
Статуя божка красива!
Мы её с собой возьмём.
Поднимайте её, живо!»
Вынесли мы истукана
Из разваленного храма,
И отправились к отрядам,
К месту нашего привала.
Не прошли мы и ста ярдов,
А уже совсем устали…
Вдруг, неведомо откуда
Выбегает полоумный
Старец,
Посылает нам проклятья.
Без труда, во взгляде мутном
Ненависть мы прочитали.
А язык понять нам трудно,-
Говорит полусловами
На индийском и английском,
(Он не говорил, а взвизгивал).
В направлении обратном
Палкою махал он, к храму.
А потом своей клюкою
Вдарил со всего размаха
Брику в бок. А тот спокойно
Старика отправил к праху
Предков, – быстро, метко
Выстрелил бедняге в лоб…
(Так случалось там не редко,
В тех краях тогда потоп
Был кровавый; многих в гроб
Отправляли в перестрелках).
В общем, тронулись мы в путь
С этим чудищем рукастым.
Снова стали спины гнуть,
Неся войскам боеприпасы.
Через две недели мы
Наконец-то добрались
До своих. А дальше было…
Тяжело мне говорить…
Морем крови затопило
Нас. Домой приплыть
Мы смогли спустя три года.
Видно, проклял нас старик;
Мало выжило народа.
А Шиву командир наш Брик
Всё же в Лондон приволок,-
В Тауэре он стоит,
Сей проклятый бог!
Сам же Брик теперь без ног
Здесь на пристани сидит.
Покарал нас страшный рок.
Впрочем, мне другой судьбы
И не надо; грузчик я!
Груз дурмана на меня
Давит; опий и вино
Тянут вглубь, на дно.-
Там сокровища лежат;
Я найду свой клад.
Виртуоз
В старинном замке граф устроил пир;
Он пригласил соседей именитых.
К нему пришли судья и местный клир,
И с ними три купца маститых.
И все они с собою привели
Жён, сынов и дочерей своих.
Радушно граф за стол их усадил,
И удивил обильем дивных вин
Французских, итальянских и испанских.
Изысканными яствами по-царски,
От всей души соседей угостил.
Потом любезный граф устроил танцы,-
Плясали под весёлую кадриль,
И таяли под ритмы вальса.
Седые старцы фору молодым
Давали, бойко танцевали;
Не угасал молодцеватый пыл,
Топтать паркет не уставали.
Чудесный интерьер
Блистал роскошный зал венецианский,
Украшенный убранством дорогим;
На стенах, потолке узор прекрасный
Был изваян металлом золотым.
В углах стояли статуи и вазы.
У входа арка на колоннах,
И с двух её сторон картины маслом,
Изображающие псовую охоту.
Потанцевав, уселись все за стол,
И граф сказал гостям: «Мой дом
Всегда открыт для вас, соседи.
Вином чудесным, вкусной снедью
Вас угощать – хозяйский долг.
От вас же жду рассказов интересных;
Пускай судья начнёт.» – Про что
Рассказывать я буду? Мне известны
Затянутые тяжбы меж семействами
Из-за наследства; это очень скучно.
А уголовные дела не к месту.
Пусть лучше клир духовному поучит
Нас грешных; он мастак глаголить.
А я косноязычен, – только молот
В руках моих умеет приговоры
Красноречивым стуком подтверждать.
Не знаю я чего вам рассказать.
«Сударь, мы вас очень просим.
Рассказы графу мы приносим,
Как дань. Тут нету Цицеронов;
Мы ценим смысл, а не слово.»
– Что ж, тогда начну повествовать,
Надо графу должное воздать.
У нас в Париже было неспокойно;
Разбойничьи отъявленные своры
Грабили людей средь бела дня.
А по ночам в дома влезали воры
И забирали много серебра
И золота. Столовые приборы,
Подсвечники, и многое другое
Воровали тати у дворян;
И действовали так проворно,
Что не могли найти их по следам.
И был средь них известный вор,
Пронырливый и хитрый уж;
Когда он проникал во двор,
То говорил всем: «Я Картуш.»
Или записку после оставлял,
Мол, вас обчистил имя рек.
И весь Париж о нём слыхал.
Десятки, сотни человек
Обворовал нахальный тать.
Виртуозно, остроумно,
С юмором, умел играть
Роли этот вор бравурный:
Мог представиться лакеем,
И придворным казначеем.
В кабаке он – оборванец,
А в салоне власть имеет,
Как надменный корсиканец.
Например, такую сцену
Разыграл он как-то раз. —
Взяли они тарантас
Напрокат. Он – дворянин,
И два «лакея» едут с ним,
Его подельники лихие.
С ними ящики большие,
Ложки в них лежат и вилки
Алюминиевые – хлам.
Всю посуду на носилки
Уложили «господа».